«Соединиться или умереть»
Полина Гебль была продавщицей из французского магазина на Кузнецком мосту, а Иван Анненков – блестящим кавалергардом, единственным наследником огромного состояния. Союз между ними казался невозможным. Но любовь преодолела преграды и более серьезные, чем происхождение и общественное положение. Когда декабриста Анненкова осудили на каторгу и вечную ссылку, Полина смогла добиться разрешения разделить с ним изгнание, хотя и не была ему женой.
В ночь с 9 на 10 декабря 1826 года по Неве шел лед. Молодая женщина, с трудом изъяснявшаяся по-русски, долго металась вдоль берега, уговаривая лодочников перевезти ее на другую сторону к Петропавловской крепости. Она предлагала огромную по тем временам сумму 25 рублей, но согласился только один… Спускаться в лодку пришлось по веревке. И француженка, рвавшаяся во что бы то ни стало встретиться этой ночью со своим возлюбленным Иваном Анненковым, заточенным в крепость за подготовку восстания на Сенатской площади, в кровь изрезала о веревку руки. Однако ни боли, ни страха – в отличие от лодочника, поминутно бормотавшего: «Господи, помилуй!», – она не чувствовала.
Француженку звали Полина, Жаннетта Полина Гебль. Она родилась в Лотарингии, в замке Шампиньи, близ Нанси, 9 июня 1800 года. Семья ее матери, Жанны Горси, пострадала во время Великой французской революции, о чем Полина не любила вспоминать, потому что обожаемый отец, Жорж Гебль, революцию поддерживал, а потом присоединился к войскам Наполеона, видя лишь в нем спасителя Франции. Полина с четырех лет ездила с отцом-офицером в седле, присутствовала на офицерских пирушках и даже на военных советах, потому что мать, у которой было еще трое детей, не справлялась с этой проказницей, постоянно убегавшей на поиски отца. Но едва Полина оказывалась рядом с отцом, она забывала о капризах и становилась идеальным спутником и товарищем. Все принимали ее за мальчика – Полину с сестрой одевали в мужское платье, потому что на мальчиков «шло особенное содержание, выдавалось по 33 франка в месяц на каждого и, кроме того, припасы», – и невозможно было предположить, что такую выносливость и веселую отвагу проявляет девочка. Когда вся ее семья, включая слуг, слегла с тифом, здоровой осталась лишь семилетняя Полина. Вызванный доктор был потрясен, увидев, как шустро за всеми больными ухаживает такая крошка.
Полине исполнилось восемь, когда ее отца убили грабители. Их так и не нашли. Мадам Гебль осталась вдовой с четырьмя сиротами на руках. По французским законам она не имела права наследовать имущество мужа, поскольку он не оставил завещания. Жили в крайней нужде. «Мне было девять лет, – вспоминала Полина, – когда мать заставила меня подать просьбу императору Наполеону... Надела мне белое платье, завила волосы, взяла за руку и повела к дому, где остановился Наполеон. В то время, когда он готовился сесть в карету, она выдвинула меня вперед, и я протянула прошение. Наполеон приказал взять его и, расспрашивая мать, чего она желает, потрепал меня по щеке».
Так Полина приобрела первый опыт подачи прошения правителю государства: Наполеон приказал выплачивать вдове Гебль пенсию. Но когда к власти вернулись Бурбоны, наполеоновскую пенсию отняли. Полине пришлось уехать в Париж – там можно было заработать. Перед отъездом она отказала поклоннику, который к ней сватался: решила, что замуж выйдет только по любви.
В Париже она поступила ученицей в модный магазин. Было трудно, с ней дурно обращались, она голодала. Присоединившаяся к ней сестра не выдержала и вернулась домой. А Полина вытерпела тяготы обучения и стала продавщицей. Набравшись опыта, в 1823 году она решила уехать в Россию, где француженки, служившие в магазинах, зарабатывали во много раз больше, чем в Париже. В Москве Полина Гебль поселилась под именем «мадемуазель Поль», чтобы не позорить отцовское имя: дочь аристократа, отважного офицера – а служит в магазине. Пусть даже старшей продавщицей в дорогом магазине «Дюманси» на Кузнецком мосту…
Иван Александрович Анненков был младше Полины на два года. Он вырос среди умопомрачительного богатства, но никогда не знал родительской любви. Ласку он получал только от крепостных – няни и «дядьки», которые из жалости отчаянно баловали мальчика. Мать его, Анна Ивановна, единственная наследница «наместника Сибири» генерала Ивана Варфоломеевича Якоби, отличалась характером сильным и вздорным, замуж вышла поздно, уже под сорок родила двоих сыновей, Григория и Ивана, которых никогда особенно не любила. Ее супруг, Александр Никанорович, капитан лейб-гвардии Преображенского полка в отставке, скончался в 1803 году, когда Ивану едва исполнился год, так что отца он не помнил. Оба сына получили домашнее образование. В 1817–1819 годах Иван посещал лекции Московского университета, но курса не окончил, решил стать офицером, как его старший брат Григорий. Сдал экзамены в Генеральном штабе и 10 августа 1819 года в чине юнкера был принят в лейб-гвардии Кавалергардский полк.
