«Игра идет без правил»
Международные скандалы последнего времени наводят на мысль о том, что мир вступил в какую-то новую реальность, в которой еще недавно общепринятые нормы и устоявшиеся веками правила общения перестали действовать и больше никого не волнуют. Так ли это, «Огонек» выяснял у Петра Стегния, карьерного дипломата, чрезвычайного и полномочного посла с полувековым стажем
Петр Владимирович, традиционная дипломатия, по-вашему, скорее жива, чем мертва, или наоборот?
— Дискуссия об окончании эры классической дипломатии, как и о конце истории вообще, была запущена еще в начале 90-х. Позднее кто-то даже бросил яркую фразу, мол, дипломатию убьет мобильный телефон. К большому сожалению, это часть правды, в которую не очень хочется верить и даже осмысливать, но надо. Ведь дипломат, скажем, XVIII–XIX веков и даже в значительной части XX века был вынужден сам принимать решение в критической ситуации. Так, посол Российской Империи в Турции Алексей Михайлович Обрезков в момент объявления великим визирем русско-турецкой войны (1768– 1774) оказался в тюрьме Семибашенного замка Стамбула со всем посольством. Тем не менее он смог отправить курьера в Санкт-Петербург с известием о начале войны. Посланцу потребовалось, однако, полтора месяца, чтобы достичь СанктПетербурга и столько же на дорогу обратно. Еще какое-то время понадобилось матушке-императрице на принятие решения. Считайте: почти четыре месяца Обрезков жил и действовал, исходя из собственного понимания государственных интересов. Как выяснилось позднее, он все делал правильно, сотворив настоящее «дипломатическое чудо»: сеть осведомителей среди турок, как тогда выражались «приятелей», работала столь четко и слаженно, что посол в режиме реального времени отправлял Екатерине депеши о продвижении и перестроениях вражеских войск, не покидая каземата. А потом великий визирь взял его с собой на поля сражений. В конце концов при начале мирных переговоров его обменяли на турок, оказавшихся в российском плену. При этом с турецкой стороны, по крайней мере формально, проявлялось необходимое уважение к дипломатическому статусу посла.
— А сегодня тон в диалоге по «делу Скрипаля» далек от дипломатического. Почему?
— Действительно, англичане сегодня дают фору даже никогда, в общем-то, не стеснявшимся в выражениях американцам как по части небрежности и беспардонности метафор, так и подчеркнутого нарушения формальной логики, превращающего диалог в провокацию. Это печально, потому что именно англичане вместе с французами закладывали основы классической дипломатии и того широкого видения международных отношений, в котором не обойтись без Гарольда Никольсона (английский дипломат, политик, историк.— «О»), без Арнольда Тойнби (британский историк, философ, социолог.— «О») и его 12-томного «Постижения истории». Мы вообще с англичанами психологически совместимы, и отношения между нашими странами могли бы развиваться по-другому. И это не фантазия. Помню, как в конце 90-х, когда я занимался МИДовскими архивами, ко мне обратились коллеги из Foreign Office (МИД Великобритании.— «О») с просьбой помочь в получении доступа в наши архивы — МИД, ФСБ, ГАРФ и т.д. Выяснилось, что в британском парламенте решили вернуться к истории разрыва дипотношений между Лондоном и Москвой в 1927 году, вызванного «письмом Григория Зиновьева» (глава Исполкома Коминтерна 1919–1926). Для нас давно не было секретом, что это письмо — фальшивка, изготовленная белоэмигрантами при содействии спецслужб Польши. Английских архивистов допустили всюду, куда они просили, и в феврале 1999 года они представили парламенту в целом корректный объективный доклад, в котором уже не содержалось категорического неприятия нашей версии событий. Я мог бы вспомнить множество эпизодов из истории нашего сотрудничества, когда нашим дипломатам удавалось находить общий язык в критических ситуациях. К примеру, посол России в Лондоне Семен Романович Воронцов (1744–1832) смог предотвратить общеевропейскую войну накануне второго раздела Польши, благодаря активному взаимодействию с главой британской парламентской оппозиции Чарльзом Фоксом. Екатерина II даже поставила бронзовый бюст Фокса в Камероновой галерее в Царском Селе рядом с бюстом Цицерона. Но то, что мы слышим сегодня из Foreign Office в адрес Москвы, вызывает даже не удивление, а оторопь. Это логика и лексика не мира, а войны, хотя бы и гибридной. Подозреваю, что у всей этой истории есть глубокие, но пока не явные подтексты — британские элиты то ли ищут предлога, чтобы дать задний ход по «Брекситу», то ли пытаются повысить ставки во внутриполитической борьбе — положение у консерваторов незавидное.