Секс и Дарвин, или Почему все не так однозначно
Алексей Алексенко продолжает цикл публикаций «Зачем живые любят друг друга» — о загадках размножения и других парадоксах современной биологии. В девятой части мы рассказываем, почему дарвинизм не так прост, как кажется на первый взгляд
Глава девятая, в которой автор оправдывается за ученых
Дарвиновская идея эволюции путем естественного отбора — один из самых важных прорывов человечества в понимании того, как все вокруг устроено. Некоторые — тот же Ричард Докинз — считают даже, что самый важный. В этом есть смысл: если вы начнете кому-то объяснять квантовую механику или законы движения небесных тел, собеседник вполне может осадить вас вопросом: «Да откуда ты такой умный взялся?» — тут-то для ответа вам и потребуется Дарвин.
При этом сама эта идея обманчиво проста. В ней нет не только ни одной формулы, но даже словесной формулировки, которую можно было бы выучить наизусть. «Выживают самые приспособленные» — некоторым критикам кажется, что это тавтология (на самом деле нет. Чтобы понять это, просто замените утверждение менее сильным — «Выживают не все». Впрочем, речь об этом уже шла в самой первой главе цикла, когда мы вспоминали о Мальтусе и воображали стадо несуществующих слонов). В общем, кажется, что все проще простого: естественный отбор отбирает все лучшее, а в результате живые существа становятся лучше и лучше, и наконец появляются самые лучшие из всех — мы с вами, которые сейчас про все это думают в своей голове.
Если бы мы с таким же чистосердечием подошли к идее всемирного тяготения, мы могли бы очень быстро прийти к следующей картине: раз все притягивается, то скоро оно притянется окончательно и соединится в один бессмысленный ком, на чем история Вселенной и завершится. Поскольку у физиков все-таки были хоть какие-то формулы, они не попали в эту простую ловушку. Но у биологов формул не было, и они — некоторые из них — фактически в нее попали. В большой науке такие заблуждения, конечно, давным-давно развеяны. Однако парой ступенек ниже кому-то нет-нет да и покажется, что из естественного отбора следует неуклонное совершенствование всего на свете вплоть до мыслимого идеала, а если у живого существа появилось какое-то свойство — оно, очевидно, должно приносить ему пользу, причем максимально возможную в данных условиях его жизни. С такими представлениями некоторые мыслители первоначально подошли и к феномену секса — и, конечно, потерпели постыдное фиаско.
Если отбор все улучшает, значит ли это, что если дать ему достаточно времени, он обеспечит нам все самое лучшее? Видимо, не значит. Способность убивать взглядом была бы очень полезна земным животным, но никто из них за миллиард лет эволюции такого подарка не получил. О’кей, в данном случае под вопросом физика процесса, но вот пример попроще: человеческая инженерия не может обойтись без вращательного движения, а в многоклеточной жизни никаких вращающихся частей вы не найдете. При этом на субклеточном и молекулярном уровне на вращении основаны весьма полезные гаджеты вроде белка АТФ-зы, снабжающего нас энергией при дыхании. Но вот в более крупном масштабе повторить успех отчего-то не получилось.
Видимо, «стремиться стать лучше» и «становиться лучше всех» — не одно и то же: первое описывает механику процесса, второе — интегральный результат. Вода течет вниз, но почему-то не стекает вся в самый низкий из водоемов планеты — Мертвое море. В него вообще впадает единственная приличная река, Иордан. Вся остальная вода останавливается на уровне около 400 метров выше — в Мировом океане, — или в Каспии, или в Арале, или даже в Большом Соленом озере США, на целых полтора километра выше минимума. Вода, возможно, и хотела бы стечь пониже, но не находит пути.