История появления Великой хартии вольностей

Наука и жизньИстория

Насколько велика знаменитая Великая хартия вольностей

Вадим Устинов, историк

Великая хартия вольностей, 1215 год. Фрагмент копии, хранящейся в Британской библиотеке

История Великобритании богата на всевозможные красоты. Это ни в коем случае не означает, что она чем-то кардинально отличается от истории других стран или покоряет каким-то особым изяществом и очарованием. Просто-напросто англичанам присуще неудержимое стремление давать историческим событиям и документам звучные, эффектные названия, которые порой весьма слабо коррелируют с их содержанием, но успешно затуманивают саму суть явления — например, «Славная революция», «Войны Роз», «Книга Страшного суда». В этот ряд с полным правом можно также поставить знаменитую Magna Carta, или в русском переводе — Великую хартию вольностей.

В конце XIX века «отец истории права» Фредерик Уильям Мейтленд заявил по поводу Великой хартии вольностей: «И всё же, несмотря на все свои недостатки, этот документ становится, и становится по праву, священным текстом, наиболее приблизившимся к непреложному „основополагающему статуту” среди всех, когда-либо существовавших в Англии»1. Почти столетие спустя похожую мысль высказал судья Альфред Томпсон Деннинг, барон Деннинг, более двадцати лет занимавший высокую должность хранителя архивов. В своей речи, посвящённой 750-летию Великой хартии, он назвал её «величайшим конституционным документом всех времён — основой свободы личности против власти произвола тиранов»2.

О ней как о краеугольном камне цивилизации и предтече современных представлений о свободе говорили в своих речах Нельсон Мандела и Махатма Ганди. Даже в далёком азиатском Сингапуре, хоть и расположенном в 11 тысячах километров от Лондона, за сто лет английской колонизации прониклись уважением к этому документу — на него часто ссылаются суды разных инстанций. В частности, Высокий суд Сингапура счёл его основой правосудия, которая охраняется конституцией этого государства: «„Поступок не может быть наказан как преступный, если какая-либо норма закона не квалифицирует такого рода поступок как преступный и соответственно наказуемый”. Некоторые прослеживают происхождение этой максимы до Magna Carta или работ Локка и Блэкстоуна»3.

Возможно, и с политической, и с юридической точек зрения восторги уважаемых законоведов и государственных деятелей прошлого и настоящего вполне обоснованы. Но как бы ни было ценно для нас их мнение, исторические памятники всё-таки следует изучать историкам, причём в диалектическом развитии и по возможности без излишней экзальтации и догматизма, в той или иной степени свойственных представителям вышеперечисленных профессий. И если встать на эту позицию, станут явственно видны определённые неувязки в задекларированных политиками и юристами тезисах.

Действительно, Magna Carta — этот сухой, эклектичный документ, чьи статьи в беспорядке записаны на кусках пергамента, — дошёл до нас из мглы веков. Но вся беда в том, что его составители не имели никакого представления ни о демократии, ни о свободе. Заботили их совершенно другие проблемы, ответом на которые и стала Хартия, родившаяся благодаря удачному стечению двух обстоятельств — несомненной слабости короля и лопнувшему терпению знати. До нашего времени не дожила ни одна из сторон: британская монархия как дееспособный институт уже канула в Лету, ушли в прошлое феодальные магнаты со всеми своими обидами и амбициями.

Magna Carta представляла собой не очень удачно составленный мирный договор между королём Джоном (Иоанном) Безземельным и кучкой мятежных баронов4, которым надоело платить высокие налоги, не предусмотренные ни традициями, ни вассальными обязательствами. Этот договор был оформлен в виде королевской хартии — то есть жалованной грамоты. Он преследовал совершенно конкретную цель — защиту знати от самочинных поборов — и ни в коем разе не претендовал на высокую честь в сколь-нибудь обозримом будущем стать конституционным документом, ограничивающим самовластие короля во имя свободы его подданных.

Королевские хартии-предшественницы

Каким же образом хартия Джона Безземельного стала считаться чуть ли не колыбелью, из которой вышли буквально все современные конституции — практически так же, как все русские писатели вышли из гоголевской «Шинели»? Приходится признать, что вновь благодаря счастливому стечению обстоятельств. Ведь в бурный период английской истории, последовавший за нормандским завоеванием, это был далеко не единственный случай письменной фиксации компромиссных соглашений между монархом и знатью, призванных оперативно решить те или иные насущные проблемы.

