Никто, кроме рубля
Любовь Маврина, Евгения Обухова
Самым уязвимым местом российской финансовой системы остаются активы, размещенные на зарубежных счетах, самые крупные из которых — долларовая часть золотовалютных резервов. Сейчас вопрос в том, готовы ли США окончательно лишиться статуса надежного контрагента не только для нас, но и для всего мира, а также в том, сможем ли мы перестроить свою внешнюю и внутреннюю экономическую политику
Горькую усмешку вызывают сейчас новости восьми-девятилетней давности о российских инвестициях в американский госдолг. Подумать только, тогда мы всерьез волновались лишь о том, смогут ли «наши американские партнеры» выполнить все обязательства по облигациям и бумагам Fannie Mae и Fraddie Mac — ведь у них бушевал финансовый кризис. Теперь ситуация кардинально изменилась.
Минфин США заявил, что доволен эффектом, который произвели апрельские санкции в отношении 24 российских чиновников и бизнесменов и 16 компаний. «Администрация президента США Дональда Трампа полагает, что последние антироссийские санкции достигли желаемого Вашингтоном эффекта, американская стратегия в этой сфере будет постоянно корректироваться, в том числе в зависимости от конфиденциальных факторов», — заявил министр финансов США Стивен Мнучин.
Пока очередные финансовые санкции против нас отложены, но никто не может дать гарантий, что они не будут нарушать все мыслимые законодательные нормы и договоры и не окажутся разрушительными для российской финансовой системы.
У нас больше нет времени, необходимо немедленно снижать риски, которые мы накопили, пытаясь встроиться в глобальный финансовый рынок, и перестраивать весь внутренний финансовый сектор, ориентируясь на развитие внутреннего производства и внутренних инвестиций.
Частично этот процесс уже запущен: Россия третий месяц подряд сокращает вложения в американские гособлигации и переводит резервы в ценные бумаги европейских стран и в банковские депозиты. По данным того же минфина США, за период с декабря 2017-го по февраль 2018 года ЦБ РФ продал treasuries на 11,9 млрд долларов, сократив свои вложения на 11,2%, так что к марту общая сумма российских вложений в госдолг США уменьшилась до 93,8 млрд долларов, а доля treasuries в общем объеме золотовалютных резервов (ЗВР) сократилась с 24,3 до 20,5%.
Что же до остальных рисков, то некоторые из них не так уж страшны (например, возможное отключение российских банков от SWIFT), а вот другие выглядят крайне серьезными — например, ограничения в расчетах между нашими и зарубежными компаниями, санкции на наш госдолг или вероятная заморозка наших активов за рубежом — самый тяжелый сценарий.
Сага о SWIFT
Это отключение довольно долго считалось самым страшным, что могут сделать западные санкции с нашим финансовым сектором.
Информационная система SWIFT (Общество всемирных межбанковских финансовых каналов связи, англ. Society for Worldwide Interbank Financial Telecommunications) — кооперативное сообщество, основанное в 1973 году 248 банками из 19 стран. Головной офис в Бельгии. Сейчас в системе SWIFT более 11 тыс. банков из 215 стран мира, каждый из них входит в акционерный капитал кооператива и имеет право на часть прибыли от деятельности всей сети — это главный экономический стимул для новых банков. В 2017 году SWIFT обработала более 7,1 млрд финансовых сообщений и еще 5 млрд файлов с финансовой информацией — это и платежные поручения, и данные о финансовой отчетности, о сделках с ценными бумагами, межбанковских операциях, и многое другое.
Информация, курсирующая по SWIFT, доступна не только банкам-участникам — после теракта 11 сентября 2001 года ЦРУ, ФБР и Минфин США получили доступ к финансовой информации сети SWIFT, об этом сообщали американские СМИ
В России деятельность SWIFT представляет ассоциация «Россвифт», которая объединяет российские банки, подключенные к системе. «Россия на европейском рынке является очень крупным игроком с точки зрения объемов в системе SWIFT», — сказал «Эксперту» Александр Пушко, заместитель директора Банковского института НИУ ВШЭ. Известно, что по объемам операций, совершаемых в системе SWIFT, наша страна — лидер среди стран Восточной Европы. И это с учетом того, что большая часть наших сообщений в SWIFT — это общение российских банков друг с другом. Так, по итогам 2016 года 65% данных о транзакциях, передаваемых через SWIFT российскими кредитными организациями, были данными об операциях, совершаемых внутри России. Второе место по числу запросов из России занимают США, на третьем — Германия, на четвертом и пятом, соответственно, Белоруссия и Казахстан.
