Как появилась мода на сейфы — имитации книг
В издательстве «Альпина нон-фикшн» выходит исследование Юлии Щербининой «Книга как иллюзия». В нем автор рассказывает о том, как и почему люди стали ценить книги не только за содержание, но и за форму — «внешнюю оболочку». По сути Щербинина предлагает альтернативную историю книжной культуры, в которой книга воспринимается в первую очередь не как источник знания, а как арт-объект. «Сноб» публикует отрывок.
Упоение обманом
Барокко — эпоха превращения иллюзии в особую эстетическую категорию, обмана — в своеобразный род искусства, притворства — в изощренную игру по замысловатым правилам. Это эпоха кунсткамер (нем. Kunstkammer — букв. «комната искусства»), «кабинетов редкостей» (англ. сabinetof curiosities) и «шкафов искусств» (нем. Kunstschrank) — коллекций всевозможных диковин, экзотических находок, курьезных вещиц. Для хранения таких коллекций изготовляли специальные ларцы и шкафы со множеством выдвижных ящичков, получившие название кабинетов или по-немецки камер. Когда шкафов становилось слишком много, для них отводили отдельные комнаты, получившие такое же название.
Кабинет демонстрировал профессиональные, научные или творческие интересы, статус, вкус, образ жизни своего хозяина. Это был прообраз музея, а в музее не могло быть ничего случайного. Книги как древнейшие предметы коллекционирования сразу заняли здесь полноправное место. Ценные манускрипты и редкие печатные экземпляры чтили как сокровища, с особой гордостью предъявляя гостям. Убедиться в этом можно на примере гравюры с самым ранним изображением кабинета естественной истории неаполитанского фармацевта Ферранте Императо. Жемчужиной коллекции была библиотека, полки которой были сконструированы таким образом, чтобы книги размещались обрезами вниз — для защиты от пыли.
Однако уникальности книги и только ее созерцания было уже недостаточно — требовались новые форматы репрезентации и новые способы визуализации. В системе барочного мировоззрения достигает предела воплощения средневековая семиотическая метафора «мир-книга» и ее частные варианты: «природа-книга», «жизнь-книга», «судьба-книга», «человек-книга». Вселенная представляется как текст, требующий чтения и толкования. Итальянский историк Эммануэле Тезауро в крупнейшем литературоведческом труде своей эпохи «Подзорная труба Аристотеля» (1654) описывает мироздание как «всеобщую грамматику».
Так сформировалась мода на сейфы — имитации книг. В Англии их называли фейкбуки (fake books) и книгоподобные диковины (book-like curiosities), в Германии — книги-фикции (Scheinbücher), книжные аттракционы (Buchattrappensind Objekte) и даже книжные ловушки или книжные приманки (Buchattrappen, от фр. attraper — «поймать»). Внутри искусно оформленных пустотелых томов — миниатюрных копий тех же кунсткамер — размещались разнообразные мелкие предметы. Это стало буквальным прочтением метафоры: весь мир уместился в книгу. Обладание библиомуляжами означало обладание богатым воображением, творческой изобретательностью, эстетическим вкусом и остротой ума.
Одни муляжи изготавливались с целью конспирации и служили тайниками (им посвящена глава 7); другие, напротив, использовались для привлечения внимания, демонстрации виртуозных художественных техник. Причудливая вещица становилась центром фиксации взгляда, властительницей взора. Иные библиофейки вызывали куда больший интерес, чем настоящие книги. От плоскостных дощатых имитаций (гл. 5) такие муляжи отличались не только объемом, но и предназначением — служить вместилищем для других диковин. Все это идеально соответствовало эстетическому кредо барокко: упоение обманом.
Любопытнейший артефакт запечатлен на раннебарочной гравюре Жака де Гейна с портретом Абрахама ван Гоорле (Авраама Горлеуса) — антверпенского антиквара, коллекционера старинных монет, драгоценных камней и ювелирных украшений. Футляры для монет стилизованы под лаконично оформленные фолианты с массивными застежками. На один из них указывает элегантный жест хозяина, привлекая наше внимание к необычному предмету.