Узурпировав английский трон в 1066 году, Гийом Бастард герцог Нормандский, ставший королём Уильямом I Завоевателем (благодаря заскорузлой переводческой традиции известным нам под германским именем Вильгельм), оказался в нелёгком положении. С кучкой нормандских рыцарей ему предстояло удерживать в повиновении англосаксонское население страны, ненавидевшее пришельцев и в разы превосходившее их по численности. Кроме того, необходимо было защищать границы от набегов соседей-горцев — шотландцев и валлийцев.

Поэтому свежеиспечённому королю пришлось поделиться частью своей власти с верными соратниками. Таким образом, к его баронам перешли кое-какие королевские прерогативы в военной, судебной и фискальной областях. Особенно широкие полномочия получили так называемые лорды марки, чьи владения располагались по границам с Уэльсом и Шотландией. Благодаря этой вынужденной уступке со стороны короны бароны получили возможность время от времени демонстрировать силу и требовать от королей расширения своих привилегий.

После смерти Уильяма I в 1087 году на трон взошёл его сын Уильям II Рыжий, который правил 13 лет, но успел изрядно попортить жизнь как простолюдинам, которых он откровенно презирал, так и знати, которую он третировал своим самоуправством, но умудрялся тем не менее крепко держать в узде. В 1100 году корона перешла к его младшему брату Генри I Боклерку, и бароны к тому времени вполне созрели до того, чтобы отстаивать свои права, даже с оружием в руках. Позиции нового монарха сильно подрывало также и то, что на владение Англией вздумал претендовать самый старший из сыновей Завоевателя — Робер Короткие Штаны герцог Нормандский.

Уильям I Завоеватель (1027/1028—1087), король Англии с 1066 года. Портрет кисти неизвестного художника. Национальная портретная галерея, Лондон.

Поэтому Генри I не счёл для себя зазорным подкупить знать, чтобы заручиться её поддержкой. С этой целью он даровал английским баронам и прелатам королевскую грамоту — Carta Regis Henrici, которую историки именуют Хартией вольностей или Коронационной хартией.

Генри I Боклерк (1068—1135), король Англии с 1100 года. Портрет кисти неизвестного художника. Национальная портретная галерея, Лондон.

Она состояла из 14 статей, гарантировавших имущественные права церкви и ограничивавших королевский произвол в установлении поборов с баронов: «Если кто-либо из моих баронов, графов или прочих, кто держит от меня, умрёт, то его наследник не должен будет выкупать свою землю, как это делалось во времена моего брата, но он получит её, уплатив справедливый и законный рельеф (феодальный налог на наследство. — В. У.5.

Хартия запрещала взимать выкуп с молодожёнов за вступление в брак, защищала имущественные права вдов и сирот, а также определяла порядок несения феодальной службы. В довершение всего, в ней провозглашалось, что наказание за преступление должно определяться справедливым судом, а не королевским решением.

«Если кто-либо из моих баронов или людей совершит преступление, он не будет принуждаться к уплате возмещения по воле короля, как это делалось во времена моего отца или моего брата. Но он должен будет покрыть нанесённый преступлением ущерб, как он сделал бы это до времён моего отца во времена других моих предшественников. И если он будет признан виновным в предательстве или другом чудовищном преступлении, то он должен компенсировать это по справедливости»6.

Другими словами, Генри I своей хартией формально ставил себя под власть закона. Несмотря на то, что пропасть между обещаниями и их выполнением, как правило, широка и глубока, слово всё-таки было впервые произнесено.

Преемником Генри I Боклерка стал непонятно каким ветром занесённый на английский трон Этьен де Блуа, третий сын старшей сестры последнего короля — седьмая вода на киселе, так сказать. Он был коронован под именем Стивена (Стефана) Блуаского. При таких «весомых» правах на корону ему пришлось непрерывно защищаться от атак законной наследницы — Мод по прозвищу Императрица, родной дочери Генри I. Совершенно естественно, что Этьен-Стивен был вынужден в 1136 году, вскоре после коронации, даровать подданным очередную хартию. Значительная её часть посвящалась гарантиям прав и привилегий церкви, но две статьи обращались к светским вассалам и подтверждали принцип верховенства закона.

