Экспозицию выставки «Михаил Ларионов» расположили в залах Новой Третьяковки

Наука и жизньКультура

Авангардист номер один

Экспозицию выставки «Михаил Ларионов» расположили в длинных залах Новой Третьяковки. Посетители движутся по некой «улице» с ярко, празднично окрашенными фасадами. Фасады словно танцуют, соединяясь под разными друг к другу углами, а то вдруг разламываются, расходятся, образуя арки и проходы, так что вы в любой момент можете оказаться на переломе и вместе с художником свернуть с намеченного пути. И выводит вас эта «улица», сменившая на каком-то этапе яркие краски на более сдержанные, к архиву мастера — точнее, к крохотной его части. И каково же ощущение? Ларионов — светлый художник, мажорный! Наследие его необыкновенно разнообразно, путь длинен, и у этого пути будто много «начал».

У входа на выставку — стенд. На полочках — оранжевого цвета брошюрка-путеводитель. В ней цитаты из Ларионова и о нём, краткие пояснения к образу художника и картинки — улыбки-намёки на ларионовские произведения. Отличные дорожные знаки! И вот первый из них:

«…Меня угнетает всё то, что утвердилось в искусстве. Я чувствую в этом дыхание застоя, оно меня душит… Хочется убежать из стен в безграничный простор, хочется чувствовать себя в постоянном движении… Михаил Ларионов».

Как долго нужно готовить такую выставку? Какие задачи она должна решить? И как возникает дизайн, который в данном случае играет едва ли не ключевую роль? Рассказывает куратор выставки, научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи Ирина Вакар.

— Любая серьёзная выставка готовится долго, не менее трёх-четырёх лет. Выставку Михаила Ларионова мы задумали после выставки Натальи Гончаровой, которая проходила в конце 2013 — начале 2014 года. Решиться было не так легко по разным причинам. Одна из них та, что Ларионов, как это ни странно, мало изученный художник, хотя о нём уже написано много книг и статей самых лучших авторов, начиная с Николая Пунина. Илья Зданевич ещё в 1913 году (под псевдонимом Эли Эганбюри) опубликовал небольшую монографию о Ларионове и Гончаровой. О Ларионове писали Дмитрий Сарабьянов, Глеб Поспелов, памяти которого мы посвятили статью в каталоге нынешней выставки: Поспелов одним из первых открыл своеобразие творчества Ларионова, — и, конечно, Евгений Ковтун… В Третьяковской галерее очень много и Гончаровой и Ларионова. Это дар Александры Клавдиевны Ларионовой-Томилиной, его вдовы, которая завещала после её смерти передать в Россию огромный корпус работ обоих художников, и эти вещи нужно было систематизировать. Живопись и Гончаровой и Ларионова уже опубликована в наших академических каталогах.

— Что означает такая публикация?

— Это значит, что надо расположить вещи в определённом порядке, датировать, дать им названия, изучить их выставочную историю и т. п. То есть музейной публикации наследия художника предшествует долгая и очень кропотливая работа. Академические каталоги — это большие тома, составляемые по принципу словарей. Том с живописью Гончаровой включает, по-моему, 412 её вещей, а другой том — свыше 230 живописных работ Ларионова. Что касается графики, то у Ларионова вместе с Гончаровой — 23 тысячи единиц, и они ещё целиком не опубликованы. И тем не менее приблизительно три года назад мы начали готовить эту выставку, думать над концепцией, рассылать письма в музеи…

Закат после дождя. 1908 год. Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея.

— Вы сказали: «Ларионов — всё ещё мало изученный художник». Что вы имели в виду?

— Датировки, конкретные обстоятельства, когда созданы та или иная работа, как они связаны между собой — это во многом ещё предстоит выяснять. Скажем, мы считаем верными одни датировки, а некоторые музеи, например Центр Помпиду, предлагают совсем другие, и мы не имеем права их изменять. Музеи говорят: как в договоре написано, так и указывайте. И мы пошли на беспрецедентный шаг: не только в каталоге выставки, но даже в этикетках у картин нередко написана сначала дата, которую поставил музей, а потом — предлагаемая датировка.

Что же касается концепции выставки, то Евгения Илюхина, коллега, с которой мы курируем эту выставку, предложила российский период представить в основном живописными работами, а парижский — главным образом графикой. Такое деление условно, потому что и в России Ларионов писал много пастелей, гуашей, акварелей, а в Париже также работал в живописи. Но парижский период более труден в том смысле, что он ещё по-настоящему не оценён. Поздняя живопись Ларионова отличается от русской. Монохромная, медитативная, туманная, бледная — она кажется однообразной. Два периода творчества Михаила Фёдоровича получились у нас контрастными, но, может быть, это и хорошо. Жизнь вне России у него, действительно, изменилась, и самочувствие тоже…

Павлины. 1910 год. Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея.