Впервые о возможности отключения российских банков от SWIFT заговорили в 2014 году, после присоединения Крыма к России. Тогда реализацию этого сценария называли чуть ли не поводом к войне — настолько серьезным мог оказаться ущерб. Напомним, в 2012 году по решению ООН от SWIFT отключили иранские банки, а в 2017-м по решению Евросоюза — банки Северной Кореи. И хотя Россия не Иран и не Северная Корея, для достижения конъюнктурных политических целей отключение России от SWIFT все еще возможный вариант развития событий. «Это одна из самых популярных транспортных систем, которая обеспечивает платежи между банками, ее доля на рынке близка к трем четвертям. Естественно, приостановка работы такой системы или ее локальная приостановка будет сказываться на рынке потому, что она создаст ситуацию, которая серьезно затруднит, особенно на первых этапах, работу финансовых институтов», — добавляет Александр Пушко.
Поэтому тогда же, в 2014-м, в России впервые был поднят вопрос о необходимости создания собственной системы передачи финансовых сообщений (СПФС), которую в июле 2016 года уже запустил ЦБ. По состоянию на апрель 2018-го к СПФС подключено 403 российских банка, тогда как к SWIFT — 389. И поскольку всего 551 кредитная организация в России имеет право проводить банковские операции, можно сделать вывод, что большая часть из них использует для межбанковской коммуникации обе системы.
«SWIFT не платежная система, это система передачи коммерческой и платежной информации, если хотите, своего рода стандартизованная защищенная почта. Через почту тоже ведь можно деньги “переводить”, но фактический перевод все равно осуществляется через банк. Точно так же SWIFT — способ передачи платежной информации, а сами платежи проходят исключительно по счетам банков. Финальные, “настоящие” платежи в долларах проводятся только по счетам американских банков, платежи в евро — только по счетам европейских банков, соответственно, платежи в рублях — только по счетам российских банков», — объясняет Константин Корищенко, заведующий кафедрой фондовых рынков и финансового инжиниринга факультета финансов и банковского дела РАНХиГС. Именно поэтому система СПФС сможет лишь отчасти минимизировать ущерб при отключении российской банковской системы от SWIFT.
Есть национальные платежные системы — в Китае, России и т. д. И есть национальные аналоги SWIFT, к которым относится СПФС или китайская CIPS, причем формат финансовых сообщений в такой системе может быть как своим, национальным, так и вариантом принятого в мире стандарта поручений, коим является SWIFT, продолжает Корищенко.
Китайская международная платежная система CIPS была запущена в 2015 году. Ее участники — 19 китайских и иностранных банков из китайской же юрисдикции. Еще 176 банков из 47 стран, непрямые участники CIPS, проводят с ее помощью расчеты по торговым операциям.
И СПФС, и CIPS, и SWIFT — своеобразные информационно-технологические надстройки над платежной банковской инфраструктурой. Они обеспечивает безопасную отправку и получение значимой финансовой информации. SWIFT также помогает совершать денежные переводы в любой валюте — система находит кратчайший путь от банка отправителя к банку получателя и проводит конвертацию валют в банке-посреднике из страны происхождения валюты.
Очевидно, что в будущем на смену SWIFT придут более технологичные решения. Прототипом таких решений уже сегодня можно назвать систему RIPPLE — отчасти криптовалюту, отчасти систему обмена финансовыми сообщениями, основанную на технологии блокчейн.
Пока же сила SWIFT именно в большой сети подключенных банков. Если Китай или Россия смогут привлечь множество иностранных банков к активному использованию своей национальной валюты и обеспечат им возможность передавать платежную информацию через свою систему, то можно будет говорить о появлении полноценной альтернативы SWIFT, полагает г-н Корищенко.
Для российских банков отключение от SWIFT приведет к увеличению сроков на проведение операций. «Чисто гипотетически: не будет у вас SWIFT, вы будете использовать телексы, защищенные каналы электронной почты или еще что-то, то есть тем или иным способом из этой ситуации банки выйдут. Другое дело, что это создаст технические и финансовые сложности, вероятно существенные», — считает Константин Корищенко.
