Свердловчане не сдаются
Сергей Светлаков давно пустился в самостоятельное плавание. Он не только актер и ведущий, но и продюсер, что позволяет ему гораздо увереннее чувствовать себя на медийных просторах. Светлаков ловко жонглирует своими проектами — только успевай держать их в фокусе зрительского внимания!
Серёжа, накануне ты мне сказал, что у тебя был очень тяжелый день. Поэтому, если честно, я очень удивился, когда ты предложил пообщаться в 11 утра.
У меня только что закончились съемки очень сложного проекта — это «Полный блэкаут» на СТС, поэтому я с бокалом вина и хорошими собеседниками провел трое суток в разговорах о будущем и о настоящем.
Почему же все-таки утро?
Дальше будет еще интереснее и непредсказуемее, поэтому лучше уж с утра. (Смеется.)
О какой непредсказуемости ты говоришь?
В стране, в мире, во мне — мы же ничего не знаем, сейчас время такое непонятное: рисовать можно любую картину, а получиться может что угодно. То есть самое стабильное для тебя время — 11 утра, когда есть еще внутренний баланс и равновесие. Ну да. Не скажу, что с 10 до 11 у меня обычно йога, но к 11 я уже в тонусе нахожусь.
Ты жаворонок, не сова по сути своей?
Не сова, да. И не жаворонок. Я свердловчанин.
То есть?
Это значит, что планы на день тоже могут очень сильно поменяться.
Такова психология свердловчан?
Да. Если какие-то стереотипы брать, то у питерцев это всегда небольшой пофигизм, с поднятым воротничком, а свердловчанин — это человек, который может поменять свои планы.
Но ты же давным-давно москвич.
Я себя как-то москвичом не ощущаю.
Да ладно, ты ведь сколько лет в Москве уже.
С 2005-го, да. Я живу в Подмосковье. Для меня Москва — это офис. И, к сожалению, какой-то любви не произошло. Москва — это город, которому я благодарен, и всё, но стены не трогаю и не целую.
Где ты в Подмосковье живешь?
На Новой Риге. Тоже всё очень круто и красиво, много всего для людей сделано, правда, есть большое «но»: всё ненастоящее, всё не совсем экологичное, всё сделано руками человека — никакой природной «настоящности», того, что я люблю, здесь нет, к сожалению.
У тебя же еще в Юрмале дом.
Этот дом я продал буквально месяц назад и купил землю. Юрмала мне очень нравится. А недавно открыл для себя еще одно место — Алтай. Провел там несколько месяцев. И Юрмала, и Алтай — это такие природные места, где заряжаешься эмоциями и какой-то внутренней силой. Сразу решил, что хочу иметь и там, и там свое жилье.
Свежий воздух, нетронутая природа.
Да, интеллигентные люди, хороший сервис и правильный ветер.
Эти позиции, во всяком случае — первые две, есть и у нас тоже. А какой экологичности тебе не хватает на Новой Риге?
Вода, лес — здесь же невозможно есть грибы, которые собираешь, невозможно есть рыбу, которую ловишь, — это всё уже заражено в радиусе 150 километров от Москвы. Что-то натуральное начинается где-нибудь от Новгорода, от мест, где Волга, а всё до этого — нет ни чувств, ни состава правильного.
А ты с удочкой любишь посидеть на берегу?
Да, люблю, очень люблю, но, к сожалению, здесь этого не делаю. Тут только какие-то платные рыбалки, но это понятно: как говорил мой знакомый узбек, «плов в перчатках кушать».
Ты ездишь куда-то, где бесплатная рыбалка?
Это вот Юрмала, там у меня есть рыбацкий домик на небольшом озере. И на Урале, мы с братом на лодке выезжаем на местные озера. У родителей там дача, и водоем рядом. С родителями время проводим, а утром и вечером рыбачим.
А брат тоже в Москве живет?
Нет, он в Екатеринбурге.
Чем занимается?
Дмитрий — управляющий в ресторане «Ишак», к которому мы тоже имеем отношение.
Брат младший или старший?
На семь лет старше. Он как раз сейчас у меня, неделю назад отпраздновал 50-летие. Я ему подарил путешествие по Москве: несколько дней мы четко по плану погружались.
Целую неделю!
Я люблю планировать, готовиться. Мы можем менять план, но он у нас должен быть. Вчера было и «Зарядье», и полет над Москвой, и несколько ресторанов, и Арбат, и Тверская, и ВДНХ — все прелести столицы, которые можем подарить. И на лодочке проехали по Москве-реке. Короче, насыщенные были дни.
Как здорово! Послушай, скоро на СТС выходит проект, о котором ты сказал вначале, — «Полный блэкаут». Я прочитал, что всё в темноте происходит, какие-то жуки, пауки, змеи ползают, — я не понимаю, кто вообще на это подписаться может, на такие вещи? Это какую нужно иметь степень внутреннего отчаяния, чтобы решиться на такие страсти?
Всё очень просто: никому ничего не сказали. (Смеется.) Все прибывали на съемки и только здесь узнавали, через какие испытания им придется пройти. Под таким навесом таинственности и затащили людей сниматься. (Улыбается.) Я очень надеюсь, что проект зайдет и станет хитом, но, кто решится участвовать во втором сезоне, я не понимаю.
Ты говоришь, что участники заранее не знали, какие испытания их ждут. А что они знали?
Им говорили очень примерно, что это тайна, мол, всё, что будет происходить, похоже на «Форт Боярд», но конкретики никакой не было.
Это прямо экстрим-экстрим?
Дело в том, что это шоу даже больше не про страх, а про неизвестность. Человеческий организм устроен так, что он абсолютно не готов к встрече с темнотой, он не знает, как себя вести, рисует самое худшее, что может с ним произойти. Ты в своей голове начинаешь представлять ужасные вещи, хотя перед тобой, например, просто шапка, которую ты чисто психологически не готов потрогать, потому что там может быть и не шапка, а крокодил. Это я обрисовал одно из испытаний, которое было на самом деле. У каких-то участников рождалась внутренняя сила, кого-то, наоборот, накрывало так, что по 40 минут были истерики. Дежурила скорая помощь. Я сам не ожидал, что будет происходить: на бумаге это выглядит по-одному, а в реальной жизни оказалось настоящим испытанием для всех. Мы после того, как сняли первый сезон, уже начинали разговаривать как циничные хирурги в курилке. (