Конец историй
10 видов финалов в кино
Есть такая школа мысли, согласно которой, хорошему фильму нужны не девушка и пистолет, а хорошие начало и конец. И последнее важнее первого, ведь именно финал формирует отношение к увиденному. Неуместным многоточием или чересчур словоохотливым объяснением были убиты тысячи фильмов. Однако же Павел Пугачев собрал десять разных, но по-своему идеальных кинофиналов.
Открытый финал: «Выпускник»
Майк Николс 1967
Действительно открытых финалов в кино не так уж много. Большей частью это либо клиффхэнгеры («Звездные войны: Империя наносит ответный удар», «Властелин колец: Две крепости»), либо шифры, вполне отгадываемые внимательным зрителем («Помни», «Донни Дарко»), или же вовсе не требующие разгадки («Бегущий по лезвию», «Аннигиляция»). Часто под открытым финалом скрывается издевательский эпилог («Карты, деньги, два ствола», «Основной инстинкт»). Совсем другое дело — финал «Выпускника», трактовка которого, в зависимости от степени пессимизма зрителя, может поменять все отношение к фильму. Эйлин (Кэтрин Росс) сбегает с собственной свадьбы вместе с Беном (Дастин Хоффман), не так давно крутившим роман с ее же матерью. Радостная парочка залетает в автобус и испытывает сложносчитываемую гамму чувств: то ли они хоть и немного переживают, но все переживут, то ли уже сейчас начали всерьез сомневаться в том, что у них хоть что-то получится. Вот вам и образцовый ромком, и злейшая сатира — смотря как посмотреть.
Финал, переворачивающий все: «Другие»
Алехандро Аменабар 2001
Конечно, не М. Найт Шьямалан придумал твист в конце, но сверхуспех «Шестого чувства» открыл дорогу не только этому неординарному автору, но и десяткам, а то и сотням триллеров с «шокирующей концовкой». Как и полагается повальной моде, годы спустя уже едва вспомнишь хотя бы десяток приличных представителей, за парой исключений, одно из которых — тот самый триллер про призраков с Николь Кидман. Его финал хорош тем, что он, во-первых, не опровергает предшествующие полтора часа действия, а во-вторых — и правда все объясняет. Что еще важнее, фильм не описывается только твистом и не сводится к простой разгадке интриги: пересматривать «Других» может быть куда интереснее, чем смотреть в первый раз. Тогда понимаешь, что перед тобой не готический детектив, а бесконечно печальная история о тяжести принятия неизбежного.
Финал, обнуляющий все: «Жизнь Дэвида Гейла»
Алан Паркер 2002
Нередкий, но впечатляющий случай расхождений зрительской и «критической» оценок фильма: фильм взбесил кинопрессу (обычно сдержанный Роджер Эберт впал в истерику, поставив картине ноль звезд и назвав ее «гнилой, интеллектуальной несостоятельной и морально лживой»), но полюбился широкому зрителю после выхода на видео. И не списать же все на дурновкусие публики — дело тут, кажется, интереснее. Алан Паркер — выдающийся левый художник в мейнстримном кино, мастер яркой и местами лобовой образности — совершил этим фильмом своего рода сэппуку, полностью обнулив те принципы, на которых настаивает и он сам, и его кино. Первые два часа кажется, что смотришь человеколюбивую драму о несправедливо обвиненном, как вдруг ухмылка Кевина Спейси говорит: «не все так однозначно». Плакатный фильм оборачивается издевательством над любыми плакатчиками. Немудрено, что «Жизнь Дэвида Гейла» с равными основаниями фигурирует в топах фильмов с «лучшими» и «худшими» финалами.
Оптимистичный финал: «Новые времена»
Чарли Чаплин 1936
«Не нужно унывать, мы выкрутимся!» — говорит Бродяга своей Девушке, после чего они, приободрившись, идут сначала прямо на камеру, а затем, склейку спустя, удаляются вдаль по пустынному шоссе. И мы почему-то уверены, что все с ними будет хорошо: они же и правда прорвутся куда угодно, переживут что угодно. Про такие великие сцены мирового кино обычно говорят что-то вроде «кто тут не плакал, у того нет сердца» — и не поспоришь. Но один из самых светлых финалов в истории кино мог быть совсем другим. Первоначально Чаплин завершал все тем, что Девушка оказывалась в монастыре, а Бродяга — в психбольнице. И если верить киноведческой байке, пересказанной Евгением Марголитом в недавнем фильме Марианны Киреевой «Улыбнись!», режиссера переубедил... Фридрих Эрмлер, видевший черновой монтаж «Новых времен» во время своего голливудского вояжа летом 1935-го, влюбившийся в картину и взбешенный ее первоначальным финалом. Такой вот диалог культур.
Пессимистичный финал: «Догвилль»
Ларс фон Триер 2003
В стародавние времена кинокритики, включая отечественных зубров, едва не передрались из-за этого фильма. Ключевых стейтментов было два: «это не кино, а телеспектакль», «Триер ваш не режиссер, а манипулятор». Сейчас оба комментария кажутся бессмысленными, но даже сегодняшнего зрителя, вдруг столкнувшегося с «Догвиллем» впервые, по-настоящему может ошарашить одна вещь: финал. Ужас весь ведь не в том, что всех расстреляли, а город сожгли, а в том, что произошло это с благословения Грейс — без пяти минут святой. И в этом главная «манипуляция» фильма: сопереживаем мы в итоге чистому злу, которое хуже многих мелких и больших частных зол, разделенных некой коллективной ответственностью. Эмпатия никого не делает лучше, а убогий коллектив садистов-конформистов не так уж хуже смиренной одиночки, поступившейся в конце своими же принципами.
