«Голиафы должны уйти»
Адильхан Ержанов о своем новом фильме
В российский прокат выходит фильм казахского режиссера Адильхана Ержанова «Голиаф» — единственная картина с российским участием, попавшая в программу прошедшего Венецианского кинофестиваля. Ержанов — классик нового казахского кино, в его фильмографии 13 полнометражных фильмов, премьеры которых чаще всего проходят в Канне, Венеции и Роттердаме. Режиссерский почерк Ержанова узнается с первых кадров: притом что все его фильмы сняты в разных жанрах, он работает с постоянной группой артистов, а действие почти всегда происходит в вымышленном казахском ауле Каратас, где без конца творятся странные вещи, а люди общаются друг с другом с помощью языка насилия. «Голиаф» — это притча в упаковке неовестерна: маленький человек, контуженный на далекой и давней войне, мстит главе местной преступной группировки за убийство жены. О правилах жизни аула Каратас, любви к вестернам, мертвым режиссерам и «Брату» Алексея Балабанова Адильхан Ержанов рассказал Константину Шавловскому.
Действие «Голиафа», как и многих других ваших фильмов, происходит в ауле Каратас. Что это за место?
Это выдуманное место. Любой режиссер, придумывая кино, сталкивается с двумя проблемами: как назвать героя и где происходит действие фильма? Вроде бы пустяки, но за этим кроется сеттинг, концепция и стиль. Снимая в реальном городе, нужно соответствовать реальности, а это рождает множество разных ограничений, этой реальностью созданной. В Каратасе я могу показать, что за углом, чисто географически, существует простор. В то время как если бы я снимал в невыдуманном месте, за углом мы бы видели кучу серых домов. Мне необходима некоторая доля условности, чтобы свободнее перекраивать сюжет и рассказывать историю. Поэтому мне удобнее переносить действие в аул Каратас.
Вы помните, когда и как вы его придумали?
Один из героев моей учебной работы в каком-то диалоге говорил, что прибыл из аула Каратас. Это был такой достаточно брутальный, асоциальный герой. Его характер сформировался в этом ауле, и я в каком-то смысле пошел за ним.
У вашего Каратаса постоянно меняются ландшафт, население, архитектура, он как будто возникает и пересобирается каждый раз заново.
Да, потому что от того, поселок это городского типа или выжженная степь, зависит эстетическая концепция, которая от фильма к фильму у меня меняется. Каждый фильм для меня — это стилистическое путешествие, поэтому меняется и образ Каратаса.
А что остается?
Изолированность от мира. Каратас — место, которое существует по своим внутренним законам, оторванное от внешнего мира. Замкнутое и очень своеобразное.
В Каратасе все время творятся очень странные дела. А есть что-то, чего там никогда не может произойти?
Все, что может в принципе произойти, может произойти и в Каратасе. Этим и хороша эта деревушка Каратас, что невозможного там быть не может. Каратас — как Макондо у Маркеса, где могут произойти магические, непредсказуемые вещи.
Может ли Каратас стать столицей государства? Или, возможно, он уже ею стал и вообще мы все давно живем в одном большом Каратасе?
Во всем мире сейчас что-то меняется, и мне кажется, что да, он постепенно становится одним огромным Каратасом. К сожалению.
В какое время происходит действие «Голиафа»? Кажется, что время в ауле Каратас вообще остановилось где-то после распада СССР, но когда именно это произошло — неясно.
На самом деле я всегда снимаю про современность. Мне всегда интересно то, что происходит здесь и сейчас.
Вы снимаете довольно универсальные истории, работаете в притчевой манере и переносите действие фильмов в вымышленное пространство — как все это связано с тем, что происходит здесь и сейчас?
Наверное, все начинается с эмоции, с какого-то моего переживания, которое меня долго не отпускает. И я начинаю искать для него оболочку в виде сюжета, истории, идеи. Как ключи к замочной скважине, подыскиваю сюжеты и жанры для того, чтобы отразить то, что у меня на душе.