Кое-что о тактике российской оппозиции, или Слово в защиту повестки «малых дел»
Призыв Леонида Волкова посветить фонариками в небо в защиту Навального был воспринят многими в оппозиционной среде как отказ от уличного протеста в пользу неэффективных акций. Между тем именно он может стать отправной точкой нового этапа борьбы с властью.
Российские протесты начала 2021 года еще долго будут осмысливаться политологами, а вокруг фигуры их лидера Алексея Навального будут кипеть страсти. Никто не знает, каким окажется продолжение протестной активности и какой будет реакция на нее российской власти. Единственное, что можно сказать наверняка, — это то, что борьба за демократизацию страны и возвращение элементов правового порядка будет еще очень долгой.
В то же время события января-февраля 2021 года стали важным рубежом в развитии российского протестного движения. В течение последних десяти (и даже более) лет организационно оно постепенно принимало некую форму, которая, как это ни покажется странным, все более напоминала (насколько это возможно) структуру и строение российской власти. Последняя, как известно, ориентирована на «национального лидера», в которого уже давно превратился изначально демократически избранный президент. Этот лидер не имеет себе равных; ни перед кем не должен держать отчет; выступает от имени «государства», что не предполагает возражений, как будто бы оно является настоящей res publica; ориентирован на достижение целей такого высокого уровня, что многие его холопы могут даже не заметить, как и насколько их осчастливили. Все, что происходит рядом с ним — в некоем кругу, собирательно называемом «властью», — совершенно непрозрачно (и не должно таковым быть), а гражданам стоит довольствоваться созерцанием вождя на экране сначала телевизора, а в последние месяцы — монитора.
Российская оппозиция, противостоящая Владимиру Путину, складывалась постепенно — и я бы даже сказал, что она очень медленно понимала, что происходит в стране. Когда такое понимание более или менее сформировалось, основная часть тех, кто не принадлежал к ближнему кругу президента, но обладал каким-то политическим капиталом, разменяла его на статусные позиции в Государственной думе, должности или финансирование своих политических структур. Меньшая часть решила занять непримиримые позиции — но и среди этих людей было много политиков и активистов, популярных среди населения и имевших определенные организационные и финансовые возможности для борьбы. «Парад» таких людей состоялся на излете медведевской оттепели в ходе митингов на Болотной площади и проспекте Сахарова. Однако позже по самым разным причинам круг этих активистов сокращался, а на их фоне стала возвышаться фигура Алексея Навального, который оказался прекрасным тактиком и стратегом. На каждом новом витке спирали его популярность росла, предлагаемые им тактические приемы воспринимались как самые верные, число его последователей увеличивалось. Он воспринимался как политик, чуть было не вышедший во второй тур выборов мэра Москвы (вероятно, даже вышедший, но не допущенный бюрократией), и главный разоблачитель коррупции, неразрывно связанной с президентом.
Начиная с 2017–2018 годов Алексей Навальный стал если и не равновеликой Владимиру Путину фигурой (хотя, например, в начале текущего года его имя фигурировало в соцсетях чаще, чем имя президента, а в 2010-х годах он часто входил в топ-10 политиков России по количеству упоминаний в прессе), то его главным оппонентом. Сторонники Навального выстраивали своего рода «вертикаль власти» в виде федерального и региональных «штабов» (которые назывались «штабами Навального», перекликаясь с каким-нибудь «планом Путина»), рисовали «прекрасную Россию будущего» не менее размашистыми штрихами, чем президент описывал свои национальные проекты, и смело брались за самые главные проблемы страны наподобие той же коррупции, причем непосредственно связанной с именем Владимира Путина. Когда процесс сегрегации и поляризации лагерей закончился, а кристаллизация лидеров стала совершенно отчетливой, случилось их прямое столкновение: Кремль сначала решился