Охота на ведьм и поиски козла отпущения: как работают механизмы коллективного насилия
Что такое дегуманизация, как она происходит, почему на протяжении всей истории человечества одни сообщества преследуют другие и как научиться распознавать механизмы коллективного насилия — рассказывает исследователь феномена коллективной травмы кандидат философских наук Мария Фокеева
Свои и чужие: как нейробиология объясняет дегуманизацию
Способность к эмпатии — одно из важнейших объединяющих качеств, которым наделен человек. Благодаря эмпатии мы можем разглядеть в другом человека, который переживает и чувствует то же, что и мы сами. Но иногда в силу вступает обратный механизм — дегуманизация или расчеловечивание.
На месте другого человека возникает некий иной субъект — с неопределенными границами, всегда враждебный и угрожающий. Такой субъект опасен и несет в себе порой неясную, несформулированную, но всегда всеобщую угрозу. Эта угроза дополнительно подпитывается представлением о том, что такой субъект не может быть в полной степени человеком. Следовательно, он не заслуживает того, чтобы с ним обращались, как с человеком.
В контексте подобной оптики, разделяющей людей на своих и чужих, рождаются коллективные гонения, организованное насилие и оправдание насильственных действий.
«Для понимания истории человечества огромное значение имеют такие концепции, как «свои» и «чужие»», — замечает нейробиолог Дэвид Иглмен. Акты организованного насилия одних сообществ над другими постоянно случаются на протяжении всей истории человечества. Нередко оказывается, что угнетаемые группы не представляют никакой реальной опасности или же их опасность сильно преувеличена. Тем не менее эти группы последовательно уничтожают, обвиняя в самых страшных преступлениях.
Иглмен рассказывает историю боснийского мусульманина по имени Хасан Нуханович, который пережил резню в Сребренице в 1995 году. Этот эпизод Боснийской войны признан геноцидом, став самым масштабным массовым убийством в Европе после окончания Второй мировой войны. Как переводчику, Хасану было позволено остаться в лагере ООН, где искали укрытия боснийские мусульмане. Другим беженцам не позволили остаться, они были выдворены из лагеря на верную смерть. Мать, отец и брат Хасана погибли.
Хасан Нуханович задает неразрешимый и страшный вопрос: как одна группа людей могла пытать и убивать другую, тогда как на протяжении десятилетий они жили в мире рядом друг с другом? Хасан заключает: «Есть универсальные ценности, и они очень простые: не убий. В апреле 1992 года это «не убий» внезапно исчезло и превратилось в «иди и убивай».
Дэвид Иглмен описывает эксперимент, как реагируют человеческий мозг на боль другого, которого можно идентифицировать как чужака. Испытуемым показывается ряд изображений. В их числе фотографии рук, которые протыкают иглой от шприца. Изображения сопровождали подписи, кому эти руки принадлежат: христианину, иудею, атеисту, мусульманину, индуисту или сайентологу. В среднем мозг демонстрировал более сильную сочувственную реакцию на боль «своего» и менее сильную на боль «чужака».
Однако для совершения акта насилия недостаточно просто менее сочувственно относиться к другому — другой должен перестать существовать в нашем сознании как человек.
Нейробиолог Ласана Харрис показывал добровольцам фотографии представителей разных социальных групп, это могли быть бездомные или люди, страдающие от зависимостей. Харрис обнаружил, что мозг испытуемых реагирует на изображения бездомного так, как будто это не человек, а неодушевленный предмет. Подобную реакцию можно рассматривать как своего рода защиту, которую выстраивает наш мозг, не позволяя испытывать чувство вины, когда мы видим человека в беде, но ничего не предпринимаем.
Но обратная сторона подобной дегуманизирующей реакции подразумевает легитимацию насилия.
Философ коллективного насилия
Насилие всегда было предметом рефлексии в контексте культуры, которая порой стремилась обнаружить факты насилия, сделать их видимыми, но, с другой стороны, скрывала и маскировала насилие. Французский философ Рене Жирар (1923–2015) посвятил всю свою жизнь изучению феномена коллективного насилия, а также вопросу, почему культура вновь и вновь воспроизводит в различных формах акты насилия, хотя часто пытается скрыть их.
«Можно утверждать, что заметное место в нашей культуре таких терминов, как «козел отпущения», «жертвоприношение», «социальное заражение» и, безусловно, «мимесис», — заслуга Жирара» — пишет Синтия Л. Хэвен, друг и биограф философа.
Рене Жирар умер в возрасте 91 года в 2015 году. Будучи студентом, он застал Вторую мировую войну в Париже. После уехал в Америку, где преподавал и разрабатывал свои основные теории, посвященные мимесису и коллективному насилию. Идеи Жирара вызывали раздражение консервативно настроенного философского сообщества, но привлекали огромное количество последователей. Его работы не абстрактные исследования, касающиеся насилия, они взывают к практике. Научившись распознавать скрытое насилие «по Жирару», уже невозможно его не замечать и оправдывать. «Пламя, разожженное его трудами, — вовсе не страстная любовь к древней Месопотамии, древнегреческим текстам или горстке его любимых писателей. Нет, его исследования — приглашение к тому, чтобы вы подожгли стул, на котором сидите», — пишет Хэвен в биографии Жирара.