Интервью с великим и прекрасным Николаем Усковым

GQОбщество

Николаевская Россия

В честь 20‑летия GQ решил возродить свой самый успешный жанр — первым героем большого интервью Игоря Гаранина и Зинаиды Пронченко стал великий и прекрасный Николай Усков.

Фото: Ваня Березкин. Интервью: Игорь Гаранин, Зинаида Пронченко

ЗИНАИДА ПРОНЧЕНКО: Давайте вот с какой темы начнем: глянец в прошлом и глянец сегодня. Отличия и задачи, которые он сейчас ставит перед собой.

ИГОРЬ ГАРАНИН: Что вообще такое глянцевая журналистика? Есть такое понятие в твоей голове?

НИКОЛАЙ УСКОВ: Безусловно. Это род беллетристики. Очевидно, что люди нуждаются не только в информационной журналистике — более традиционной, но и в некоем осмыслении стиля жизни, каких-то этических категорий. То есть — в разговоре, причем достаточно интимном. Многие глянцевые журналы даже на «ты» обращаются к читателю.

В той или иной степени глянцевая журналистика существовала очень давно. Вы прекрасно знаете, что журнал Tatler выпускался еще в XVIII веке. То есть это довольно старый жанр. В новой России отношение к нему менялось. Сначала было восторженное, и глянцевые редакторы считались такими властителями дум, а сейчас стало скорее сдержанно-скептическое, иногда даже негативное. Но мне кажется, что это дико несправедливо, поскольку на самом деле разговор про всякую ерунду очень важен. Из этой «ерунды» в конечном итоге состоит вся наша жизнь. Она не сводится к экономике, к политике. Есть очень много вещей, о которых надо говорить. В том числе о тех же политике и экономике совершенно другим языком. Я в этом абсолютно убежден, и в GQ это у нас всегда получалось.

Нет никаких тем, о которых нельзя было бы говорить легко и непринужденно. Это такой светский формат разговора, он очень важен. Из этого состоит то, что называется правильным обхождением, хорошим тоном, манерами и так далее. Вот это все России очень нужно, потому что такой разговор, мне кажется, просто формирует человека.

ИГ: Как ты думаешь, откуда такая неприязнь у интеллектуальной элиты, даже у представителей творческой и богемной среды к глянцу? Почему это кажется стыдным?

НУ: Это следствие чрезмерного восхищения глянцем в предыдущую эпоху. То есть люди выросли из этих штанишек, и теперь им кажется, что это что-то постыдное и их компрометирующее. На самом деле я никогда к этому так не относился. Мне всегда казалось, что как чрезмерное восхищение, так и демонизация глянца — и то и другое, в общем-то, ситуация временная.

Очевидно, что развитому обществу без глянца невозможно. Для тех или иных персонажей это признание. Есть шоу-бизнес. Есть opinion-maker’ы. Есть люди, которым хочется что-то сказать, написать колонку. Есть люди, которым хочется это прочесть. Это нормально. Наша жизнь состоит не только из чего-то высокого. Мы все занимаемся шопингом, путешествуем. Life-style, если перевести, то это журналы про жизнь. О чем тогда писать? Что, только Гомера цитировать?! Причем я совершенно не вижу проблемы цитировать Гомера и в глянце.

Сегодняшняя ситуация — несколько искусственная, она закончится, я уверен. Есть нормальное состояние, когда никому в голову не приходит стыдиться того, что ты покупаешь журнал, чтобы выбрать себе брюки. А почему нет? А что здесь такого? Брюки — это что-то низкое? Нет. Мы в них проводим большую часть своей жизни. Это очень важный предмет.

ЗП: Тем не менее в вашу эпоху, как мне кажется, глянец был совершенно другим. Когда Игорь предложил мне выступать с ним дуэтом и интервьюировать разных гостей, то вспомнил о «Философии в будуаре», рубрике, которая была при вас в GQ. Как вам кажется, философия как часть политики осталась в будуаре, исчезла совсем из нашей жизни и из глянца? Или вышла на площади?