Однако все это касается простого «отключения» по решению самой SWIFT, а это действительно маловероятно. Зато возможно отключение по указанию свыше — по решению Европарламента и Совбеза ООН, как и было с Ираном. В таком случае не столько блокируется сама SWIFT, сколько фактически запрещаются всякие платежные операции с отключенной страной. По своему действию эта мера практически равна блокировке зарубежных корсчетов наших банков.
В принципе, выход есть и тут: например, иранские банки стали проводить платежные операции через своих партнеров в Турции, ОАЭ и ряде других стран.
В нашем же варианте, похоже, применяется другой способ давления — блокируются не банки, а компании-экспортеры.
«Русал» теряет связи
После внесения «Русала» в самый жесткий санкционный список Specially Designated Nationals List компания стала, как принято говорить, токсичной, причем даже для своих традиционных контрагентов — ей боятся переводить деньги и получать деньги от нее. Так, японские трейдеры сообщили агентству Reuters, что попросили «Русал» прекратить поставки, поскольку не могут произвести оплату в долларах и не хотят подпасть под вторичные санкции США. Видимо, по той же причине отказался работать с грузами «Русала» и транспортный оператор Maersk.
Таким образом, даже не надо блокировать российские банки и их корсчета в зарубежных банках — западные компании сами прекращают все денежные сношения с подпавшим под санкции российским бизнесом. Интересно, что при этом под ударом оказываются держатели облигаций тех российских компаний, которые попали в SDN List OFAC, и прокредитовавшие их банки. Ведь теперь этот внешний долг вообще не может быть урегулирован.
«Любые долларовые расчеты, в том числе связанные с выполнением финансовых обязательств перед банками или держателями облигаций, напрямую невозможны, — подтверждает Марсель Салихов, руководитель экономического департамента Института энергетики и финансов. — Согласно санкционному законодательству США, любые американские организации, в том числе банки, проводящие расчеты, должны прекратить любое взаимодействие с лицами, которые входят в SDN, а также с компаниями, принадлежащим им на 50 процентов и более (50 percent rule). Более того, операции с облигациями компаний, входящих в список SDN, также невозможна. По всей видимости, проведение расчетов потребует вовлечения посредников, то есть будет связано с дополнительными издержками. А для посредников участие в подобных сделках будет связано с рисками самим быть внесенными в санкционные списки. Третьего мая “Русал”, впервые после введения санкций, должен будет осуществить выплату купона по своим еврооблигациям. Тогда будет понятно, какой стратегии будет придерживаться компания. Возможно, ему помогут госбанки для осуществления транзакций».
Что же касается расчетов за поставки и вообще финансирования текущей деятельности компаний из SDN, то тут, говорит аналитик, есть некие лазейки — схемы, связанные с использованием посредников и операциями в других валютах. «Существует значительный опыт Ирана, который показывает, как компании могут в принципе действовать в условиях санкций. Но все эти шаги не решают в целом проблему санкционных рисков, — добавляет г-н Салихов. — В частности, статья 228 закона CAATSA (Countering America’s Adversaries Through Sanctions Act) предусматривает автоматическое введение санкций в отношении любых лиц (в том числе иностранных), которые осуществляют “существенные транзакции” с лицами, входящими в SDN. При этом критерий “существенной транзакции” остается крайне размытым и является, по сути, решением министерства финансов США. Для контрагентов того же “Русала” это риск, поэтому многие его партнеры (трейдеры, транспортные компании и прочие) приостановили, по крайней мере временно, коммерческие отношения с компанией до получения разъяснений. В наиболее сложном положении находятся зарубежные активы “Русала”, которые фактически не могут воспользоваться господдержкой, даже если она будет оказана».
Иностранный Сбербанк
Вернемся к банкам. Можно ли все же ждать расширения санкций на наши финансовые институты? Как мы видим, в этом уже нет особой необходимости, а кроме того, нельзя забывать, что более 45% уставного капитала Сбербанка принадлежит инвесторам-нерезидентам, в том числе американским. Интересно, что все последние годы, уже после событий 2014-го, доля российских физлиц и юрлиц в капитале Сбера потихоньку снижалась, а доля нерезидентов столь же неспешно росла. Хотя в каких-то случаях американцы и европейцы готовы принести интересы своих инвесторов в жертву, тем более что в масштабах глобальных портфелей доли вложений в российские активы ничтожны, но все же заставлять нерезидентов продать все акции того же Сбербанка — мера слишком жесткая.