От сыновей Анна Ивановна, жившая в роскоши, окруженная многочисленными родственницами и приживалками, позволявшая себе любые капризы и чудачества, требовала регулярных визитов, причем представать перед материнскими очами они должны были в парадной форме. В остальном же жизнью их она не интересовалась совершенно. Покупка новых украшений и нарядов была ее главным развлечением, последние парижские новинки ей привозили на дом. Благодаря этому кавалергардский поручик Иван Анненков и познакомился с Полиной, которая в начале июня 1825 года прибыла в дом его матери с очередным заказом.
Будучи уверенным, что все француженки легкомысленны, пылки и алчны, а значит – некоторое упорство в достижении цели вкупе с дорогими подарками позволит ему удовлетворить свой каприз, Иван принялся ухаживать за Полиной. Тогда он думал только о легкой интрижке. Но Полина была серьезной девушкой. Она понимала, что за подобные приключения всегда расплачивается женщина: позором, а то и погибелью, если случится беременность и ее с незаконнорожденным ребенком уволят из магазина… К тому же она была горда. Уже влюбившись в этого самоуверенного красавца, она понимала, что «целая бездна» разделяет бедную девушку, зарабатывающую своим трудом, и русского дворянина, единственного наследника огромного состояния.
Роман их начался в июле, на ярмарке в Пензе, куда Полина приехала с товарами из магазина «Дюманси», а Анненков – закупить лошадей для полка. Полина случайно услышала разговор французских шулеров, которые тоже прибыли на ярмарку с целью втягивать в игру тех, кто приехал за покупками. Они уже нацелились на беспечного Анненкова, но Полина вмешалась: «Чтобы спасти его от заговора негодяев, я решилась употребить разные женские хитрости и в тот самый вечер, когда игроки ожидали его, продержала у себя до глубокой ночи. На другой день он узнал все от своего человека, был очень тронут и остался мне признательным. С тех пор человек его, который был ему очень предан, часто приносил мне его портфель на сбережение».
Из Пензы они уехали вместе. В одном из имений Анненковых, где по пути они останавливались, имелась церковь, и Иван привел туда Полину: горели свечи, присутствовали свидетели, все было готово к венчанию. Но Полина решительно отказалась. Она знала суровость Анны Ивановны Анненковой и не хотела брака без ее согласия, ведь матушка с легкостью могла лишить сына наследства, а вместе с ним – и того великолепного будущего, которое его ожидало. Однако чувство Полины было уже так сильно, что она полностью доверилась любимому. Самые счастливые месяцы их любви прошли в Симбирской губернии, в селе Петине на реке Суре. В ноябре, когда они вернулись в Москву, Полина была уже беременна.
«По мере того как мы приближались к Москве, Иван Александрович становился все задумчивее, – вспоминала Полина. – Ясно было, что его что-то сильно тревожило. Расспрашивать его о том, что он, казалось, хотел скрыть, я стеснялась, но ясно видела, что им все более и более овладевало какое-то беспокойство. Наконец все сделалось понятным для меня. Внезапно и совершенно неожиданно разнеслась весть, что скончался император Александр I, и эта весть как громом поразила всех. Это было именно 29 ноября, что Москва узнала о кончине своего государя. Анненков был страшно поражен этою новостью, и я стала замечать, что смерть императора тревожила его по каким-то особенным причинам. В то время к нему собиралось много молодых людей. Они обыкновенно просиживали далеко за полночь, и из разговоров их я узнала наконец, что все они участвовали в каком-то заговоре. Это, конечно, меня сильно встревожило и озаботило, и заставило опасаться за жизнь обожаемого мною человека, так что я решилась сказать ему о моих подозрениях и умоляла его ничего не скрывать от меня. Тогда он сознался, что участвует в тайном обществе и что неожиданная смерть императора может вызвать страшную катастрофу в России, и заключил свой рассказ тем, что его, наверное, ожидает крепость или Сибирь. Тогда я поклялась ему, что последую за ним всюду. 2 декабря 1825 года он простился со мною и уехал в Петербург, это было ночью. Второпях он забыл свой портфель, в котором было на 60 тысяч банковых билетов на его имя. Предполагая, что они ему понадобятся, я приготовилась скакать за ним с портфелем и садилась уже в повозку, когда он сам зашел ко мне, вернувшись с первой станции. Судьба как будто нарочно устроила это, чтобы дать возможность нам обняться в последний раз перед тем, как страшная буря должна была разразиться над нами и разлучить нас надолго. После этого последнего прощания мне суждено было увидеть его только в крепости».
Кто были эти заговорщики, члены тайного общества? По большей части – офицеры, прошедшие вслед за отступающими французскими войсками всю Европу, мечтавшие о гражданских свободах для своих соотечественников, об отмене позорного рабства, о свержении абсолютного самодержавия, о том, чтобы простые русские люди узнали, что такое самоуважение и право самому решать свою судьбу. Были и молодые, такие как Иван Анненков, которые разделили идеи старших товарищей.
Но в рядах декабристов не было единства. Одни выступали за конституционную монархию, другие – за полное упразднение монархии. Были и те, кто считал, что надо убить царя. А некоторые полагали, что следует убить всех взрослых членов царской семьи мужского пола. Были и те, кто до конца сомневался, считал, что выступление несвоевременно, что восстание не подготовлено в полной мере… К числу таких декабристов относился и Иван Анненков. 14 декабря 1825 года он стоял на Сенатской площади в числе царских войск, он выступил против своих товарищей. Поэтому после ареста к нему отнеслись мягче, чем к другим. Однако на допросе Анненков, будучи принципиально честным, сознался, что слышал о планах цареубийства.