НУ: Мы же не случайно придумали такое название, от которого веет XVIII веком. Салонную жизнь не стоит недооценивать. В салонах XVIII века, в салоне мадам де Помпадур, каких-то других дам решались серьезнейшие политические вопросы. Они и сейчас решаются точно так же. Непринужденные разговоры между людьми на светских мероприятиях, на чьих-то днях рождения, свадьбах и так далее — часть большой политики. Так было. Жены как играли, так и продолжают играть огромную роль. Политики выглядят сейчас такими аскетами, служащими общественному благу. Но на самом-то деле мы знаем, что это не так. Они как были хищными животными, так и остались. Вот эти хищные животные, ведущие себя подчеркнуто корректно, произносящие скучные и длинные фразы, канцелярские обороты и так далее, — такие же страстные любовники, как были. И они так же живут биологией, а вовсе не Евангелием. Это люди, которые не меняются. Они были такими во времена Римской империи, в XVIII веке. Такие они и сегодня.

Поэтому мне кажется, что само название «Философия в будуаре» — как раз о том, что самые важные вещи часто происходят там, где ты не ждешь, что они случатся. И почему выбрали именно слово «будуар» — потому что нам хотелось показать, что жизнь состоит не только из политики. Что эти люди — из плоти и крови. Они могут принимать очень важные решения, могут ворочать огромными деньгами, но при этом мы с ними поговорим про интимную стрижку. Например, самая знаменитая статья была с одним миллионером, когда он признался, что бреет волосы на лобке. Это была просто сенсация, хотя чего тут такого. Мне кажется, в этом заключалось обаяние жанра — когда ты показываешь, что это такие же люди, как все.

ЗП: Эти люди, которые принимают важные политические решения и ворочают большими деньгами, — какими они вам кажутся сегодня?

НУ: Они очень сильно отличаются от среднестатистических граждан. В них природное, биологическое начало сильно развито. Нашему виду, да в принципе как и любому виду приматов, свойственно желание захватывать, завоевывать, подчинять себе всех остальных. Эти люди добились в этом наибольших успехов. Они мне ужасно интересны до сих пор. Именно потому, что в них предельно выражена биология нашего типа. Это люди с очень развитым воображением, с очень хорошо подвешенным языком. Которые много думают о том, что происходит с ними и с обществом. Мне кажется, что с ними просто интересно. Они определяют нашу жизнь.

ЗП: Как вам кажется, разве сегодня не изменилось время? Разве не интереснее вместо вопроса про интимную стрижку, который очеловечивает этих людей, задавать им вопрос: доколе?

НУ: Вопрос глубоко философский — «доколе?». Это же процесс, понимаете? В чем драматизм жизни в России сегодня? Существует достаточно ограниченная и замкнутая в себе элита, которая контролирует значительные ресурсы страны и которая ужасно опасается утраты своего эксклюзивного статуса. По разным причинам. С одной стороны, они не очень доверяют народу. И я в этом с ними согласен. Потому что наш избиратель может выбрать неизвестно кого. У нас очень безответственный избиратель. Люди еще не понимают, как много зависит от их решения. Они часто голосуют сердцем, но иногда надо голосовать головой. С другой стороны, есть и страх просто потерять свое эксклюзивное положение, которое базируется на их близости к первому лицу, на каком-то стечении обстоятельств, а вовсе не обусловлено их заслугами.

За последние 20‑30 лет выросла большая часть довольно зрелого хорошего электората, довольно ответственных людей, которые многого уже достигли в жизни, ко многому стремятся. Которые говорят: «А почему это нас не пускают? Мы тоже хотим контролировать финансовые потоки. Хотим управлять. Хотим делать этот мир лучше, наконец». И происходит конфликт — тех, кто не хочет уходить, и тех, кто хочет их сменить.