Мы хотели показать Ларионова как личность очень неординарную. Например, его собирательство. Он был коллекционером буквально всего — собирал книги, журналы, делал вырезки, хранил автографы. В его собрании письма, отрывки какие-то бесконечные, театральные программки, даже меню в ресторанах. Этот необыкновенный массив загромождал его парижскую квартиру настолько, что в конце жизни он писал: у нас всё до потолка завалено раритетами, картинами, графикой, ценностями на несколько миллионов франков, а мы лежим посреди комнаты и нам нечем дышать, возьмите это всё. Он мечтал всё передать в Россию. И архив передан. Последние залы на выставке сделаны как введение во внутреннюю жизнь художника, в атмосферу, в пространство, где он жил. Конечно, это только намёк, но мы показываем, в частности, его любимые лубки, причём разных стран — китайские, персидские, индийские, русские конечно, японские... Причём он не только собирал лубок, но и выставлял его — впервые в 1913 году.

Натюрморт. Весна. Около 1928 года. Холст, темпера. Частное собрание.

Главная наша задача была в том, чтобы не разочаровать тех, кто преданно любил Ларионова в течение целого века. Ведь у него совершенно уникальная судьба. Михаил Фёдорович Ларионов уехал из России в 1915 году (Сергей Дягилев пригласил его работать в «Русских балетах»), но не только не был забыт на родине — он оставался тайной любовью художников, искусствоведов. Они из уст в уста передавали, что это — великий художник! Только его никто не видит, его никто не показывает. И работы, которые тогда остались какими-то островками в Третьяковской галерее, в Русском музее, в других музеях, — сами по себе, может быть, и прекрасны, но они — вот какой парадокс! — проигрывают вещам Гончаровой. Гончаровские — эффектные, монументальные, декоративные, очень сильные, яркие полотна. И рядом — лёгкие, воздушные, как бы небрежные, наполненные юмором ларионовские работы, словно беглые взгляды на животных, на людей, на провинцию, на Париж. И часто кажется, что это что-то эфемерное, не настолько прочное, не настолько значительное. Нам очень важно было собрать «всего» Ларионова вместе, создать некое поле воздействия, чтобы люди понимали: это не просто намёки на какое-то большое искусство, а это и есть большое искусство. Хотя сам Ларионов в конце жизни говорил: мне кажется, что я не реализовал себя так, как хотел, у меня всё как-то недоделано…

Мы отказались, не без колебаний, от большого зала — хотя и большой зал тоже подошёл бы для нашей выставки, и выстроили её в том пространстве, где раньше у нас была постоянная экспозиция новейших течений. Мы выстроили отобранную ларионовскую экспозицию так, что, с одной стороны, видна эволюция художника — совершенно необыкновенная: эти скачки , перепады, это широкое и очень свободное обращение к тому, к чему его влекло в данный момент, — и, с другой стороны, мы видим определённую логику, мы видим жизнь, и зритель не запутается, не заблудится. Может быть, несколько тесновато получилось, но Ларионов говорил, что он любит интимность.

Монохромный натюрморт. 1924—1925 годы. Холст, масло, пастель. Государственная Третьяковская галерея.

Он не любил пафоса. Не любил монументальности. Интересно, что мы сначала повесили «Времена года» — его инфантильный примитивизм — в просторном зале. Но увидели: это не хорошо, и поместили в небольшой зал. Дизайнер Алексей Подкидышев — он уже оформлял у нас выставки, в частности предыдущую «Некто 1917» и выставку Георгия Якулова в 2015 году, мы знали, что он любитель живописного решения пространства, — предложил очень активное решение. Должна признаться, поначалу, когда стены были покрашены, мы испугались — показалось, что это слишком ярко. Но когда внесли картины, стало понятно, что они не затерялись — они зазвучали сильнее. Я знаю, что многие осуждают такую интенсивность фона, он кажется вызывающим, назойливым. Но я думаю, нейтральный, бледный фон — серый или белый, а также рассеянный свет, который сейчас практикуется в западных музеях, как бы съедающий краски, и редкая повеска противопоказаны Ларионову. А эта солнечность меня, например, радует. У меня повышается настроение, когда я вхожу в «ларионовские» залы. И контраст русской части и парижской, где стены более приглушённого тона, тоже, по-моему, получился выразительным.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Рыбий ход Рыбий ход

Как решаются экологические проблемы, создаваемые плотинами и дамбами?

Наука и жизнь
Потерявшие себя Потерявшие себя

Как помочь больным деменцией и их семьям

Русский репортер
Укрощение рубля Укрощение рубля

Как Россия в очередной раз справилась с американскими санкциями

Деньги
Курить, есть, пить и спать: зачем поколению Y нужен офис Курить, есть, пить и спать: зачем поколению Y нужен офис

Как выглядит идеальное рабочее пространство для молодого поколения

Forbes
Снаряды из темной материи могут разорвать человека на куски Снаряды из темной материи могут разорвать человека на куски

Небольшие образования темной материи могут быть как высокочастотные снарядs

Популярная механика
Почему отменили «Вудсток» и есть ли будущее у больших музыкальных фестивалей Почему отменили «Вудсток» и есть ли будущее у больших музыкальных фестивалей

Что важно знать об экологических, культурных и социальных последствиях

Vogue
Уже не #ВтораяПослеПутина: сколько зарабатывают в Instagram Ольга Бузова, Настя Ивлеева и другие звезды Уже не #ВтораяПослеПутина: сколько зарабатывают в Instagram Ольга Бузова, Настя Ивлеева и другие звезды

Кто помогает звездам набирать и монетизировать популярность в социальной сети?

