«Мне казалось, все так живут»: почему я оставалась с абьюзером
В 16 лет она сбежала из дома, в 19 — от мужа-абьюзера, а в 23 — основала первую в России онлайн-школу видеографии. Сегодня Татьяна Галахова рассказывает Cosmo, как насилие в семье отражается на взрослой жизни.
Этот текст должен был называться иначе: «Как я сбежала от абьюзера и основала первую в России школу видеографии». Но в таком названии я разглядела фундаментальную ошибку: сбежать от абьюзера — это не решение проблемы, это красивое словосочетание.
Я думаю, что абьюзер — лишь инструмент внутри травмы (но это не освобождает его от ответственности). Сбегая от абьюзера, жертва неизбежно остается со своим прошлым. История с созависимыми отношениями повторяется снова и снова. Везде: на работе, в общении с друзьями, на стойке регистрации в аэропорту, в процессе обучения на онлайн-курсах. Сбежать из травмы невозможно, ее нужно лечить. Видеть, принимать и лечить.
Моя история началась лет 100 назад
Что было тогда, я не знаю, но люди, очевидно, были сильно задеты трагическими событиями XX века. Мой папа — алкоголик, который кроет матом свою мать и мою бабушку. Она всё терпит и гладит сыну носки. Моя мама прожила в браке с отцом 17 лет, и алкоголизм, безусловно, способствовал депрессиям, нервным срывам и ядерной агрессии в мой адрес.
Всего можно было избежать, но не надо забывать, что мои родители поженились в 92-м, когда не было ни медитаций в смартфоне, ни сервисов по подбору психотерапевта, ни бесплатных поддерживающих программ от государства, ни блогеров-просветителей. Инфополе было ограничено кругом друзей и родственников. Возможно, многим просто не на что было опереться и шагнуть в новый опыт, избегая созависимых отношений. Так и жили. Так и страдали. Причем оба, потому что быть алкоголиком — это тоже неудобно и страшно.
Я видела многое: вывернутые из шкафов ящики, испуганные глаза мамы, которая то и дело находится на грани развода, слезы в глазах отца, который не справляется, озлобленные оскалы бабушек. Бабушки друг друга ненавидели и постоянно перетягивали одеяло: «Танечка, ты же меня больше любишь? Зачем тебе та, другая бабка? Галаховское отродье!»
Я научилась лавировать и любить бабушек по очереди. Я растерянно, но послушно говорила гадости сначала про одну, а потом про другую. Предательство как способ выживания. А любовь… Любовь превратилась в инструмент, сформировалась ассоциация: ты льстишь, подлизываешься, и в награду за это о тебе заботятся.
Побег
Со всем этим я в 16 лет сбежала из дома к будущему бывшему мужу. То, что он делал, в целом представлялось мне нормой. Я видела такое, и не раз. Мама меня лупила, бабушка однажды вылила на папу ведро с помоями… Понимаете? Мне казалось, так все живут. У меня не было иллюзий насчет семейного счастья. Отношения — это борьба, боль, страдание, нестабильность. А если иначе — значит, фальшивка.
Муж запирал меня, забирал телефон или звонил каждые пять минут, если я шла на день рождения к подружке. Постоянно случались драки. Короче говоря, классика.
Я помню, как сидела на подоконнике в туалете больницы, курила, смотрела, как свежее утреннее солнце впивается в окна Москва-сити. Мне очень хотелось выпасть из этого безнадежного холодного окна. Мое лицо было наполовину синим: сломанный нос, вокруг глаз черно-фиолетовые шары. Мне было запредельно плохо!
А на следующее утро я очень легко простила обидчика, которым был мой муж. Так само вышло, по инерции. Я просто в очередной раз прошлась по знакомому с детства алгоритму.