Политика
Политолог Глеб Павловский подмечает главные тренды в российской политике нулевых и объясняет, почему эта эпоха, ставшая временем мира и дружбы со всеми, не могла не закончиться.
Каждое десятилетие начинается оптимистически, а заканчивается плохо. Но с нулевыми не так. Рама 2000-х выглядит отточенной и декадентски стильной.
После сумбурных празднований миллениума в Кремле появился новый, решительный и сравнительно молодой президент. Ельцин ушел досрочно, и большего избиратель тогда не требовал. Заканчивалось десятилетие еще позитивней. Три триллиона нефтедолларов живительно пронеслись по России, слегка забрызгав ее население. Рост аудитории интернета в России за нулевые прыгнул с 3 миллионов к 40, и что невероятно – все эти годы власть ни во что не вмешивалась – рунет был, наверное, самым свободным в мире. Страна стала сетевой. Путин дружил с президентом США Бушем-младшим и в Кеннебанкпорте дружески предлагал поделиться с НАТО Габалинской радиолокационной станцией. На горизонте не было угроз, а ожидались Олимпиада в Сочи и футбольный мундиаль.
Стальные интеллектуалы – новый тип
В 2000 году в честь победы Путина Сурков поднял странный тост: «За обожествление власти!», прозвучавший тогда совсем вне мейнстрима. Примаков и Лужков – два человека, которые лишь по чистой случайности не стали во главе России в 2000-м. Случайность носила имена «Кремль» и «Преемник» – самый знаменитый проект кремлевских интеллектуалов. В нулевых постсоветская образованщина возобладала над массивом регионалов-хозяйственников и победила: пришел Путин, который подходил под кандидатуру «интеллигентного силовика». Популярностью и лидерством первых лет он обязан гладкой «питерской» речи с примерами «из жизни» – навык советского образованца. Включая нарочитые грубости, тоже свойственные этому типу.
Нулевые стали временем прокремлевской интеллигенции в верхушке власти. В конце десятилетия, осенью 2008 года, Сурков создает в Кремле центр пересмотра стратегии власти. Понятие «власти» по Суркову вмещает понятия государства, страны и народа. Новая идеология порывает с либеральным консенсусом, став агрессивно-изоляционистской. Намечается иное русло, сегодня ставшее мейнстримом, – подготовка к глобальному конфликту с ускорением военной реформы и перевооружением.