Большое Никитское отступление
В «Наполеоновском театре» дают новую пьесу — пока без зрителей
В конце июня в Москве решили судьбу старинной городской усадьбы Позднякова на углу Большой Никитской и Леонтьевского переулка. Мосгорнаследие опубликовало приказ (подписанный еще в начале месяца) о включении в Единый госреестр объектов культурного наследия России главного дома (строение 1) и выходящего в переулок флигеля (строение 2). А вот второму, дворовому флигелю той же самой усадьбы (строение 3) в охранном статусе отказано, его теперь можно ломать и строить на этом месте. Из охраняемой от новостроя территории выведен также усадебный двор, что выглядит вообще нонсенсом.
Очень похоже, что сбывается то, от чего мы предостерегали полгода назад в «Большом Никитском наступлении» (см. «Огонек»№2 за 2020 год). Тогда столичная мэрия неожиданно выкупила другой дом на Большой Никитской, за который переживала московская общественность,— дом Булошникова. Причем выкупила только затем, чтобы спасти его от радикальной перестройки частным собственником. Увы, уже тогда в Москве поговаривали, что чудесное спасение дома Булошникова — лишь часть операции по «размену» его на разрешение перекроить усадьбу Позднякова. Тогда подобным версиям верить не хотелось, теперь — поневоле приходится.
Наполеон, Казаков, Грибоедов…
Городская усадьба на углу Большой Никитской и Леонтьевского, построенная в 1780-е годы, сменила нескольких владельцев, но в историю вошла под именем генерал-майора Петра Позднякова, который в 1810-е годы устроил в ней, как любили одно время делать именитые москвичи, домашний театр с выписанными из-за границы «сценическими машинами». Должность режиссера исполнял известный актер Сила Сандунов. Театр был увековечен Грибоедовым в «Горе от ума»: «Дом зеленью раскрашен в виде рощи, сам толст — его артисты тощи…»
Самый популярный, однако, эпизод истории дома связан с французской оккупацией Москвы 1812 года, отчего краеведы называют дом также «Наполеоновским театром».
В самом деле, открыть театр в разоренной Москве приказал император Наполеон, дабы просвещенным офицерам и солдатам было чем развлечься, кроме мародерства и пьянства. До войны в Москве была французская труппа, и часть актеров остались в городе. В доме же Позднякова на Большой Никитской, не сгоревшем в пожаре, обнаружилась домашняя театральная сцена.
В сентябре 1812-го ее спешно приводят в порядок: вешают занавес, сшитый из парчи, над партером вместо люстры — взятое из церкви паникадило, костюмы актерам шьют из кусков священнических риз, которые солдаты выменивают на хлеб. Оркестр набрали из полковых музыкантов. Билетов нет, афиши рисовали от руки, но за вход брали деньги.13 сентября «Наполеоновский театр» открылся двумя пьесами: комедией «Игра любви и случая» и водевилем «Любовник, сочинитель и лакей». Потом дано было еще десять представлений, продолжавшихся до самого ухода французов из Москвы. Особенно восхищали зрителей дивертисменты с русскими плясками.
По вечерам дом Позднякова светился огнями, улица была заставлена экипажами. Вокруг дома стояли караулы и множество бочек с водой — французы боялись поджога. Партер занимали солдаты, в первых рядах — гвардейцы; в ложах сидели офицеры, генералы и маршалы. Наполеон и сам бывал в этом театре; представлений не посещал, но несколько раз приезжал послушать оперные арии, которые специально для него исполняла актриса Луиза Фюзи, оставившая о том мемуар.
К слову, Наполеон в Москве, как ни странно, много занимался театральным искусством. Перед самым уходом Великой армии из Москвы он потратил три вечера, редактируя устав театра «Комеди Франсез» (этот академический театр также называют Домом Мольера, верность традициям которого императорский устав гарантирует по сей день). Есть даже версия, будто Наполеон обдумывал, кого из актеров «Комеди Франсез» выписать в Москву «на усиление» местной французской труппы. Увы, не сложилось: от этих занятий императора отвлекло известие о поражении маршала Мюрата под Тарутино…
Некогда дом Позднякова представлял собой прекрасный образец московского «допожарного» (речь о 1812-м, разумеется) классицизма. Знаменитый архитектор М.Ф. Казаков включил его в свои «Альбомы партикулярных строений», где были представлены лучшие здания классической Москвы. Во второй половине XIX века домовладение стало доходным: главный дом надстроили, лишив классического портика. А в советские годы его «наградили» еще двумя этажами. Но и сегодня бывшая городская усадьба сохраняет первоначальную композицию с главным домом, двумя симметричными флигелями и замкнутым двором. А в основе ее — все те же стены XVIII века, что помнят Казакова, Грибоедова и Наполеона.