Стивен Блуаский (1092/1096—1154), король Англии с 1135 года. Портрет кисти неизвестного художника. Национальная портретная галерея, Лондон.

«Обещаю соблюдать и хранить мир и справедливость во всём, насколько то в моей власти… Все поборы и несправедливости и вымогательства, где бы то ни было неправедно введённые шерифами или кем-либо другим, совершенно искореняю. Добрые законы и старинные справедливые обычаи в делах об убийствах, тяжбах и прочих делах буду блюсти, а также [другим] блюсти повелеваю и постановляю. Это всё жалую и подтверждаю, оставляя неприкосновенным королевское и справедливое достоинство моё»7.

Следующий король Генри II Короткая Мантия, сын Мод Императрицы, также начал в 1154 году своё правление с обнародования хартии. Поскольку его власть никем не оспаривалась, а возможностей у него вполне хватало на то, чтобы поставить на место любого возмутителя спокойствия в стране, он отделался совершенно невнятным документом, носившим общий характер. Основной смысл этой хартии сводился к декларированию принципа «за всё хорошее против всего плохого».

Генри II Короткая Мантия (1133—1189), король Англии с 1154 года. Портрет кисти неизвестного художника. Национальная портретная галерея, Лондон.

«Знайте, что в честь Господа и Святой церкви и для общего улучшения всего моего королевства я даровал и обнародовал, этой моей хартией подтвердил Господу и Святой церкви и всем графам и баронам и всем людям моим все пожалования и дарения и вольности и свободы, которые король Генри, дед мой им дал и даровал. Подобным же образом и все дурные обычаи, которые он уничтожил и отменил, я отменяю и соглашаюсь уничтожить за себя и за наследников моих»8.

Королевская власть укрепилась, её защищали многочисленные судьи, казначеи и клерки. В то же время представители знати всё яснее осознавали свою слабость перед троном — их финансовые и служебные обязательства по-прежнему не были чётко определены, что открывало широкий простор для злоупотреблений со стороны сильного короля.

Этими правовыми лакунами не преминул воспользоваться воинственный и неуступчивый Ричард I Львиное Сердце, который вообще не посчитал нужным отметить своё вступление на трон каким-то благосклонным жестом в адрес знати и прелатов. Он, не задумываясь, облагал своих английских подданных тяжёлыми налогами, поскольку ему постоянно требовались немалые деньги на бесконечные военные предприятия. При этом его не сильно заботили ни правовые обоснования введения подобных податей, ни данные предшественниками обещания.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Драма 1921 года Драма 1921 года

Страшные подробности царь-голода в Советской России 1921 года

Дилетант
«Шансы есть» — роман о дружбе длиною в 40 лет от лауреата Пулитцеровской премии, автора «Эмпайр Фоллз» Ричарда Руссо. Публикуем фрагмент «Шансы есть» — роман о дружбе длиною в 40 лет от лауреата Пулитцеровской премии, автора «Эмпайр Фоллз» Ричарда Руссо. Публикуем фрагмент

Отрывок из романа Максима Немцова о прошлом и настоящем

Esquire
Сценарий, написанный жизнью Сценарий, написанный жизнью

Иной раз жизнь выдаёт такие «коленца», что сценаристам остаётся лишь записывать

Дилетант
«Россияне играют роль Скарлетт О’Хара»: можно ли заработать на сервисах микроинвестирования «Россияне играют роль Скарлетт О’Хара»: можно ли заработать на сервисах микроинвестирования

Станет ли микроинвестирование массовым и можно ли на нем заработать?

Forbes
Остров Остров

Прошлое острова Диксон – это освоение Северного морского пути и наука

Вокруг света
Audi e-tron Sportback: история о том, как немцы в фару проектор запихнули Audi e-tron Sportback: история о том, как немцы в фару проектор запихнули

В Россию приехал второй электрический автомобиль от Audi — e-tron Sportback

Популярная механика
Уроки на экваторе Уроки на экваторе

Месяц в деревне в Кении глазами волонтера-учительницы из России

Вокруг света
Шатуш своими руками: пошаговая инструкция Шатуш своими руками: пошаговая инструкция

Инструкция, как сделать окрашивание шатуш в домашних условиях

Cosmopolitan
Ярмарка на Стрелке Ярмарка на Стрелке

В короткий срок Нижегородская ярмарка превратилась в ведущую торговую площадку

Дилетант
Игра Бакмана Игра Бакмана

Писатель Фредрик Бакман о том, как тренировал футбольную команду своей дочери

Esquire
Лучший иностранец России Лучший иностранец России

Фритьоф Нансен был убежден: «Благотворительность — это реальная политика»

Вокруг света
Из глубины сердца Из глубины сердца

Откуда мы знаем, что ЭТО точно любовь?