«Я не думаю, что это угроза для внутренней финансовой стабильности, — комментирует Марсель Салихов высокую долю акций Сбербанка у нерезидентов. — Скорее наоборот, из-за того, что основная часть free float Сбербанка принадлежит иностранным инвесторами, введение санкций в отношении Сбербанка маловероятно, хотя по тому же CAATSA США могут ввести санкции в отношении Сбербанка, так как он осуществляет “существенные транзакции” с “Русалом”».
В случае если все же на владение акциями Сбербанка будет наложен запрет, наш фондовый рынок может испытать шок, по крайней мере краткосрочный: у Сбера самые ликвидные акции, под них активнее всего занимают средства, и резкая распродажа его бумаг может стать причиной большого числа маржин-коллов.
Однако наш фондовый рынок не так уж велик, чтобы это повлекло за собой какие-то серьезные последствия для отечественных финансов. Гораздо неприятнее может стать запрет на владение нашим госдолгом (около 38 млрд долларов у нерезидентов, основные держатели — американские фонды BlackRock (3,15 млрд долларов), Stone Harbor (814 млн доллаов) JPMorgan (796 млн долларов), причем свои вложения до недавнего времени они наращивали) и блокировка активов РФ на американских счетах.
Под активами мы имеем в виду прежде всего долларовую часть ЗВР.
Бегом из Нью-Йорка
Эксперт группы исследований и прогнозирования Аналитического кредитного рейтингового агентства (АКРА) Дмитрий Куликов поясняет, что средства в ФНБ представляют собой когда-то изъятые из экономики в виде налогов рубли и их можно воспринимать как долг ЦБ перед Минфином. Реально внешний актив для их появления не нужен. А вот международные резервы (ЗВР) — это валютный актив ЦБ, пассив внешнего мира. Их источник в основном доллары, изъятые когда-то с внутреннего валютного рынка в виде валютных интервенций, и структура ЗВР связана с нашим торговым оборотом. «В режиме плавающего курса международные резервы нужны, чтобы иметь возможность сглаживать временные отклонения платежного баланса от долгосрочно устойчивого состояния, — поясняет Дмитрий Куликов. — Конкретно в нашем случае Банк России в какие-то моменты может сталкиваться с необходимостью сглаживать резкие временные спады валютной выручки экспортеров (краткосрочное падение цен на нефть) или компенсировать временные оттоки и снижение притоков по финансовому счету (как в случае вынужденного погашения внешнего долга из-за финансовых санкций). Один из подходов к выбору валютной структуры резервов заключается в том, чтобы повторить структуру их потенциального использования. Для товарного импорта это достаточно устойчиво 40/30/30 (доллар/евро/рубль), для внешнего долга на конец 2017 года примерно 60/15/25. Предположив, что краткосрочный долг по валютной структуре отличается от долгосрочного не очень сильно и исключив рубль из списка валют, по которым нужны резервы, мы придем к вилке от 55/45 доллар/евро до 80/20. Как мы видим, наблюдаемая доля евро в резервах находится в этом диапазоне: 24,1 на 30 сентября 2017 года (последняя доступная дата)».
Однако в ЗВР хранится не сама валюта, а ценные бумаги, в ней номинированные, в основном гособлигации. «Судя по отчету за октябрь 2016-го — сентябрь 2017 года, доходность по долларовым активам превышала 0,5 процента, а по активам в евро была ниже ноля (минус 0,47 процента). Возможно, именно это было одной из причин изменения структуры в сторону снижения доли евро за последний год (с 30 до 24 процентов)», — рассказывает Дмитрий Куликов.
Так или иначе, но около 94 млрд долларов US Treasures из наших ЗВР лежат непосредственно в Федеральном резервном банке Нью-Йорка. И хотя ЦБ постепенно снижает их долю, она все же остается значительной. И все эти бумаги могут быть заморожены американцами в любой момент. Последствия для нашей финансовой системы — рубля, госдолга, не говоря уже о фондовом рынке, — будут крайне печальными. Госдолг будет сразу сброшен всеми нерезидентами (напомним, это треть всего объема), рубль серьезно обесценится.
Единственное, что может удержать американцев от такого шага, — попытка сохранить лицо. Дело в том, что в последние годы США неуклонно теряют свой статус надежного хранилища — вспомним хотя бы прошлогоднюю заморозку банком Bank of New York Mellon 22,6 млрд долларов из Национального фонда Казахстана — всего лишь из-за юридического спора между Астаной и инвестором из Молдавии.
Интересно, что, как стало известно на днях, Центральный банк Турции в прошлом году забрал из Федеральной резервной системы США свой золотой резерв в размере 28,7 тонн золота.
Кстати, доля золота в наших ЗВР — порядка 16% при средней по миру 9–10%, и это характеризует наш ЦБ как достаточно консервативного инвестора резервов, говорит Дмитрий Куликов.
Однако встает вопрос: чем можно заменить US Treasures в наших ЗВР? Может быть, гособлигациями Китая? На юаневые активы в настоящее время приходится около 1% международных резервных активов России. И это при том, что на Китай приходится 14,9% внешнеторгового оборота России, а на США — 4%. К сожалению, это не вариант — Китай не обладает ликвидным рынком госдолга, доступным для нерезидентов, говорит Марсель Салихов. Основная часть госдолга КНР номинирована в юанях, а юань не является свободно конвертируемой валютой, плюс ликвидность рынка китайских госбумаг на порядке меньше.
«Если мы хотим сохранения текущей доли международных резервов, временно замещающей внешние долговые рынки и приток экспортной выручки, валютная структура должна примерно сохраниться в нынешнем виде, — говорит Дмитрий Куликов. — Есть ли более ликвидные и безрисковые долги, чем короткие гособлигации? На необходимые объемы, по-честному, нет».
Торговать в рублях
Но если нельзя подогнать структуру ЗВР к существующим внешнеэкономическим реалиям, может быть, можно что-то сделать с этими реалиями? Например, постараться как можно серьезнее расширить наши внешнеторговые расчеты в других валютах — а в идеале перевести хотя бы некую их часть на рубли.
Проблема тут в том, что именно по сырью, нашей основной экспортной статье, расчеты традиционно идут в долларах — нефть, металлы и прочие торгуются на биржах, в основном расположенных в долларовой зоне. Договориться о расчетах в национальных валютах гораздо проще по промышленным товарам, особенно по крупным контрактам, которые заключаются на правительственном уровне и которые мы еще и кредитуем.
«Тема расчетов в национальных валютах возникает с разной степенью остроты довольно давно, мы знаем примеры двусторонних контактов и России, и Китая, и чем быстрее мы на это пойдем, тем будет лучше, — говорит Михаил Ершов, главный директор по финансовым исследования, руководитель департамента финансового анализа Института энергетики и финансов. — Если мы будем менять условия расчетов для уже заключенных контрактов, это будет требовать неких штрафных санкций. Другое дело, что важнее: готовы ли мы заплатить некие штрафы, но перейти в новую систему или будем ждать, пока доживет прежняя система расчетов? Я считаю, что чем быстрее мы отойдем от старых систем, которые дают рычаги воздействия и давления на нас американцам и другим их партнерам, тем будет лучше для всех. В новых контрактах нашим экспортерам нужно очень жестко прописать новые правила игры, чтобы это было в валютах стран-участниц, а не в долларе и евро. Без поддержки регуляторов и регуляционных механизмов такие вещи сделать оперативно и эффективно довольно сложно, поэтому я надеюсь, что наш Центральный банк, Минфин, все монетарные власти будут заинтересованы в том, чтобы внедрить эту систему координат и плавно к ней перейти».
Однако тут наши интересы пересекаются с интересами Китая, который активно проталкивает идею перевода нашего товарооборота на юани.
«Китайские сторона считает, что поскольку они крупнейшие потребители нефти, то им надо торговать за юани и вообще рынок нефти в Шанхае должен стать рынком потребителя, — рассказывает Виктория Перская, директор Института исследований международных экономических отношений Финансового университета при правительстве РФ. — Но пока система не поменялась в целом в мире, то нам надо в качестве аргументов напоминать, что во внешней экономической практике есть различные способы страхования, гарантирования, хеджирования и валютные оговорки различного рода. Кроме того, валюта контракта может отличаться от валюты платежа. Зато если рубль станет валютой ценообразования на приоритетные товары, это уже будет большая победа в международных экономических отношениях».
Кстати, напоминает Михаил Ершов, в мировой экономической практике экспортер всегда имел право устанавливать валюту цены и валюты платежа, и если мы говорим о наших экспортных поставках, то мы должны настаивать, что валюту выбираем мы. Наконец, и юань до сих пор не является свободно конвертируемым, что также можно педалировать.
Восстановиться между раундами
Насколько у США развязаны руки в организации дальнейших санкций? Исключать ничего нельзя, но в долгосрочной перспективе последствия могут ударить по самим Штатам, а также по Европе.
«Локальные решения, очень чувствительные для “Русала” и для других компаний и физических лиц, усиливают и геополитическую напряженность, а любая геополитическая напряженность — это рост цен на сырье, соответственно рост поступлений в российский бюджет плюс, очевидно, удешевление российского рубля, что очень эффективно ограничивает импорт, поддерживает экспорт и тем самым укрепляет Россию, — рассуждает Андрей Спартак, председатель комитета по вопросам экономической интеграции и внешнеполитической деятельности Торгово-промышленной палаты. — Полномасштабные санкции в отношении России в виде ограничения на использование корсчетов в американской валюте — серьезный удар по всей экономике. Если американцы применят в отношении России такие радикальные меры, все страны очень сильно озаботятся по поводу сохранности своих активов в долларах. Я думаю, это неприемлемый шаг на сегодняшний день для Соединенных Штатов».
На фоне санкций началось сырьевое ралли — Brent уже стоит выше 73 долларов за баррель, на четырехлетних максимумах, никель на LME — на трехлетних максимумах, алюминий с момента введения санкций на «Русал», то есть за пару недель, взлетел на 25%. Ни Европе, ни тем более Китаю и Индии это совершенно не нравится — не понравится это и потребителям в США.
Мы же можем получить от этого выгоду — но вопрос в том, справимся ли мы с риском серьезного падения рубля, который нарастает. Банк России изучает возможность введения дополнительных ограничений на займы в иностранной валюте для российских компаний — накопление валютного долга российским корпоративным сектором увеличивает риски для макроэкономической стабильности, полагают в ЦБ. Валютный долг российских корпораций к ВВП у нас 22%. Если мы пытаемся развернуть эту тенденцию, то вариант только один: увеличивать кредитование наших компаний в рублях. Но сегодня крупные компании и крупнейшие банки и так охотно работают друг с другом и больше ни о чем не беспокоятся, а средние и мелкие компании задыхаются от высочайших реальных ставок. Если ЦБ не обратит на это самое пристальное внимание, попытка развернуть долларовые займы может окончательно лишить нашу финансовую систему рублей.
Наконец, последнее. Все время существования российского финансового рынка мы старались стать удобными для иностранных инвесторов. Даже после 2014 года взоры эмитентов, брокеров и ЦБ были обращены к ним, а российских инвесторов, особенно частных, никто не замечал и не замечает. Сейчас, когда мы дошли до предела, пора уже признать: мы никогда не будем достаточно хорошими для Запада. Мы создали для них идеальную биржевую инфраструктуру, которая позволила им быстро скупить наш госдолг — и позволит так же быстро его слить, обрушив котировки и заодно рубль. ЦБ раз за разом уверенной рукой создает лучшие в мире условия для carry trade, что приводит сначала к надуванию, а затем к схлопыванию нашего фондового и валютного рынка. Мы убили паевые фонды и накопительную пенсионную систему, ни сделали ровно ничего для привлечения на рынок новых эмитентов и для защиты инвесторов. Так больше не может продолжаться — нам нужно наконец построить собственный финансовый рынок, для самих себя.
Болевые точки российской финансовой системы
ЗОЛОТОВАЛЮТНЫЕ РЕЗЕРВЫ
~460 млрд долларов всего
~135 млрд долларов вложено в US Treasures
~94 млрд долларов хранятся в Федеральном резервном банке Нью-Йорка
ГОСДОЛГ
~38 млрд долларов российских гособлигаций находятся у нерезидентов
3,15 млрд долларов BlackRock
814 млн долларов Stone Harbor
796 млн долларов JPMorgan
СБЕРБАНК
111 млрд рублей на счетах в иностранных банках*
На 318 млрд рублей выпущено еврооблигаций разных типов и в различных валютах*
На 193 млрд долларов привлечено субординированных долларовых кредитов*
На 161 млрд рублей Сбербанк держит иностранных государственных и муниципальных облигаций*
45,41% уставного капитала Сбербанка находится у нерезидентов
* По данным на конец 2017 года.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl