Опыт, пережитый Адамовичем во время войны, определил его мировоззрение

ДилетантКультура

Алесь Адамович

1.

Беларусь сегодня в центре внимания Европы, да и мира, пожалуй. Нельзя не отдать должное проницательности Нобелевского комитета, чьи решения связаны обычно (и в этом нет ничего дурного) не только с литературным качеством, но и с политическими векторами. Светлана Алексиевич, награждённая ещё в 2015 году, — прямая ученица и в некотором смысле наследница Адамовича, то есть олицетворение той самой Беларуси, которая сегодня после четвертьвековой летаргии заявила о себе. Адамович же, словно предчувствуя эту летаргию и видя и в Москве, и в Минске стремительную сдачу всего, что было ему дорого, — умер 26 сентября 1994 года от второго инфаркта.

Опыт, пережитый Адамовичем во время войны, не только стал его главной литературной темой, но определил всё его мировоззрение: этот опыт выходил из него медленно, как глубоко сидящий осколок, и при каждом новом унижении, запрете, конфликте немедленно резонировал. На войне трудно всем и рискуют все, но в партизанской войне есть особый трагизм — ты на своей земле, но во вражеском окружении, под вражеской властью. Думаю, именно военный опыт Адамовича заставил его с детства отказаться от гуманистической, уже привычной концепции человека: слишком много он видел расчеловечивания. Адамович никогда не верил, что в человеке торжествуют гуманизм, любовь, долг: он понимал и «радость ножа», как называлась первоначально его повесть «Каратели». На человеческую природу он смотрел не просто трезво, а пожалуй, что и неприязненно; это чувствовалось в нём всегда и даже раннюю его прозу отличало от советской.

Но в первые тридцать пять лет своей жизни он ничем об этом опыте не проговаривался: окончил горно-металлургический техникум в Лениногорске, потом филфак в Минске, потом защитил кандидатскую и докторскую, работал в Институте белорусской литературы имени Янки Купалы, издавал — в том числе и после первых прозаических публикаций — книги о Кузьме Чорном, Иване Мележе, преподавал белорусскую литературу в МГУ (откуда был изгнан за отказ подписать письмо против Синявского и Даниэля)… Он был филолог, академик Белорусской академии наук, и собственный переход к «сверхпрозе», как называл он свой жанр, был у него глубоко отрефлектирован и строго аргументирован. Просто на фоне шокирующих и необъяснимых его текстов семидесятых годов, на фоне «Хатынской повести», перевернувшей его жизнь, да и белорусскую литературу, на фоне сценария «Убейте Гитлера!», получившего в конце концов название «Иди и смотри», — эти первые 35 лет жизни Адамовича перестали что-то значить. От них остались два военных года, а гладкий образ советского литературоведа исчез, как не был.

2.

Где в его первых романах — дилогии «Партизаны» — прятался тот Адамович, от текстов которого будут в ужасе отшатываться читатели семидесятых и восьмидесятых? Он отчётливо там виден, и главное — книга эта революционна уже потому, что легитимизировала в советской литературе граждан СССР, проживавших на оккупированных территориях. Это серьёзное завоевание; для обычной человеческой логики непостижимо — почему пребывание на оккупированных территориях служило тормозом в советской карьере, и не только в секретной или военной? Это был убойный компромат, хотя люди не выбирали территорию и не отвечали за то, что вся Белоруссия, например, оказалась под оккупацией полностью. Адамович первым — действительно первым со времён войны — рассказал о том, что некоторые ждали прихода немцев, некоторые с радостью шли в полицаи, а особенным шоком для Адамовича оказалось то, что среди полицаев было немало ударников, любимцев советской власти. То есть им было всё равно, в какие любимцы вырываться.

Адамович первым рассказал о психологическом самочувствии людей, перед которыми начали разверзаться бездны, и в ком — в односельчанах!

Одна из самых замалчиваемых послевоенных тем — советский коллаборационизм, о ней и сейчас говорят крайне неохотно. Но ведь Адамович это видел, он по личным детским воспоминаниям писал.

«Толя иногда начинает верить, что больничная стряпуха Анюта не сочиняла, когда рассказывала, как Жигоцкие встречали первых немцев:

— Вин попереду, а тая ступа за ним переваливается. Хлиб и силь на рушнику: “То вам от нас”».

(Этот рушник попал потом в «Иди и смотри»: валяется в грязи, растоптанный наступающими немцами.)

Адамович говорит об этом не потому, что хочет упрекнуть советскую власть или насолить ей. Никаким антисоветчиком, тем более в 1960 году, он не был, конечно. Он понимает, что перед лицом такого беспросветного зверства, как фашизм, меркнут все прежние несправедливости и злодейства: «Но вот пришли немцы, и о том, что такое было, не хочется помнить». Он хочет лишь показать, что для одних война и советское отступление — горе, а для других — праздник: потому что можно свести счёты, потому что есть шанс выслужиться перед новыми хозяевами, потому, наконец, что новая власть небывало жестока — до публичных казней большевики не доходили, — а садическая жестокость в людях тоже есть, и не в утончённых садистах-аристократах, а в самых что ни на есть простых односельчанах. Люди любопытствуют, хотят посмотреть, а то и поучаствовать. В полицаи идут те, кого гипнотизирует это дозволенное зверство, те, кому импонирует карательная психология, — и, конечно, сведение личных счётов тоже не в последнюю очередь привлекает сердца. Об этой психологии Адамович начал рассказывать задолго до «Карателей». Но одна мысль Адамовича кажется мне принципиально важной — и практически забытой сегодня: ведь сегодня архаические ценности опять в ходу, и задним числом Победу пытаются объяснить только ими. Нет, это была именно война прошлого с будущим, и защищали не только свою землю или историю предков, но именно ценности нового века: «Война могла быть иной по планам, по тактическим и даже стратегическим успехам, по жертвам с той или другой стороны, по занятым или незанятым городам, но она не могла быть иной по исходу. Встретились не просто две армии и даже не два народа, в жесточайшей схватке столкнулись два мира. И победить мог лишь тот мир, который открывал людям путь в будущее, достойное Человека». Это у Адамовича не вставная советская фиоритура, цензуры ради. Это трезвое понимание того факта, что архаика проигрывает всегда. И в фашизме, вслед за Умберто Эко, он видит именно триумф этой архаики — а за СССР видит извращённую, оболганную, но всё же идею будущего.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Покахонтас — индианка, покорившая Европу Покахонтас — индианка, покорившая Европу