Forbes
Нужно больше золота: выбираем металлоискатель для новичка и профи Нужно больше золота: выбираем металлоискатель для новичка и профи

Разбираемся в технологиях работы металлодетекторов

CHIP
Как студент-недоучка создал финтех-стартап с оценкой в $2 млрд и инвестициями Мильнера Как студент-недоучка создал финтех-стартап с оценкой в $2 млрд и инвестициями Мильнера

Гийом Пуса пришел к успеху из Лозанны через Калифорнию в Сингапур

Forbes
Креативный директор Montblanc — о винтаже, аутентичности и часах «1858» Креативный директор Montblanc — о винтаже, аутентичности и часах «1858»

У Заима Камаля, креативного директора Montblanc, непростая задача

РБК
Слезинка ребенка Слезинка ребенка

Большая ошибка диктатора — покушаться на самое дорогое: на детей

Вокруг света
5 главных уровней измен — от самой легкой до непростительной (и что с ними делать) 5 главных уровней измен — от самой легкой до непростительной (и что с ними делать)

Важное руководство для неверных парней

Playboy
По одежке встречают По одежке встречают

Александру Рогову не хватало места для одежды, и он купил новую квартиру

AD
Скандальный госдолг: автор идеи скупки бондов «Россия-30» рассказал о появлении схемы Скандальный госдолг: автор идеи скупки бондов «Россия-30» рассказал о появлении схемы

Как структуры группы Вадима Беляева собрали у себя половину выпуска госдолга

Forbes
Хрупкий возраст Хрупкий возраст

Подростковый период – то еще испытание для отношений между детьми и родителями

Psychologies
Новости о старости Новости о старости

Остановить мгновенье ученые могут уже сегодня

Glamour
Слуховые аппараты круче биткоинов. Как выглядит счастливая старость на самом деле Слуховые аппараты круче биткоинов. Как выглядит счастливая старость на самом деле

Пока весь мир пытается обрести бессмертие, старость все еще приходит к людям

Forbes
Кабель по ТУ и ГОСТ: в чем разница? Не дайте себя обмануть Кабель по ТУ и ГОСТ: в чем разница? Не дайте себя обмануть

Объясняем, чем один кабель может отличаться от другого

CHIP
Правила жизни Сида Вишеса Правила жизни Сида Вишеса

Музыкант, басист Sex Pistols, умер 2 февраля 1979 года, в возрасте 21 года

Esquire
На высшем уровне На высшем уровне

Квартира в самом высоком жилом здании Минска

SALON-Interior
Между пустыней и морем Между пустыней и морем

Привет, Тунис!

Добрые советы
Осторожно, опасное саморазвитие: как понять, что тренинг вам не подходит Осторожно, опасное саморазвитие: как понять, что тренинг вам не подходит

Какие подводные камни могут ожидать на пути самосовершенствования

Psychologies
Кровь — не водица. Как генеалогия из модной забавы стала серьезным бизнесом Кровь — не водица. Как генеалогия из модной забавы стала серьезным бизнесом

Почему люди обращаются к своим корням, что их побуждает на поиски прошлого

Forbes
Лучшие ноутбуки для школьников и студентов: для учебы и не только Лучшие ноутбуки для школьников и студентов: для учебы и не только

Выбираем хороший ноутбук для учебы, который будет служить верой и правдой

CHIP
Полный крах: 7 знаменитостей, которые все потеряли Полный крах: 7 знаменитостей, которые все потеряли

Что доводит артистов до банкротства и кто из них преодолел финансовый кризис

РБК
Место положения: где рожали Волочкова, Миддлтон и другие звезды Место положения: где рожали Волочкова, Миддлтон и другие звезды

О том, где предпочитают рожать знаменитости

Cosmopolitan
Восточная сказка Восточная сказка

Дизайнер и коллекционер Сердар Гюльгюн воплотил давнюю мечту

AD
Подключаем одну антенну к двум телевизорам: пошаговая инструкция разводки Подключаем одну антенну к двум телевизорам: пошаговая инструкция разводки

Делим эфирное телевещание с одной антенны на два телевизора

CHIP
Alfa Future People объявил новых участников техно-сцены Alfa Future People объявил новых участников техно-сцены

Анонсировано пополнение в насыщенном лайнапе техно-сцены Miller Future Music

Cosmopolitan
Михаил Шуфутинский: Михаил Шуфутинский:

В зрелом возрасте все чаще посещают воспоминания детства

Караван историй
Открыть в приложении