«Уходят все»: Ирина Маслова о положении секс-работников в России и шоу «Рабы любви»
Основательница фонда «Серебряная роза» стала ведущей нового социального реалити-шоу канала «Пятница!», в котором девушкам, решившим оставить секс-работу, оказывают психологическую и юридическую помощь. Мы поговорили с Ириной Масловой о том, как бороться с полицейским насилием, почему важно вывести секс-работников в правовое поле и почему большинству нужно несколько попыток, чтобы уйти.
23 июня на телеканале «Пятница!» стартовало социальное реалити-шоу «Рабы любви». Его участницы — секс-работницы, которые хотят выйти из сферы оказания интимных услуг. Одной из ведущих шоу стала Ирина Маслова, основательница и директор движения «Серебряная роза», которое уже 18 лет помогает секс-работникам отстаивать свои права и противостоять насилию, а также борется за декриминализацию статьи о «занятии проституцией». Организация помогает своим подопечным получить психологическую, юридическую и медицинскую помощь, а также занимается профилактикой ВИЧ-инфекции.
— Как появилась идея проекта и на каком этапе вы к нему присоединились?
— Идея принадлежит каналу «Пятница!». Они обратились ко мне за консультацией с вопросами о положении секс-работников в Российской Федерации. Мы провели несколько зумов, я прислала им наши исследования. Около полугода мы общались в таком режиме, а потом мне предложили стать ведущей проекта. Мои соведущие — два психолога, Анна Иотко и Кейт Деннис.
Мне было интересно поднять на экране тему насилия и сексуализированной эксплуатации женщин, правовые вопросы, вопросы сохранения здоровья. Наш фонд «Серебряная роза» многое сделал за 18 лет своей работы, но телевизор — это все-таки телевизор. Я ни разу не пожалела о том, что согласилась на предложение канала. Было интересно работать над этим проектом.
— На ваш взгляд, может ли формат реалити-шоу привести к реальным изменениям в жизни бывших секс-работниц?
— В первые недели мы девочкам всегда говорили, что вы пришли в этот мир быть счастливыми. Ты никому ничего не должна, ты должна себе. А если больно, если есть насилие, если ты никому не веришь и выбираешь не тот путь, давай попробуем что-то изменить. Если ты готова меняться, то давай меняться, мы готовы помогать. Вот мое плечо, вот моя рука.
Героини меняются с каждой ситуацией, которая прорабатывалась, и с каждым эпизодом преодолевают себя. Это шоу про то, как вырасти в эмоциональном плане, изменить отношение к себе, к жизни, к прошлым ситуациям и увидеть перспективу — понять, что ты можешь со своей жизнью сделать, что может быть по-другому. В огромном количестве эпизодов мне было жаль героинь, потому что это было очень больно. Мы с соведущими поддерживаем отношения с участницами, и я вижу серьезные изменения, которые происходят после проекта. Очень бы хотелось с ними встретиться через год и посмотреть, что получилось, а что нет.
— Как проходил отбор участниц?
— Какие были критерии отбора, я не знаю, поскольку я приезжала на кастинг только один раз и непосредственно в нем не участвовала.
Я не очень верила в то, что организаторы вообще отберут участниц. В то, что кто-то решится пойти. Своих подопечных в фонде я учу, что все, что однажды попало в интернет, в нем и останется. Рано или поздно из сферы оказания секс-услуг уйдут все. Рано или поздно жизнь меняется у всех. Создаются семьи, растут дети, и однажды все, что ты наговорила, и все, что было в интернете, ударит, и ударит больно. Поэтому не надо рвать на себе рубаху и выворачивать душу наизнанку. Но оказалось, что есть огромное количество людей, которые захотели принять участие в проекте.
В наш второй или третий созвон с каналом я им сказала: «Ребята, к вам пойдут девочки, секс-работницы, которым надо поднять расценки или увеличить клиентскую базу». Похоже, они понимали это, поэтому тех, кто шел ради большего заработка, отсеивали. То, что в итоге набрали 10 участниц, для меня было удивительно. И я могу сказать (а я 18 лет общаюсь с секс-работниками), что они реально настоящие.
— Опасаетесь ли вы того, что участницы после выхода программы могут столкнуться с дискриминацией? И понимают ли такую вероятность сами девушки?
— Когда канал объявил дату выпуска и началась пиар-кампания, мы успокаивали девочек, потому что им стало страшно. И мы находили вместе с ними какие-то слова для того, чтобы перестать бояться. Участницы спрашивают меня, говорить родным о шоу или не говорить. Я отвечаю так: «Это твое личное право, говорить или нет. У каждого из нас скелеты в шкафу. Но, девочки, вы огромные молодцы, что смогли поднять эту тему, вы практически первые, кто говорит об этом в открытую. И это стоит обсуждать, и об этом стоит говорить. И если благодаря реалити-шоу молодая девочка, которая сегодня не поступила в институт, завтра не пойдет в эту сферу, мы будем вместе с вами считать, что наше шоу удалось».
Не так много секс-работниц, кто открывает лица. Такие есть среди ВИЧ-позитивных подопечных фонда, но это заболевание остается с тобой на всю жизнь, и открытые лица помогают бороться со стигмой. Наше реалити — оно тоже будет бороться со стигмой. «Ты плохая», «самадуравиновата» — я думаю, что именно то, что мы покажем, будет постепенно эту риторику убирать. Да, со стигмой и дискриминацией участницы столкнутся, но такие вещи позволяют показать самой женщине, кто твой друг, а кто не очень. Таким образом отсеиваются лишние люди, и это неплохо, на их место придут другие. На их место придут те, кто тебя понимает и принимает.
— А как быть с осуждением и возможной травлей онлайн? Не перевешивает ли этот риск потенциальную пользу от участия в шоу?
— Что касается комментариев в интернете, мы посоветовали девочкам их не читать. Тот, кто не прошел этот путь, не может судить.
Я бы хотела рассказать две очень показательные истории. В 2012 году «Серебряная роза» начинала одно из своих самых первых уголовных дел, когда уличную секс-работницу, которая употребляла наркотики, у которой был ВИЧ и гепатит, забил ногами пьяный сотрудник милиции, а потом закинул к себе в автомобиль и выбросил в лесу. Потерпевшей по делу была признана ее мама. Мы влезли в это дело с нашим адвокатом через полгода, когда следствие уже закончилось. Я нашла Ирину, маму этой девочки, и она объясняет: «Следователь говорит, что он получит 3,5 года условно, потому что это смерть по неосторожности». Мы стиснули зубы, дело было отправлено на доследование, и сотрудник полиции получил за убийство девять лет строгого режима. Также был назначен 1 млн рублей компенсации маме. Я верила в победу, и мой адвокат верил в победу, и Ира верила в победу. И знаете, что она сказала? Почему мы влезли в это дело? «Да, с наркозависимостью, да, с секс-работой, да, с ВИЧ-инфекцией, но я бы хотела, чтобы она была живая».