ЭкспертHi-Tech

«Мы не хотим конкурировать с “Роскосмосом”»

В SpaceNet делают новые шаги для становления частной космонавтики в России. Объявлен конкурс на создание легкой ракеты с полезной нагрузкой до 250 килограммов

Заур Мамедьяров, Алексей Хазбиев

Легкие и сверхлегкие ракеты — кажется, такой может стать ниша для частных космических компаний страны. В SpaceNet, подгруппе AeroNet, выделенной в особое направление в рамках Национальной технологической инициативы (НТИ), считают, что на этом пути необходимо не конкурировать с «Роскосмосом», а снять с госкорпорации технологические риски, отработать перспективные технологии самостоятельно, в первую очередь за счет частных инвесторов, и затем выйти на рынок с услугами по запуску и доставке аппаратов на низкую околоземную орбиту. Представители НТИ уверены: спрос на такие запуски будет не только в России, но и за рубежом. Ответственный секретарь SpaceNet, руководитель направления «Коммерческая космонавтика» в рабочей группе «Аэронет НТИ» Роман Жиц рассказывает «Эксперту» о том, как будет развиваться частная космонавтика в ближайшие несколько лет.

Что такое SpaceNet

Группа SpaceNet как самостоятельное направление рабочей группы Национальной технологической инициативы «Аэронет» с марта 2019 года ведет совместную работу с ГК «Роскосмос» по совершенствованию законодательства и устранению административных барьеров

— Каковы ближайшие планы SpaceNet? Чем вы сейчас занимаетесь?

— За последние два года мы сделали дорожную карту, там выделены продукты, которые, по мнению экспертов, будут востребованы в мире и потенциально позволят частной российской космонавтике выйти на международный рынок. Это прежде всего сверхлегкая ракета-носитель, доразгонный блок, или орбитальный буксир, и серийно производимая платформа малого космического аппарата.

И есть один важный аспект. Мы изначально понимали, что SpaceNet сможет активно развиваться и получить необходимую инфраструктурную поддержку от «Роскосмоса», только если станет не конкурировать с ним, а наоборот, комплементарно сотрудничать. То есть заниматься тем, чем сам «Роскосмос» по каким-то причинам не занимается. Именно поэтому решено сделать ставку на предоставление комплексных услуг по выводу на орбиту малых космических аппаратов при помощи сверхлегкой ракеты. Уверен, она может быть востребована в том числе самим «Роскосмосом», поскольку госкорпорация собирается создать глобальную спутниковую группировку «Сфера». А такой проект в той или иной степени будет реализован, в этом сомнений нет.

— За последние двадцать лет был целый ряд попыток создать в России частные космические компании. Но по большому счету из этого так ничего и не вышло, настоящего успеха никто не добился. Что радикально нового вы собираетесь сделать, чтобы сдвинуть эту ситуацию с мертвой точки?

— Нужно правильно понимать, что такое российская частная космонавтика. Это не какие-то государственные АО, а производственные, конструкторские и сервисные силы, которые находятся за периметром госкорпорации. А там действительно есть хорошо известные люди, например Павел Пушкин (глава компании «КосмоКурс», созданной в рамках фонда «Сколково»), Александр Ильин (глава «Лин Индастриал», резидент «Сколково»); они работают, у них были свои взлеты и падения. Но что мы видим? А то, что без тесного взаимодействия с «Роскосмосом», без его инфраструктурной поддержки дело не идет.

— Вы ожидаете какого-то финансирования от «Роскосмоса»?

— «Роскосмос» не может поддержать нас деньгами напрямую — там открытым текстом об этом говорят. Но может предоставить свои технические возможности, экспертизу и так далее. Для того чтобы построить небольшой космический аппарат, а уж тем более сверхлегкую ракету, нужно где-то испытать двигатель. А дальше — запустить все это в космос. Никакой частник или даже конгломерат частных компаний сами по себе сделать это не в состоянии. Потому что «Роскосмос», во-первых, регулятор, а во-вторых, владелец инфраструктуры. И все эти вещи так или иначе остаются за ним. Не говоря уже о технической экспертизе. Поэтому невозможно говорить о создании в России частной космической индустрии без участия «Роскосмоса» в той или иной мере. Это просто несерьезно. Даже те частные проекты, которые попадали в информационное поле, включая «Морской старт», представляют собой не что иное, как лекала с каких-то программ, созданных в недрах госкорпорации. Более того, их реализацией тоже занимались выходцы из «Роскосмоса».

И надо понимать, что госкорпорация работает на федеральные органы исполнительной власти. Это нормально. Если же говорить о частной космонавтике, то она не должна быть альтернативой «Роскосмосу». Скорее мы имеем в виду компании и организации, которые брали бы на себя технические и технологические риски для «Роскосмоса». То есть развивали бы действительно новые технологии, и в случае успеха «Роскосмос» мог бы масштабировать их внутри отрасли. Но для этого нам нужна поддержка госкорпорации в том, что касается испытательных мощностей и пусковых площадок, и, конечно же, в вопросе экспертизы. Давайте будем серьезными: даже небольшой печатный двигатель с электронасосом — это не такое тривиальное изделие, как CubeSat (формат малых спутников весом до нескольких килограммов. — «Эксперт»), которое фактически является конструктором. Там все просто: покупают, берут компоненты, собирают, тестируют, запускают, а потом кричат: «О, у нас частная космическая индустрия!» А здесь не так. Чтобы сделать, например, орбитальный носитель, без серьезной экспертной поддержки «Роскосмоса» не обойтись.

Но давайте говорить честно: «Роскосмос» — это госкорпорация. Ее цель в том числе зарабатывать деньги. Можно быть довольным или недовольным тем, что она существует. Но «Роскосмос» по умолчанию в любых других компаниях, занимающихся космической деятельностью, будет видеть конкурентов. Поэтому единственный способ установить с ним партнерские отношения, найти нормальный симбиоз и получить поддержку — это занять те ниши, которые могут быть востребованы госкорпорацией для решения ее собственных задач, но до которых у нее по каким-то причинам сейчас не доходят руки или они экономически непривлекательны для нее.

— То есть вы хотите встроиться в технологическую цепочку и стать подрядчиком «Роскосмоса»?

— Нет, потому что функция подрядчика подразумевает, что «Роскосмос» нам даст деньги. А там прямо говорят: «У нас нет денег финансировать вашу ракету», — но при этом подчеркивают: «Если вы за деньги НТИ и частных инвесторов сможете создать сверхлегкий носитель и предоставить услугу по выводу небольших аппаратов массой до 250 килограммов, то мы у вас с удовольствием будем эту услугу покупать». Но для этого SpaceNet нужна различная поддержка, в том числе нормативно-техническая. Вы наверняка знаете, что такое положение РК-11 (устанавливает порядок создания, производства и эксплуатации космической техники. — «Эксперт»). Там так все забюрократизировано, что без квалифицированной помощи со стороны «Роскосмоса» или существенно упрощенной версии этого документа для частников сделать практически ничего нельзя.

О конкурсе и источниках финансирования

— Сколько средств вам потребуется, чтобы сделать сверхлегкую ракету?

— Мы подсчитали, что для создания прототипа нам нужно как минимум три миллиарда рублей. А для того, чтобы развернуть серийное производство и начать работать по такой же модели, как компания Rocket Lab (создатель ракеты Electron. — «Эксперт»), средств потребуется почти в два раза больше. Но это все равно значительно меньше, чем нужно на прототип легкой ракеты, который разработал ЦНИИмаш. Ее стоимость у них — 14–15 миллиардов рублей. И еще примерно десять лет, чтобы воплотить ее в металле. Мы же предлагаем это сделать за сумму от трех до шести миллиардов рублей.

— У SpaceNet есть аналог в США?

— Наверное, можно сказать, что мы пытаемся стать миниDARPA (Управление перспективных исследовательских проектов Пентагона. — «Эксперт»). Здесь аналогия в том, что SpaceNet из всех институтов развития первым сумел сформулировать вектор развития для коммерческой космонавтики в России — показать частным компаниям, что будет востребовано на рынке через четыре-пять лет.

— Но у DARPA щедрое финансирование. А как с этим дело обстоит у вас?

— Мы как раз сейчас объявляем конкурс на инженерную записку. Вместо того чтобы свистеть и говорить: приходите к нам кто-нибудь с интересным проектом, давать сразу деньги на пять лет и потом еще смотреть, чтобы их не разворовали, а на выходе получить нечто не востребованное рынком или не конкурентоспособное, — мы сказали: давайте не пятьсот миллионов рублей дадим, как максимально давали в НТИ, а всего пятнадцать. И проведем первый этап инженерного конкурса, созовем команду специалистов, а потом посмотрим на результат.

— Что это за конкурс? Каковы сроки и условия?

— Официально конкурс объявим в течение месяца. Будем рассматривать инженерные записки с сентября по декабрь. У нас уже есть примерно восемь проектов сверхлегкой ракеты. Предварительно отберем три-четыре заявки (они получат право участвовать в конкурсе), а затем из них — двух финалистов, которые примут участие в следующем этапе — конкурсе эскизных проектов.

— Назвать заявившихся вы можете или это преждевременно?

— Свои предложения по сверхлегкой ракете нам прислали «КосмоКурс», «Лин Индастриал», «Ларос», БГТУ «Военмех» имени Д. Ф. Устинова, МГТУ имени Н. Э. Баумана и другие.

— И сколько денег они получат?

— На этапе отбора и участия деньги небольшие — по три-четыре миллиона рублей. Ну а на втором этапе на порядок больше — 30–40 миллионов. А затем из двух эскизных проектов выберем лучшего финалиста, чей вариант ракеты, надеюсь, и будет реализован.