Psychologies
«Тараканы и те интересны» «Тараканы и те интересны»

С Юрием Васнецовым каждый из нас знаком с детства

Дилетант
«Тупик имени Сталина», или Почему Бузова на сцене МХАТа — не главная проблема культуры «Тупик имени Сталина», или Почему Бузова на сцене МХАТа — не главная проблема культуры

Андрей Архангельский: проблема российской культуры не в Ольге Бузовой

СНОБ
Личная жизнь звезд сериала «Королева Марго»: Добровольской, Жигунова и других Личная жизнь звезд сериала «Королева Марго»: Добровольской, Жигунова и других

Как сложилась личная жизнь звезд сериала «Королева Марго»

Cosmopolitan
Советские Мэрилин: трагичные судьбы актрис, которые могли затмить Монро Советские Мэрилин: трагичные судьбы актрис, которые могли затмить Монро

Некоторых советских актрис любил не только весь Союз — их знали даже за рубежом

Cosmopolitan
Посткризисные правила: почему у России появляются неожиданные возможности на нефтяном рынке Посткризисные правила: почему у России появляются неожиданные возможности на нефтяном рынке

Участникам сделки ОПЕК+ нет смысла сохранять жесткие ограничения на добычу

Forbes
Дочь Пушкина, умершая от голода: трагичная судьба Марии Гартунг Дочь Пушкина, умершая от голода: трагичная судьба Марии Гартунг

История жизни старшей дочери Пушкина Марии Александровны Гартунг

Cosmopolitan
Лучшие мотивирующие фильмы для злодеев Лучшие мотивирующие фильмы для злодеев

Фильмы. после которых сразу захочется встать и записаться в негодяи

Maxim
Билл Гейтс: как нам адаптироваться к потеплению Билл Гейтс: как нам адаптироваться к потеплению

Отрывок из книги Билла Гейтса «Как нам избежать климатической катастрофы»

Inc.
5 причин, почему ты несчастен, хотя вроде бы все хорошо 5 причин, почему ты несчастен, хотя вроде бы все хорошо

Когда кажется, что чего-то не хватает

Playboy
Не тварь ты мне Не тварь ты мне

О русском следе в главном фильме Мартина Скорсезе

Weekend
Как не пропустить рак: подробная инструкция от онколога Как не пропустить рак: подробная инструкция от онколога

Онкологию можно предотвратить, если повлиять на эти факторы риска

Cosmopolitan
Как справиться с токсикозом на раннем сроке: 5 лайфхаков от Кейт Миддлтон Как справиться с токсикозом на раннем сроке: 5 лайфхаков от Кейт Миддлтон

Как облегчить симптомы раннего токсикоза?

Cosmopolitan
Парадокс красного неба объяснили дефицитом подходящих планет и звезд Парадокс красного неба объяснили дефицитом подходящих планет и звезд

Почему Солнце не является красным карликом?

N+1
Все советские космические фантастические фильмы. Часть 2 (1975-1990) Все советские космические фантастические фильмы. Часть 2 (1975-1990)

Некоторые из этих советских фантастических фильмов не видели даже граждане СССР

Maxim
«Каждый за себя»: как я стала матерью-одиночкой и заработала первый миллион «Каждый за себя»: как я стала матерью-одиночкой и заработала первый миллион

#НЕзависимая Надежда Озимова — как ей удалось создать курс по брендингу

Cosmopolitan
Frances McDormand Frances McDormand

Мысли Фрэнсис Макдорманд

ЖАРА Magazine
Что смотреть: 10 сериалов, которые спасут от грусти Что смотреть: 10 сериалов, которые спасут от грусти

Смешные, трогательные и красивые сериалы, которые поднимут вам настроение

Cosmopolitan
Не сердце, а дофамин: почему мы влюбляемся в неподходящих людей Не сердце, а дофамин: почему мы влюбляемся в неподходящих людей

Почему мы влюбляемся в тех, с кем отношения точно не сложатся?

Cosmopolitan
Открыть в приложении