Покахонтас — абсолютно реальный исторический персонаж

Дилетант
Пчелиный яд разрушил клетки агрессивного рака молочной железы Пчелиный яд разрушил клетки агрессивного рака молочной железы

Компонент пчелиного яда мелиттин разрушает опухоли

N+1
Духовные скрепы Октавиана Духовные скрепы Октавиана

Октавиан Август строил храмы, но сам не мог служить образцом строгой морали

Дилетант
Семь популярных кошачьих «странностей» с точки зрения науки Семь популярных кошачьих «странностей» с точки зрения науки

Почему коты закапывают миски с едой и вмешиваются в телефонные разговоры?

Популярная механика
Несгибаемая боярыня Несгибаемая боярыня

Боярыня Морозова пыталась бороться с церковной реформой

Дилетант
Кто вы: сегментатор или интегратор? Кто вы: сегментатор или интегратор?

Разобраться в своем отношении к работе и выстроить баланс между работой и жизнью

Psychologies
Сахаров: портрет на фоне эпохи Сахаров: портрет на фоне эпохи

Что заставило академика Сахарова вступить в противостояние с политбюро и КГБ?

Дилетант
Суперпозиция порядка помогла получить информацию из шума Суперпозиция порядка помогла получить информацию из шума

Классические каналы с этой задачей справиться не могут

N+1
«Добрый» диктатор «Добрый» диктатор

Хрущёв искренне пытался улучшить жизнь народа. Но получилось... как всегда?

Дилетант
Совсем расслабились… Совсем расслабились…

Как вернуться в офис после удаленки или отпуска

Лиза
Маршал Воробьёв, инженер Победы Маршал Воробьёв, инженер Победы

Маршал Михаил Петрович Воробьёв сделал очень многое для обороны Москвы

Дилетант
Как быть, если твой ребенок не такой, как все Как быть, если твой ребенок не такой, как все

Некоторые воплощенные в жизнь фантазии могут выйти боком

СНОБ
Сыск об упрямом старичке Сыск об упрямом старичке

Коллекция следственных протоколов Руси разных веков

Дилетант
Волшебник страны лоз Волшебник страны лоз

Сергей Галицкий пытается превратить Кубань в Бордо

Tatler
Карантин как повод для бунта Карантин как повод для бунта

В Российской империи попытки борьбы с эпидемиями могли быть для власти опасными

Дилетант
Гордость и гордыня: в чем между ними разница? Гордость и гордыня: в чем между ними разница?

Как определить, что именно мы испытываем — гордость или гордыню?

Psychologies
Загадки исчезнувшей цивилизации Загадки исчезнувшей цивилизации

800 лет назад на месте современного Татарстана располагалась Волжская Булгария

Дилетант
Заразительный Заразительный

Психология сарафанного радио. Как продукты и идеи становятся популярными

kiozk originals
Дыба и кнут царевича Алексея Дыба и кнут царевича Алексея

Четыре месяца царь Пётр вел следствие, выбивая из сына показания пытками

Дилетант
Доноры нашлись! Расторгуев, Гомес и другие звезды, которым пересадили органы Доноры нашлись! Расторгуев, Гомес и другие звезды, которым пересадили органы

Селебрити, которым пришлось пережить трансплантацию, чтобы вылечиться

Cosmopolitan
Бисмарк: коварный циник и создатель единой Германии Бисмарк: коварный циник и создатель единой Германии

Немцы редко гордятся методами, которые Бисмарк использовал для достижения целей

Дилетант
Надписи на черепках рассказали о грамотности воинов Иудейского царства Надписи на черепках рассказали о грамотности воинов Иудейского царства

В Иудее на рубеже VII–VI веков до нашей эры была развитая система образования

N+1
Недопустимый TON Недопустимый TON

Криптовалютный проект Павла Дурова был высоко оценен инвесторами

Forbes
Homo Deus Homo Deus

Краткая история будущего

kiozk originals
15 главных битв 1939–1945 15 главных битв 1939–1945

Третья часть списка самых крупных сражений и операций Второй мировой войны

Дилетант
Искусство в интерьере Искусство в интерьере

Подборка квартир, где арт-объекты удачно вписаны в пространство

AD
Возвращение Чемберлена из Мюнхена Возвращение Чемберлена из Мюнхена

Аэродром Хестон, Лондон. 30 сентября 1938 года

Дилетант
10 худших суперкаров всех времен 10 худших суперкаров всех времен

Десятка худших суперкаров по версии американского журнала Car and Driver!

Популярная механика
Двенадцатая жена императора Двенадцатая жена императора

Шпионско-детективная история про румынскую танцовщицу, ставшую женой императора

Дилетант
Неприятные моменты: Терон, Рианна, Миноуг и другие звезды, пережившие трагедию Неприятные моменты: Терон, Рианна, Миноуг и другие звезды, пережившие трагедию

Насилие, абьюз, рак и другие трудности, с которыми справились эти девушки

Cosmopolitan
Открыть в приложении