Иосиф Романовский
Один из первых в СССР программистов, известный математик, автор учебников и научных трудов 60 лет преподавал на матмехе СПбГУ — и до сих пор, в свои 84, участвует в жизни факультета как профессор-консультант. Когда началась блокада, ему не было и семи лет.
Где вы жили, когда Ленинград взяли в кольцо блокады?
На Кронверкской улице, на углу с Большой Пушкарской в доме было много людей из Смольного, в соседнем подъезде — Шостакович. Перед домом — большой сквер. Как-то папа с балкона увидел, что оттуда вылетает ракета — представьте, были такие молодцы, которые сигнализировали врагу, где бомбить. И папа показал патрулю, где искать этого горе-ракетчика. Когда мы уехали в эвакуацию в Свердловск — папа работал там на заводе «Уралэлектроаппарат», — в нашу квартиру попала зажигательная бомба,прошла несколько этажей и внутри взорвалась. А помните, около Введенской красивый белый дом на Большой Пушкарской? Он весь стоял разрушенный.
Иосиф Владимирович, на стене в вашем кабинете много старинных черно-белых фотографий. Это ваши предки?
Да. Вот мои мама и папа, их родители. Мамин отец, скульптор Леонид Владимирович Шервуд, он автор памятников: адмиралу Макарову,лауреату Нобелевской премии Мечникову, Радищеву, создавал первые скульптуры по ленинскому плану монументальной пропаганды, говорят, проектировал замок «Ласточкино гнездо» в Крыму. К сожалению, нет маминого двоюродного брата, Якова Яковлевича Гаккеля — известного океанографа, который работал на пароходе «Челюскин» и в лагере исследователя Отто Юльевича Шмидта, в его честь назван подводный хребет в Северном Ледовитом океане, горный массив в Антарктиде, улица в Петербурге.
Вы на матмех пришли не сразу — сначала отучились на геологическом факультете. Почему?