Спас на бреду
«Доска Дионисия»: иконы, интриги, расследования в мире позднего СССР
Умерший в 2009 году Алексей Смирнов фон Раух — недооцененная фигура советской и постсоветской контркультуры. Неизвестность его легкообъяснима: профессиональный статус Смирнова сложно определить. Он был активным фигурантом «третьего авангарда» 1960-х, приятельствовал с Анатолием Зверевым и Владимиром Яковлевым, был вполне признан на Западе, но потом как-то не вписался в андерграундный канон. Отчасти потому, что изрядная часть его наследия погибла при пожаре в мастерской, отчасти потому, что как художник Смирнов был скорее не новатором, а восстановителем. Его стиль — синтез модернистских эстетик: Петров-Водкин, де Кирико, Филонов, Пикассо, иконопись, перемешанная с сюрреалистической эротикой. Сейчас она смотрится не слишком впечатляюще. Смирнов, похоже, и сам был не вполне доволен собственным искусством, в 1970-х он почти бросил живопись и занялся прикладной деятельностью — росписью храмов. Помимо того, он писал стихи, рассказы, пьесы, дружил с Мамлеевым и Головиным, входил в костяк южинского кружка, но и от этой компании довольно быстро отошел. Кажется, трансгрессивное буйство «южинцев» стало ему попросту скучно. Его художественные тексты того времени так и остались в архивах, если вообще сохранились. Единственная опубликованная книга Смирнова — «Полное и окончательное безобразие», изданный посмертно крохотным тиражом сборник публицистических эссе и мемуарных очерков, по большей части написанных уже в 1990-е и 2000-е. Книга эта удивительная. Только читая ее, можно хотя бы отчасти оценить масштаб личности Смирнова фон Рауха.
Он был потомственным аристократом и всю жизнь кичился принадлежностью к высшему сословию, презирая гегемонов-пролетариев (как ни странно, аристократическая фамилия здесь Смирновы, фон Раух — псевдоним, означающий «из дыма»). Был прихожанином катакомбной церкви и общался со столпами религиозного и мистического диссидентства (в частности, Смирнов был близок с автором «Розы мира» Даниилом Андреевым, о котором написал несколько очерков). Хорошо знал не только андерграундных художников, но и всю советскую культурную номенклатуру (его отец, художник Глеб Смирнов, как многие выжившие аристократы, стал соцреалистическим классиком). Как профессиональный реставратор он был погружен в клубившуюся вокруг советской церковной жизни теневую экономику, мир фальсификаторов и фарцовщиков. Все эти круги, разумеется, были пронизаны агентами КГБ, и в них Смирнов тоже отлично разбирался. Разнородное и довольно пакостное социальное варево кишит и извивается на страницах его мемуаров.