Этот конфликт поколений происходит в истории всегда. Одни уже достигли многого и хотят сохранить как можно дольше свое положение, а другие хотят все поменять и сами сесть в эти кресла. Это нормально. Мне кажется, не надо драматизировать сегодняшний момент. Рано или поздно те, кто мечтает, воплотят мечты. Они сядут в эти кресла и поймут, что у них все получилось. И будут не пускать следующее поколение. Как в сказке Шварца про убить дракона.

ИГ: Это новое поколение — оно другое по многим причинам. Сейчас происходит некий тектонический сдвиг, и мы все удивляемся, не понимаем. Несмотря на все их амбиции занять эти кресла, они довольно равнодушны к статусу, к брендам. Я вижу даже на собеседованиях с молодыми людьми: они приходят в такое престижное место работы, как Condé Nast, с запросом: «А что вы дадите мне? Чем моя личность обогатится?» С таким посылом дойдут ли они до заветных кресел? Хватит ли у них потенциала, тщеславия, чтобы добиться успеха?

НУ: Был такой студент-бунтарь Хавьер Солана, участвовал в протестах, был на баррикадах. Наверное, тоже говорил, что статус для него ничего не значит. А потом в возрасте пятидесяти с чем-то лет возглавил блок НАТО.

Меняются какие-то ценностные ориентиры, но остается биологическое — не случайно я про биологию говорил в самом начале — остается потребность лидеров подавлять, завоевывать и захватывать. Даже если эти люди будут ходить в худи всю свою жизнь… В худи тоже можно сидеть на троне. И мы знаем много прецедентов. Ну, скажем, Николай II ходил в перьях и расшитом золотом мундире. Сталин ходил в очень скромном френче. Но по своему статусу они очень похожи. Можно переодеваться, но не стоит упускать из виду внутреннее содержание людей.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Когда машины научатся слушать музыку Когда машины научатся слушать музыку

История о том, как симфонический оркестр уместился в ноутбуке

GQ
7 самых распространенных заблуждений о человеческом теле 7 самых распространенных заблуждений о человеческом теле

Мы собрали факты о нашей физиологии, которые на поверку оказались чепухой

Maxim
15 мыслей Владимира Машкова 15 мыслей Владимира Машкова

Владимир Машков — о счастье, страхе, журналистах и новом спектакле

GQ
Углеродный ноль: как технологии помогают решить проблему выбросов в атмосферу Углеродный ноль: как технологии помогают решить проблему выбросов в атмосферу

Сокращения углеродного следа стало ключевой целью современных корпораций

Forbes
Как примириться с февралем? Как примириться с февралем?

Вместо Пушкина нужно взять томик Фроста

GQ
Семь секретов стратегии Continuous Listening Семь секретов стратегии Continuous Listening

Как создать сильную команду, которая сама будет притягивать сильных сотрудников

Forbes
Его время Его время

Николас Холт: о стремительном настоящем времени и непредсказуемом прошлом

GQ
Чтобы такого съесть, чтобы похудеть Чтобы такого съесть, чтобы похудеть

Как расстаться с лишним за пару недель без вреда для здоровья

Cosmopolitan
На своем месте На своем месте

В этом году в жизни Владимира Мединского большие перемены

GQ
Стресс связали с забыванием ложной информации Стресс связали с забыванием ложной информации

Человек забывает ложную информацию, воспринятую в состоянии тревоги

N+1
Игра в молчанку Игра в молчанку

Что такое синдром FOSO и как с ним жить

GQ
Глава из «Нью-Йорк вне себя» Рема Колхаса — одной из главных книг об архитектуре и устройстве города Глава из «Нью-Йорк вне себя» Рема Колхаса — одной из главных книг об архитектуре и устройстве города

Отрывок из книги Рема Колхаса по архитектуре и урбанистике современности

Esquire
50 величайших приключений на планете 50 величайших приключений на планете

Самые невероятные приключения, какие только можно организовать на нашей планете

Men’s Health
Нежные красотки! Как выглядят дочери Воли, Галустяна и других звезд Comedy Club Нежные красотки! Как выглядят дочери Воли, Галустяна и других звезд Comedy Club

Каких очаровательных наследниц воспитывают звезды Comedy Club

Cosmopolitan
Не повторяй! Чем опасны секреты стройности Кейт Миддлтон Не повторяй! Чем опасны секреты стройности Кейт Миддлтон

Фигура Кейт Миддлтон просто поражает! Но какой ценой она её добилась?