Действительно счастливый финал: «Призрачная нить»
Пол Томас Андерсон 2017
История отношений модели (Вики Крипс) и модельера (Дэниел Дей-Льюис) рассказана столь умиротворяюще, что можно упустить главное: это кино даже не про любовь и брак, а прежде всего про счастье. А счастье, оно же не всегда про то, чего первоначально хочется. Порой оно про то, чего даже не хочется, но необходимо. Гениальный кутюрье в сложных, достаточно абьюзивных отношениях с работой, без которой он не видит смысла жизни, но стоит ему отведать заботливо приготовленного любимой несмертельного яда, как он видит наконец своими глазами свою любовь. И успокаивается, и счастлив, хоть и напуган немного. Это, конечно, немного «Мизери», но «Призрачная нить» — тот редкий случай, когда к шутливо-прямолинейному объяснению режиссера стоит все-таки прислушаться: «Идея возникла, когда я заболел и моя жена ухаживала за мной — такой любви в ее глазах я прежде не видел».
Голливудский финал: «Игрок»
Роберт Олтман 1992
Редактора голливудской киностудии Гриффина Мила (Тим Роббинс) шантажирует неизвестный. Приняв одного строптивого кинодраматурга за шантажиста, Гриффин с психу убивает его, а письма продолжают приходить. Но нашему герою удается выйти сухим из воды, сохранить работу и даже создать крепкую семью со вдовой убитого. Его «голливудский финал» в этой злой и умной сатире выглядит таким же издевательством, как и итоговый вариант одного из фильмов, над которым он работал: трагедию о казни невинно осужденной (без звезд! без хеппи-энда! без компромиссов!) в итоге превращают в мелодраму с Джулией Робертс и Брюсом Уиллисом, спасающим героиню в последний момент. «Где же ты был?» — «В Лос-Анджелесе такие пробки, дорогуша»,— повторяют в конце герои Уиллиса и Роббинса друг за другом. Фильм подмигивает зрителю.
Издевательский финал: «Последний человек»
Фридрих Вильгельм Мурнау 1924
Пожилого портье (Эмиль Яннингс) роскошного отеля переводят на должность скромнее: подавать полотенца в туалете. Для старика это сродни унижению, но еще страшнее то, что придется сдать свою униформу (выглаженное пальто с блестящими медными пуговицами), с которой он практически сросся. «Шинель» немецкого экспрессионизма первоначально заканчивалась, мягко говоря, пессимистично: сошедшего с ума героя укрывал своим пальто ночной сторож, пожалевший опустившегося бедолагу. Киностудия UFA настояла на том, что финал должен быть несколько светлее. Решение Мурнау вошло в историю кино как редкий удачный пример компромисса с фигой в кармане: после титра «автор пожалел героя и придумал довольно маловероятный эпилог» следует эпизод, в котором герой получает огромное наследство от случайно умершего на его руках постояльца, шикует, пирует, раздает своим коллегам огромные чаевые и вместе с добрым сторожем заказывает карету.
Неснятый финал: «Иван Грозный»
Сергей Эйзенштейн 1943–1948
Как известно, за первую серию «Ивана Грозного» Эйзенштейн получил Сталинскую премию, а за вторую — получил от Сталина. Несмотря на это, режиссеру удалось объясниться с верховным начальством и приступить к съемкам третьей, заключительной части киноэпопеи. Смерть же перечеркнула все планы. От фильма «Иван Грозный. Сказ третий» у нас остался сценарий, монтажные листы, одна законченная сцена, несколько кадров и фото с проб и сотни непроверяемых легенд в диапазоне от «это был тотальный и стыдный для режиссера компромисс» до «фильм был закончен, но пленку смыл Пырьев». Но если остаться только с проверяемыми фактами, то понятного все равно мало: по тексту сценария может сложиться впечатление как очень комплиментарной биографии царя-завоевателя, так и изящно закамуфлированной антисталинской диверсии. В финале Иван Васильевич стоит одиноко на берегу Балтийского моря, только что потеряв единственного друга и верного слугу — Малюту Скуратова,— и молвит: «На морях стоим и стоять будем». Может, и хорошо, что у каждого читавшего сценарий возникнет в голове свой фильм.
Финал, объясняющий вообще все: «С широко закрытыми глазами»
Стэнли Кубрик 1999
Творчество Кубрика располагает к конспирологии и попыткам расшифровать «скрытые смыслы», зашитые в машинно выверенные мизансцены, но «С широко закрытыми глазами» — просто рай для тех, кто занят поисками подвоха, намеков от сильных мира сего и прочим масонством для бедных. Построенный по сновидческой логике рассказ о встрече сыгранного сайентологом «простачка» с тайным обществом, режиссер которого вдруг взял и умер после сдачи первой монтажной сборки... Масонов не существует, ага. Но есть в этом фильме кое-что как бы снимающее любые вопросы: реплика Николь Кидман в ответ на исповедь мужа. Простое смачное «f*ck». Вариантов перевода можно подобрать не меньше, чем трактовок картины, но финала, действительно ставящего точку, лучше не сыскать.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl