Рыба ждет покупателя
Ограничения на ввоз рыбы в Китай привело к существенному падению прибыли нашей рыбной отрасли. При этом излишки на внутренний рынок никто поставлять не хочет, ссылаясь на низкий платежеспособный спрос и отсутствие перерабатывающих мощностей
Российская рыбная отрасль вошла в конъюнктурный локдаун. Из-за ограничительных мер в период пандемии экспорт российской рыбы и морепродуктов на один из главных экспортных рынков — в Китай — резко сократился. Внутренняя перерабатывающая промышленность не готова принять экспортный улов. В результате рыбаки начали сокращать объемы вылова. По данным Росрыболовства, в марте 2021 года объем добычи водных биоресурсов (ВБР) составил 1,1 млн тонн, на 14% ниже прошлогоднего. А некоторые игроки рынка уверены, что недовылов по минтаю и треске составляет уже треть рынка по сравнению с прошлым годом. При этом потребление рыбы в стране снижается уже почти семь лет, в общей сложности оно сократилось на 30%, цены остаются неподъемными для очень многих российских семей. Нашумевшее реформирование рыбной отрасли, начатое правительством четыре года назад и вылившееся в мощное противостояние между участниками рыбного рынка (инициатором реформы выступила Русская рыбопромышленная компания, предлагавшая через преобразование системы распределения квот на вылов увеличить размеры инвестиций в отрасль в целом и в переработку в частности), пока к доступности рыбы для населения не привело.
Целью проводимой до сих пор реформы стало перераспределение квот на вылов ВБР и увеличение поступления денег в казну. По итогам введенных крабовых аукционов с 2018 по 2020 год государство заработало на предоставлении рыбакам квот более 140 млрд рублей. Однако одновременно сильно выросла конкуренция за квоты и снизилась стабильность положения большинства игроков.
Опасения рыбаков связаны с тем, что в рыбной отрасли в 2023 году, когда завершится срок распределения ВБР на ближайшие десять лет, возможен передел среди пользователей биоресурсов (например, в случае полного отказа от исторического принципа). Малые и средние компании лишатся доступа к наиболее высокомаржинальным видам сырья, а крупные, наоборот, станут его правообладателями. В таких условиях, по мнению рыбаков, невозможно строить полномасштабную стратегию. При этом объем инвестиционной нагрузки в отрасли не снижается. По данным Всероссийской ассоциации рыбохозяйственных предприятий, предпринимателей и экспортеров (ВАРПЭ), последние два года рыбаки ежегодно инвестировали в отрасль свыше 46 млрд рублей. В 2021-м будет вложено 40–42 млрд рублей. Сократить инвестиции нельзя даже при ухудшении конъюнктуры, так как они связаны с получением инвестквот: предприятия находятся в стадии строительства рыбопромыслового флота («квоты под киль»). Впрочем, сроки строительства флота не соблюдаются (из 17 промысловых судов, которые должны были быть построены к декабрю прошлого года, построено всего три).
Финансовые показатели рыбной отрасли тоже ухудшаются. Прошлогодняя отраслевая прибыль рыбаков снизилась на 17% — со 134 до 111 млрд рублей. По итогам 2021 года их прибыль может подойти уже к 100 млрд рублей. Это приведет к сложностям с возвратом банковских кредитов: в настоящее время кредиты рыбаков составляют 450–480 млрд рулей. При этом даже по самому оптимистичному сценарию объем выручки отрасли по итогам 2021 года снизится на 5–7%.
Китайская торговая война
Рыба и морепродукты — второй из главных экспортных продуктов России после зерна. Мы входим в пятерку лидеров по их вылову в мире. Последние примерно пятнадцать лет добыча активно росла (в 2020 году вылов составил 4,9 млн тонн, из которых 4 млн — в собственной исключительной зоне). В среднем 55–60% улова уходит на экспорт. По данным информационной системы Россельхознадзора ФГИС «Аргус», по итогам минувшего года российская рыбопродукция экспортировалась в 56 стран мира, более половины объема (свыше 1 млн тонн) ушло в Китай.
График 1: После введения рыбных аукционов в 2017 г. рост вылова рыбы замедлился
Однако в октябре–ноябре прошлого года Китай ввел ограничительные меры на приемку сырья для своих перерабатывающих производств. Прежде всего был введен полный запрет на рыбопродукцию трюмными партиями, когда замороженная рыба приходит «в навалку» (в мешках). Так раньше в основном поставлялась российская рыба, поскольку этот способ позволяет доставлять ее напрямую из зоны промысла без выгрузки в России.
Формальная причина ужесточений — китайцы стремятся не допустить наличия генетического материала коронавируса на упаковках грузов, поступающих на их территорию. Однако реальная причина, по мнению самих рыбаков, — торговая война. Китайская переработка, которая в течение долгого времени использовала мороженое сырье из РФ (преимущественно минтай), сегодня испытывает серьезные проблемы с прибыльностью: за последние десять лет ее маржинальность снизилась с 19 до одного-двух процентов. В основном это связано с растущими издержками предприятий на повышение зарплат работникам.
И сегодня Китай делает все возможное, чтобы уронить цены на рыбную продукцию (по данным ФТС, в 2020 году экспорт ВБР в натуральном выражении вырос на 6%, а в денежном упал на 2%). Если в предыдущие годы средневзвешенные цены на отечественный минтай находились на уровне 1100–1300 долларов за тонну, то теперь китайские переработчики пытаются снизить стоимость минтая до 850 долларов за тонну. И пока нет никаких предпосылок к тому, чтобы китайская сторона изменила свою позицию.
В итоге сегодня запасы у российских рыбаков растут, а складских мощностей с особым температурным режимом для хранения рыбного сырья не хватает. Например, рефрижераторные мощности главного экспортного региона нашей страны — Дальнего Востока — не превышают 200 тыс. тонн. При этом в сезоне А (зимне-весенний период) рыбаки вылавливают порядка миллиона тонн только минтая. В настоящее время существенная часть выловленного минтая хранится на складах Южной Кореи и Японии.
Терещенко /ТАСС
Но отказываться от рыбного экспорта нельзя. «Потерять экспортный рынок легко, а прийти на него снова сложно. Если минтай уйдет как товар с мирового рынка, произойдет замещение его другими видами рыб из других стран — например, в 2008 году из-за ухудшения популяции минтая в Охотском море рыбаки сократили вылов с 900 до 400 тыс. тонн, и эти объемы на мировом рынке сразу же заместили другие страны тилапией и пангасиусом», — рассказывает президент ВАРПЭ Герман Зверев.
Рыбаки ищут новые, альтернативные Китаю рынки сбыта. В первом квартале 2021 года уже увеличились объемы поставок в Корею, Японию, Европейский союз, страны ЕАЭС. Значительно вырос экспорт в страны Африки, в частности в Нигерию и Кот Д’Ивуар.
Росрыболовство предлагает на правительственном уровне в качестве оперативной помощи рыбакам выделить субсидии в размере 400 млн рублей для операторов подвижного железнодорожного состава (на порожнюю перегонку рефрижераторов в обратном направлении). Предполагается, что эта мера позволит переместить до 100 тыс. тонн минтая в центральную часть РФ. Однако рыбаки поясняют, что проблема не в вывозе сырья с Дальнего Востока, а в том, что непонятно, кто купит такое количество минтая в России.
В сложившейся ситуации, по мнению рыбаков, более приемлемым вариантом было бы введение целевых госзакупок на внутреннем рынке, которые пошли бы на конкретные нужды госпредприятий — например, на питание в школах и дошкольных учреждениях, больницах, армии. «Мы подсчитали, что в России, чтобы обеспечить существующие нормы потребления, внутренний рынок сможет поглотить по госзаказу около 700 тысяч тонн рыбной продукции», — говорит президент Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Приморья Георгий Мартынов.
Дорого и некрасиво
В 2020 году из 4,9 млн тонн рыбы и морепродуктов, выловленных в России, на внутренний рынок поступило 2,2 млн тонн. Если же оценивать минтай, которого больше всего добывают в нашей стране (1,8 млн тонн), то на долю российских потребителей приходится менее четверти объемов. Текущие дополнительные объемы, которые образовались у рыбаков из-за сокращения экспорта в Китай, внутренний рынок принять не готов, несмотря на беспрецедентное снижение цен. К примеру, в марте оптовая цена упала до 52 рублей за килограмм, тогда как годом ранее аналогичная продукция стоила порядка 100 рублей за кило.
Сердечников
Одна из главных проблем внутреннего рынка — низкий потребительский спрос. По данным Рыбного союза, в 2020 году по отношению к 2013 году потребление рыбы и морепродуктов в России снизилось на 27–30%. «Ситуация с потреблением рыбопродукции складывается катастрофическая, но об этом молчат, потому что по официальной статистике все выглядит благополучно», — говорит председатель Рыбного союза Александр Панин.
Согласно текущей методике Росстата, ежегодно на каждого россиянина приходится по 21–22 кг рыбы, при этом норма Минздрава — 18–22 кг в год. Однако важно понимать, что Росстат считает потребление по объему вылова, то есть сырую необработанную рыбу со всеми потрохами, а рекомендации Минздрава — это рыбопродукция, пригодная к пище. Коэффициент между обработанной и необработанной рыбой примерно 1,5. В результате получается, что реальное потребление обработанной рыбы в России составляет примерно 13–14 кг на душу населения, это крайне мало. Для сравнения: в Южной Корее это 67 кг обработанной рыбопродукции, в Норвегии, Японии, США и других развитых странах — более 50 кг.
График 2: Больше всего в России вылавливают минтай
График 3: Экспорт рыбы растет, а импорт сокращается
«Нужно работать с повышением платежеспособности россиян, и в этом плане мы поддерживаем идею введения продовольственных карточек для малоимущих граждан, в том числе для покупки рыбы и морепродуктов. Они будут отвлекать незначительные средства от бюджета, но смогут стать реальным драйвером роста экономики в сегменте рыбопереработки», — уверен Александр Панин.
Рыба остается дорогой для большинства россиян. «Мы проводили анализ отпускных цен на рыбу за 2020 год. Пока нет такого, чтобы цены вдруг взлетели, как, к примеру, на подсолнечное масло или сахар (свыше 80 процентов). В рыбном секторе исключением стали дальневосточные лососевые (горбуша, кета, нерка) и сайра — из-за плохой рыбалки цены на них увеличились практически в два раза по отношению к 2019 году. Однако по другим видам рыб, если смотреть год к году и учитывать сезонность, цены даже снизились — например, на минтай, зубатку, навагу. Но в долгосрочной ретроспективе с 2013 года цены на рыбную продукцию растут быстрее, чем на курицу и мясо. Это происходит из-за насыщения мясного и куриного рынка, государственной поддержки этих отраслей, которая позволяет производителям повышать эффективность переработки, снижать себестоимость производства, наращивать предложение и в итоге выходить на рынок с более конкурентным предложением. В сегменте рыбопереработки такой поддержки нет, и в итоге цены на рыбу растут вслед за ростом цен на мировых рынках и девальвацией рубля», — комментирует Александр Панин.
Сами же рыбаки, в ответ на упреки в дороговизне их продукции, разводят руками. «Крупнотоннажный флот стоит от 80 до 100 миллионов долларов. Банки начисляют нам проценты, но мы даже не можем начать окупать свои корабли, так как они еще не построены. Кто будет за это платить? Конечный потребитель. Поэтому рыба дешевой и доступной в ближайшее время, пока мы не расплатимся за наши кредиты, к сожалению, не будет», — говорит один из рыбаков.
Еще одна немаловажная причина снижения спроса на рыбу — низкое качество потребительской упаковки/фасовки рыбной продукции, особенно в сегменте замороженной рыбы. Зачастую на магазинных полках лежит рыба перемороженная, «заснеженная», ее неприятно брать в руки, и выглядит она «невкусно». Так непрезентабельно выглядела пятнадцать лет назад «куриная полка»: замороженные тушки бройлеров, синие окорочки и проч. Сегодняшний ассортимент совсем другой — много охлажденной, разнообразно упакованной продукции на любой вкус. «Беда в том, что рыбы-то хватает и с ассортиментом все очень даже хорошо, но только мало предприятий, которые способны сделать из нее красивый, качественный продукт, радующий глаз», — поясняет Александр Панин. По его мнению, в мясной отрасли подобное произошло только после принятия целого ряда госпрограмм поддержки сельхозтоваропроизводителей. Существующие рыбоперерабатывающие мощности устарели. «Необходимо комплексное переоснащение и (или) строительство новых современных, автоматизированных и технологичных предприятий, в том числе в центральной части России — в непосредственной близости от основных рынков сбыта», — говорит Александр Панин.
Что мешает рыбакам
В России сложилась экспортно ориентированная модель, и очевидно, что рыбакам выгоднее поставлять свою продукцию на внешние рынки. Во-первых, рыба продается за валюту. Рубль падает, поэтому валюты других стран кажутся рыбакам более надежным вознаграждением.
График 4: Текущие цены на минтай почти на 30 процентов ниже прошлогодних
График 5: Рыбаки поставляют на экспорт в основном мороженую рыбу
Во-вторых, российские рыбаки не стремятся заходить в отечественные порты и отгружать продукцию там из-за крайне низкого технического состояния портовой инфраструктуры, а уровень сервиса в портах и попросту дикий. «Государство должно самому себе создать стимулы для модернизации портов. К примеру, сейчас все гидротехнические сооружения, в том числе причалы, — государственные. Крупные компании платят за аренду рыбно-портовых терминалов ФГУП “Нацрыбресурсы” по 40 миллионов рублей в год. Однако из этих выплат на содержание терминалов расходуется менее десяти процентов. Почему бы не пустить оставшиеся средства на возведение новых и содержание старых причалов, холодильных мощностей, приобретение крано-разгрузочной техники, лифтового хозяйства?» — говорит Георгий Мартынов.
В-третьих, перед рыбаками стоит множество административных барьеров — проверки контролирующих органов, которые дублируют друг друга и увеличивают время приемки судов. Так, один и тот же пароход в Норвегии на выгрузку рыбопродукции потратит всего день, а в России это заход почти на неделю.
Конкретный пример административного барьера, который вот уже несколько лет требует снятия, — нормирование содержания мышьяка в рыбе и морепродуктах. В России нет разделения на органический и неорганический мышьяк, при этом нормативы его содержания в рыбе настолько низкие, что зачастую рыбаки не могут привезти на российский берег выловленную рыбу. При этом в Японии, Южной Корее, США, Норвегии и других странах с высоким уровнем потребления рыбы органические соединения мышьяка не считаются токсичными для человека.
Следующий пример — контроль глазури (тонкая ледяная корка на рыбе, обеспечивающая ее свежесть и сохранность) на границе. Участники рынка выступают за то, чтобы контролировать глазурь на магазинных полках, но категорически несогласны с действиями проверяющих органов, которые замеряют уровень глазури на этапе оформления рыбной продукции в портах. По сути, блочная заморозка — это вообще не глазурь, а форма промышленной упаковки, которая используется для защиты рыбопродукции, чтобы она в более качественном виде доходила до переработчиков сырья. По данным Рыбного союза, ежегодно при проверке глазури крупные компании терпят убытки на 20–30 млн рублей. При этом почти на 99% глазурь соответствует всем нормам технического регламента, а рыбопромышленники несут убытки из-за избыточного контроля, когда простаивают контейнеры.
Абсурдным участники рынки называют и административный барьер, связанный с усиленной проверкой рыбного сырья на наличие гельминтов. Раньше в ГОСТе было написано, что в рыбе не допускается наличие живых и видимых паразитов. Из новой документации слово «живых» пропало вообще, а слово «видимых» трактуется проверяющими отечественными органами неоднозначно, поэтому любую партию могут завернуть из-за условного червячка. Участники рынка поясняют: конечно, нельзя допускать наличие паразитов в конечной рыбопродукции, но, когда рыба поступает в промышленность, подобное возможно, так как сырье потом тщательно очищается. Когда аналогичное российское рыбное сырье приходит в другие страны, никого не пугает, что рыба так или иначе бывает поражена паразитами, это ее естественное состояние, связанное со средой обитания.
С корабля на берег
В Росрыболовстве сейчас обсуждают параметры второго этапа инвестиционных квот. На первом этапе ставка была сделана на строительство флота, в результате чего, например, на Дальнем Востоке в ближайшие два-три года на промысел планируется ввести 14 крупнотоннажных судов, каждый из которых сможет добывать порядка 50 тыс. тонн водных биоресурсов. К примеру, Русская рыбопромышленная Компания (РРПК; в рамках инвестиционных квот строит десять рыболовных супертраулеров и уже ввела в эксплуатацию береговой рыбоперерабатывающий завод в Приморье) считает, что все выловленное сырье можно перерабатывать на корабле. Их промысловый флот может в море на борту перерабатывать до 100% улова в продукцию глубокой переработки. А береговой завод обеспечивает производство продукции вторичной заморозки.
Впрочем, другие рыбаки считают, что важнее развивать береговую переработку. «Вторым этапом инвестиционных квот должно стать изменение структуры производственных фондов с акцентом на берег. Вот в чем сейчас заключается наша дискуссия с Русской рыбопромышленной компанией, которая настаивает на том, что инвестквоты должны предоставляться только под строительство рыбопромысловых судов и только тем, кто на первом этапе заявился на строительство флота. А наша позиция заключается в том, чтобы инвестквоты предоставлялись всем участникам рынка, кто готов вкладываться в развитие мощных крупных береговых комплексов», — поясняет Герман Зверев.
По мнению рыбаков, в интересах не только экспорта, но и внутреннего рынка, чтобы государство распределило следующие 10% инвестквот (это около 240 тыс. тонн минтая и сельди) тем рыбопромышленникам, кто построит крупные перерабатывающие комплексы, способные производить широкую линейку продукции и имеющие собственные холодильники единовременного хранения мощностью не менее 10 тыс. тонн. К примеру, на Камчатке, Сахалине, Курилах, в Приморском крае существует потребность в строительстве восьми–десяти подобных инвестиционных объектов.
Это должно решить вопрос дефицита холодильных мощностей и увеличить возможности для маневра в ассортименте продукции. Производственная деятельность берегового предприятия гибче, чем работа рыбопромысловых судов. Допустим, если в дальнейшем у рыбопромышленников возникнут проблемы со сбытом филе, они смогут сделать сурими. Появились сложности с сурими, но открылась ниша для мороженой рыбы — значит, произведут мороженую продукцию. А если образовалась ниша для охлажденной рыбы, то заполнят и ее.
Впрочем, например, для Северного бассейна строительство новой береговой переработки не актуально: в Мурманске, Архангельске, Карелии, где рыбаки в основном добывают треску и пикшу в Баренцевом море, уже достаточно производственных мощностей как на берегу, так и в море. Более того, некоторым предприятиям, в первую очередь работающим фабрикам береговой переработки, уже не хватает сырья: существующие объемы вылова по треске и пикше ограничены, а увеличить их без согласования с Норвегией невозможно.
В целом идея тотальной переработки всего сырья, скорее всего, пока не соответствует потребностям рынка: рыбное филе дороже. Так, филе белой рыбы — минтая, трески, пикши и проч. — на прилавке магазинов будет стоить в среднем 400–500 рублей за килограмм, тогда как аналогичная мороженная потрошенная без головы обойдется в 200–300 рублей за килограмм.
«На мой взгляд, лозунги о том, что давайте всю рыбу перерабатывать, вредны. Так мы можем вообще лишить население возможности покупать обычную рыбу. А некоторые и вовсе покупают рыбу цельную с головой, используют ее на уху, потроха отдают на корм домашним животным. Люди таким образом экономят. Таких потребителей в России десятки миллионов, и их нельзя исключать из внутреннего рыбного рынка. Филе — это для богатых и иностранцев. Его может себе позволить потребитель с доходом от 70 тысяч рублей в месяц, живущий, как правило, в крупном городе. А большинству жителей российских регионов рыбные продукты по 600–800 рублей за килограмм просто не по карману. Для того чтобы производители спокойно могли выпускать филе на внутренний рынок, нужно, чтобы в первую очередь выросло благосостояние наших граждан», — говорит Валентин Балашов, председатель правления Межрегиональной ассоциации прибрежных рыбопромышленников Северного бассейна.
От лодки до глотки
Большинство участников рыбного рынка сходятся во мнении, что российский РХК топчется на месте, потому что не выработано единой стратегии его развития. Если в советское время в нашей стране было Министерство рыбного хозяйства (о чем многие участники рынка мечтают сегодня), то теперь развитием рыбохозяйственного комплекса занимаются отдельные госструктуры. К примеру, Росрыболовство отвечает за сегмент рыболовства, а также поддерживает экспортную составляющую. В Минсельхозе отдел, занимающийся рыбным направлением, в основном работает с нормативно-правовой базой. Разного рода контрольно-надзорные ведомства регулируют качество и безопасность рыбной продукции. За развитие внутреннего рыбного рынка ответственен Минпромторг. Одного окна для решения вопросов нет.
При этом в рыбной отрасли есть крупные рыбацкие компании, но нет холдингов, которые развивались бы «от лодки до глотки». Даже лидеры рынка находятся в состоянии неопределенности — из-за неизвестности в распределении квот, задержек сроков строительства производственных фондов, снижения цен на сырье. В таком положении развивать следующие звенья цепи — собственную оптовую торговлю, переработку и розницу, как это происходит на насыщенном мясном рынке, — довольно проблематично.
Сейчас по факту рыбная отрасль является сырьевой, но этот тренд надо менять. Инвестиции крупных рыбных компаний в переработку нацелены на то, чтобы экспортировать более высокий передел продукции и больше зарабатывать на экспорте. Эти компании заточены под производство сырья для последующих переработчиков — для оптового звена. К примеру, та же РРПК в 2020 году поставила на российский рынок около 1000 тонн филе, но эта продукция пришла на рынок в виде брусков по семь килограммов. Очевидно, что для такой продукции требуется последующая расфасовка в потребительскую упаковку.
После того как Китай ввел ограничения на покупку рыбного сырья, западные инвесторы начали рассматривать возможность перемещения перерабатывающих мощностей из Китая в другие страны Юго-Восточной Азии, в частности во Вьетнам и Бангладеш. Российские рыбопромышленники тоже хотят предоставить мировым инвесторам возможность создавать в России площадки по переработке рыбного сырья. Наиболее интересен для российских рыбных компаний европейский рынок — крупнейший потребитель в мире минтая вторичной заморозки.
Однако все эти программы развития перерабатывающих мощностей крупными рыбными компаниями лишь косвенно могут повлиять на повышение доступности рыбы для населения на внутреннем рынке. Собственно, такой задачи на сегодняшний день, как ни странно, не стоит. Внутренний рынок интересует только переработчиков, создающих конечный продукт для розницы, таких как «Меридиан», РОК-1 и др. Крупные рыбные компании не заинтересованы напрямую в том, чтобы повышать конечный спрос на рыбу на внутреннем рынке. А у конечных переработчиков недостаточно ресурсов для решения задачи стимулирования спроса. «Мы сейчас всюду слышим: рыбаки наращивают выпуск продукции высокой степени переработки, но по сути они продолжают производить продукцию В2В, то есть продукцию для дальнейшей переработки, большая часть которой уходит на экспорт. В этом нет никакой вины рыбаков, такова сейчас позиция государства. Так раньше было в лесной промышленности, но сейчас там все кардинально меняется, и государство жестко ограничило вывоз “кругляка” на экспорт», — рассуждает Александр Панин.
По его мнению, государство, не привлекая крупные рыбодобывающие компании, должно создать стимулы для развития переработки рыбы в конечный продукт, разработать программы, нацеленные на повышение потребления рыбы, как это произошло в мясной или молочной отрасли. У крупных рыбных компаний сегодня другие задачи. Пока мы будем ждать, когда они построят флот, первичную переработку рыбного сырья, расплатятся по кредитам за счет экспортных доходов, потребление рыбы упадет до нуля.
Свои креветки экспортируем, а едим чужие
По данным Ассоциации производственных и торговых предприятий рыбного рынка, в 2020 году россияне больше всего покупали селедку (около 500 тыс. тонн), минтай (400–500 тыс. тонн, в основном в виде мороженных тушек), треску и пикшу (200–250 тыс. тонн). Раньше на третьем месте по популярности у российских потребителей был лосось — к примеру, два года назад, когда его вылов составил свыше 600 тыс. тонн, на внутренний рынок пришлось порядка 400 тыс. тонн. В прошлом году лосось переместился на четвертое место при общем вылове 300 тыс. тонн. Пятое место по вкусовым предпочтениям россиян занимают скумбрии. Пользуются также популярностью мелкосельдевые виды рыб — кильки, шпроты, тюльки.
Что касается морепродуктов, то наибольшим спросом у россиян пользуются креветки. Однако большая часть креветок, вылавливаемых в России (порядка 30 тыс. тонн), наиболее крупные и дорогие, реализуются на экспорт. Сами же россияне съедают порядка 60 тонн креветок, но в основном это мелкая аквакультурная продукция из Китая, Эквадора, Таиланда и других стран, всего их порядка двадцати. Привезенные креветки примерно в полтора-два раза дешевле отечественных.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl