Один день, два саммита, три угла
Два саммита прошли в понедельник, 16 июля, и оба были связаны с Китаем. Один — в финской столице, где встретились президент России Владимир Путин и президент США Дональд Трамп. Второй — пекинский саммит Китай — ЕС, в котором приняли участие премьер госсовета КНР Ли Кэцян, президент европейского совета Дональд Туск и председатель европейской комиссии Жан-Клод Юнкер. Вы можете сказать, что эти события несопоставимы по своей значимости в глобальном измерении. Но это еще как сказать…
Могут возразить: судя по сообщениям из Хельсинки, Путин и Трамп китайскую тему вроде не поднимали. Гм, не факт. Во всяком случае, сам американский президент перед рандеву с российским коллегой сказал, что намерен обсудить с ним широкий круг вопросов — от торговли и военного сотрудничества до отношений с Китаем. «У нас будут дискуссии обо всем — от торговли до военных вопросов, ракет и ядерной тематики, до отношений с Китаем. Мы немного поговорим о нашем общем друге президенте Си»,— обронил Трамп.
Удалось ли поговорить об «общем друге» — непонятно, но то, что председатель КНР Си Цзиньпин незримо присутствовал на встрече — несомненно. Ибо в треугольнике Россия — США — Китай иначе не бывает: где есть двое, непременно подразумеваются интересы третьего. Слишком тесно увязаны отношения между ними.
Приключения «треугольника»
В советские времена с треугольником Россия — США — Китай все было более или менее ясно. На отношениях между этими державами с середины ХХ века держалась вся мировая политика. Однако это не означает, что сам треугольник оставался неподвижной фигурой. Схождения и расхождения между его углами самым непосредственным образом отражались на судьбах стран и народов, порой ставя планету на грань катастрофы.
Стоило Советскому Союзу сблизиться с Народным Китаем в противодействии США на Корейской войне (1950– 1953), как едва не разразился ядерный конфликт. Во всяком случае, судя по рассекреченным впоследствии документам, напуганные советско-китайским союзом американцы всерьез к нему готовились. В дальнейшем идеологическое противостояние Москвы и Пекина, сближение Китая с США обернулись серьезнейшей предпосылкой ослабления, а затем и краха СССР, и улучшение советско-китайских отношений на самом финише горбачевского правления уже не исправило ситуацию. Михаил Горбачев, приехав в Пекин в разгар студенческих манифестаций на Тяньаньмэне, хотел дружески пообщаться с демонстрантами, выразить им, так сказать, моральную поддержку. Дипломаты, понимавшие опасность подобных «демократических» экзерсисов в тот деликатный момент, едва успели ухватить за фалды, и Дэн Сяопин с радостной улыбкой «закрыл прошлое, открыл будущее»: после распада СССР в Пекине, несмотря на приход к власти в Москве, можно сказать, махровых антикоммунистов, решили продолжить и даже ускорить выстраивание новой дружбы с великим соседом, временно испытывающим трудности.
Как хороший теннисист Борис Ельцин при всех своих дипломатических причудах принял китайский посыл. И даже более того — вскоре подружился с тогдашним председателем КНР, генеральным секретарем ЦК КПК Цзян Цзэминем. Не случайно, уже отрешившись от властного кормила, первый президент РФ приехал в Поднебесную встретиться с Цзяном и заодно пройти курс лечения. Сделать его бессмертным китайские доктора-традиционники не смогли, но бодрость духа и тела на какое-то время подняли, к немалому изумлению московских элит.
Но главное было в другом: Китай прямыми поставками и по великому челночному шляху удовлетворил товарный голод в постсоветской России, а российский ВПК подставил еще крепкое плечо китайской армии в период после Тяньаньмэня, когда Запад учредил строгое эмбарго на продажу Пекину вооружений и разной мудреной техники. В этот сложный для обеих стран период конца 80-х — начала 90-х Москва и Пекин нащупали основы для партнерства, которое в дальнейшем развивалось только по восходящей. Была решена пограничная проблема, и инерция этих многолетних переговоров привела к созданию сначала «шанхайской пятерки», а затем — Шанхайской организации сотрудничества. Дружба приобрела глобальное значение, отвечая стратегическим интересам не только этих двух, но и целого ряда других сторон.