«Изучая иностранный язык, мы можем менять свой характер»
Несмотря на годы занятий, за рубежом мы все еще теряемся, общаясь с местными жителями... А ведь языковой барьер легко снять, считает полиглот Дмитрий Петров. И объясняет, как это сделать.
Psychologies: Вы говорили, что язык – это 10% математики и 90% психологии. Что вы имели в виду?
Дмитрий Петров: О пропорциях можно спорить, но точно могу сказать, что составляющих у языка две. Одна – чистая математика, вторая – чистая психология. Математика – набор базовых алгоритмов, фундаментальные принципы языковой структуры, механизм, который я называю матрицей языка. Своего рода «таблица умножения». И это не просто грамматические правила, это принципиальные структуры, которые и создают речь. Например, порядок слов отражает взгляд носителей данного языка на мир.
По порядку слов можно судить о мировоззрении народа?
Д.П.: Да. В эпоху Возрождения некоторые французские ученые-лингвисты даже видели превосходство французского языка над другими в том, что французы сначала называют существительное, а затем определяющее его прилагательное. То есть, по их мнению, француз сначала видит главное, суть. Если русский, англичанин, немец говорят «белый дом», француз скажет «дом белый».
Если мы ставим глагол на первое место, получается, что для нас в первую очередь важно действие?
Д.П.: По большому счету – да. Русский и большинство славянских языков имеют свободный порядок слов. И это отражается в том, как мы смотрим на мир, как мы организуем наше бытие. Есть языки с фиксированным порядком слов, как английский: мы скажем только «I love you», а по-русски есть варианты: «Люблю я тебя», «Тебя я люблю», «Тебя люблю я». Гораздо больше многообразия, правда?
И меньше порядка...
Д.П.: В русском тоже есть своя матрица. Но соглашусь, английский более системный и упорядоченный, как и сами англичане. Каждый язык – это способ видения мира, поэтому, когда я начинаю обучать какому-то языку, я прежде всего предлагаю найти ассоциации. Для одного итальянский язык ассоциируется с национальной кухней: пицца, паста. Для другого Италия – это музыка. Для третьего – кино. У каждого есть какой-то эмоциональный образ, который привязывает нас к конкретной территории. И тогда мы начинаем воспринимать язык не просто как набор слов и список грамматических правил, а как многомерное пространство, в котором можем существовать и чувствовать себя комфортно. Если хотите лучше понять итальянца, то надо это делать не на универсальном английском (кстати, в Италии мало кто свободно разговаривает на нем), а на родном для них языке.