«Мое кино — это утопия»
В июне в российский прокат вышла новая лента Педро Альмодовара «Боль и слава» — трогательное размышление об ускользающем времени, о поисках себя и о мысленном возвращении в детство. «Огонек» поговорил с режиссером о том, как избежать самоповтора и стоит ли опасаться автобиографий в кино
В вашей картине речь идет о режиссере на закате его карьеры. Можно ли считать ваш фильм своего рода завещанием?
— Не стоит воспринимать его буквально. Мой фильм — фикция, в которой речь не обязательно идет обо мне. Хотя признаюсь: когда я начал писать сценарий, мне было нелегко найти баланс между тем, что я хочу рассказать, и тем, что произошло на самом деле. Пару раз я начинал рыдать, особенно когда описывал мать своего героя. Правда, мне никогда не приходилось жить в подвале, и моя мать никогда меня не отвергала. На мой взгляд, самая страшная боль, какую может причинить мать своему сыну,— начать обращаться с ребенком как с незнакомцем. В общем, хотя и не все события, описанные в фильме, со мной происходили, этот фильм оказал на меня своего рода терапевтический эффект. Как и у главного героя, у меня также имеются проблемы со здоровьем. Меня часто преследуют дикие боли. Поэтому мне, как и моему герою, присущ страх, что каждый следующий фильм может оказаться последним. И не только по причине физического недомогания, но и потому, что ко мне могут больше не прийти интересные идеи. Я также страдаю зависимостью — только не от наркотиков, а от кинематографа. Мне нужно быть уверенным, что, когда я проснусь на следующий день, я смогу снимать кино. Фильм, в общем, отражает мои страхи. Однако они — не единственная тема моей картины. Речь в ней также идет о течении времени, об отношениях людей и поиске возможностей для примирения.
— Физические недуги вашего героя — Сальвадора — не могут не взволновать зрителя. Вы говорите о разных болезнях с полным знанием дела — тут, мне кажется, вы уж точно ничего не выдумали…
— (После паузы.) Физические недуги Сальвадора похожи на правду… Из-за серьезных проблем со спиной в течение последних двух лет я едва выходил из дома и чувствовал себя полностью изолированным от окружающей среды. В конце концов мне пришлось перенести сложную операцию. Она того стоила; и все же, когда в твою жизнь вмешиваются время и медики, прежним уже не стать. В этом событии, впрочем, тоже есть нечто положительное — без знакомства с физической болью я бы никогда не написал этого сценария. Я начал работу над сценарием в тот момент, когда боролся с болью. Но я старался не создавать вечно ноющего и страдающего персонажа. Вот почему я придумал одну компактную сцену, в которой Сальвадор перечисляет все свои физические жалобы за полторы минуты: бессонница, хроническое воспаление горла, рефлюкс, язва желудка, мигрень, шум в ушах, мышечные боли и другое, которые я проиллюстрировал смешными анимациями. Я не хотел бы, чтобы зритель испытывал одну только жалость к герою. Боль в спине и мигрень действительно являются моими худшими недугами, которые могут меня полностью парализовать. А вот шрам, который у Сальвадора на спине, выглядит более пугающим, чем у меня. Я никогда не был настолько зависим от наркотиков, как мой герой. Хотя бы потому, что проводил слишком много своих друзей на тот свет. Для людей моего поколения наркотики были частью повседневной жизни. В 1975 году мы считали себя пионерами на этом поприще. Все наши кумиры, включая Дэвида Боуи или Лу Рида, всегда были под кайфом, даже на сцене! Никто из нас не знал, настолько опасны наркотики. В этом фильме я хотел показать, как наркотики сводят с ума, особенно их новые химические формы, которые мы в то время и не знали. Нельзя помешать подросткам искать кайф, но, по крайней мере, можно сделать так, чтобы до молодежи дошла максимально полная и правдивая информация о последствиях.