Cosmopolitan
16 фильмов до 90 минут — для тех, кто очень занят 16 фильмов до 90 минут — для тех, кто очень занят

Подборка коротких фильмов до 90 минут, доступных на Netflix

Esquire
30 до 30. Искусство 30 до 30. Искусство

Список Forbes молодых и перспективных россиян. Искусство

Forbes
Бенкендорфы Бенкендорфы

Род Бенкендорфыов был известен благодаря Александру, душителю свобод

Дилетант
Слушать кино: плей-лист художника по костюмам сериалов «Перевал Дятлова» и «Эпидемия» Дарьи Фоминой Слушать кино: плей-лист художника по костюмам сериалов «Перевал Дятлова» и «Эпидемия» Дарьи Фоминой

Плей-лист Дарьи Фоминой, художницы по костюмам «Перевала Дятлова» и «Эпидемии»

Esquire
Феминистка, стрелявшая в императора по его просьбе: история Энни Оукли Феминистка, стрелявшая в императора по его просьбе: история Энни Оукли

Энни Оукли по прозвищу «Малышка Меткий Выстрел»

Cosmopolitan
«Цветение — лишь триггер»: есть ли у аллергии психологические причины? «Цветение — лишь триггер»: есть ли у аллергии психологические причины?

Какую роль в сезонной аллергии играет психика?

Psychologies
Сила надежды: жестокий эксперимент показал, что вера может победить смерть Сила надежды: жестокий эксперимент показал, что вера может победить смерть

Ученый выяснил, что надежда помогает выбраться даже из безнадежных ситуаций

Популярная механика
Жизнь в стиле эко Жизнь в стиле эко

Учись вести экологичный образ жизни – начни с себя и своего дом

Лиза
Химия, генетика, дендрология: как работают современные археологи Химия, генетика, дендрология: как работают современные археологи

Современная археология использует многочисленные достижения науки и техники

Популярная механика
Григорий Чухрай. Баллада о солдате Григорий Чухрай. Баллада о солдате

Каким был Григорий Чухрай? Рассказывают его сын и дочь

Караван историй
Как экономить на продуктах питания без вреда для здоровья: 9 умных лайфхаков Как экономить на продуктах питания без вреда для здоровья: 9 умных лайфхаков

Подборка советов по организации здорового и бюджетного питания

Playboy
«Друзья. Воссоединение»: каким получился специальный выпуск ситкома «Друзья. Воссоединение»: каким получился специальный выпуск ситкома

Рассказываем, как прошло воссоединение «Друзей»

РБК
«Земля кочевников»: потерять все, чтобы найти себя «Земля кочевников»: потерять все, чтобы найти себя

«Лучший способ обрести свободу — стать тем, кого общество называет бездомными»

Psychologies
Как я перестал волноваться и изобрел водородную бомбу: 100 лет Андрею Сахарову Как я перестал волноваться и изобрел водородную бомбу: 100 лет Андрею Сахарову

Как Андрей Сахаров из физика-теоретика превратился в диссидента и общественника

Cosmopolitan
Жванецкий, Ерофеев и Петров-Водкин. 20 аудиокниг для дачников, путешественников и тех, кто на майские останется дома Жванецкий, Ерофеев и Петров-Водкин. 20 аудиокниг для дачников, путешественников и тех, кто на майские останется дома

Аудиокниги для путешественников, домоседов и тех, кому нравится работать

СНОБ
Открыть в приложении