— А что дальше?

— После этого мы подключаем Минобрнауки России, другие федеральные органы исполнительной власти. Начнем переговоры с Фондом перспективных исследований, с частными инвесторами. А дальше реализуется программа научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ с постройкой прототипов систем, с тем чтобы в течение полутора-двух лет создать первый летный образец ракеты.

— И все же, кто будет финансировать проект?

— Смотрите: НТИ оплачивает и конкурс инженерных записок, и эскизные проекты. А когда будет выбран один головной исполнитель, НТИ уже отойдет в сторону, а мы начнем привлекать совсем другой пласт средств — от федеральных органов исполнительной власти. Например, у Минобрнауки есть так называемые комплексные научно-технические программы, в рамках которых могут финансироваться опытноконструкторские работы по созданию прототипов ключевых подсистем сверхлегкой ракеты. Это разные программы, но у них суммарный чек составляет несколько миллиардов рублей.

— Там же особые условия участия: надо заранее подавать документы…

— Естественно, мы не собираемся ждать, все запустится еще в процессе работы над эскизным проектом ракеты: он и позволит сформировать техническое задание на ее ключевые подсистемы, по которому потом можно будет изготовить их опытные образцы.

Как запускать быстро и дешево

— Кто и где будет физически делать ракеты?

— Не хочу сейчас называть никакие имена, но у нас есть по крайней мере пара претендентов, уже имеющих сборочные производства. Правда, пока они производят лишь подсистемы ракет. Но вот недавно появился информационный вброс о компании Success Rockets, которая, насколько я могу судить, еще не существует. Но уже приходят люди, частные инвесторы и говорят: «Ребята, если вы поможете отобрать лучшего исполнителя, то мы готовы вложить деньги».

— То есть вы не можете назвать ни того, кто будет делать ракету, ни производственную площадку, где ее станут выпускать…

— На данном этапе не можем. Для этого, собственно, конкурс и проводится. Так работают и NASA, и DARPA, я это знаю не из книжек, а из собственного десятилетнего опыта работы в Исследовательском центре Эймса NASA.

— Но у «Роскосмоса» вроде бы уже есть легкая ракета «Ангара-1.2». Более того, недавно госкорпорация заявила о намерении возобновить производство легких ракет «Рокот» и разработать многоразовую ракету среднего класса «Амур-СПГ» на метане и кислороде, которая призвана стать рабочей лошадкой для выведения грузов на низкую околоземную орбиту.

— Легкую ракету «Роскосмос» делает в другом классе — она сможет выводить грузы массой от 650 килограммов до тонны. А у нас максимальная полезная нагрузка — 250 килограммов. Это другая размерность ракеты, другой вес, иные технические характеристики.

— Вы говорили, что создаете ракеты в том числе для выведения спутников системы «Сфера». Но на данный момент неизвестно ни общее количество спутников «Сферы», ни их функционал, ни орбиты выведения, ни даже количество ракет, которые для этого нужно задействовать. На чем строится расчет ваших планов?

— «Сфера» — это только один из возможных вариантов. У нас могут быть заказчики как внутри страны, так и за рубежом. Например, известно, что только в МГУ сегодня есть пять уже готовых к запуску малых космических аппаратов: их сделали разные подразделения университета. И сейчас МГУ ведет переговоры с «Роскосмосом» об их попутном запуске. Но речь идет о ближайших двух годах. Это к вопросу о том, что в стране уже есть такая потребность, а запустить аппараты на орбиту быстро и дешево «Роскосмос» пока не может.

— Когда много лет назад создавалась своеобразная аура вокруг НТИ, то говорили: надо рассчитывать на еще никем не занятые рынки, которые в 2030–2035 годах будут иметь емкость 100 миллиардов долларов, и так далее. Но сейчас получается, что ваш рынок «Сферой», по сути, и исчерпывается?

— Когда я пришел в институт развития, то и в «Сколково», и в НТИ вокруг были приятные, хорошо образованные люди, со всякими там бизнес-степенями; они долго и красиво рассуждали про научно-технический прогресс, к которому большинство из них никогда никакого отношения не имело. Когда я стал говорить: мол, минуточку, всякие распределенные реестры, искусственные интеллекты, Big Data — это все очень здорово, а суть-то в чем? — обычно повисала пауза. Я говорил, что ввиду санкций через два года нельзя будет вообще ничего запускать с американскими микросхемами. Как же вы без этого проклятого железа, без этих ракет и спутников станете генерировать данные, на основе которых будете делать эти самые сервисы? Пауза. Пришло понимание через пять лет всего этого хайпа, когда можно было много наобещать, что сейчас уже наступает время отвечать. Для нас, в частной космонавтике, образно говоря, вопрос не в том, чтобы произвести Ferrari, а в том, чтобы создать надежный, рентабельный носитель.

— А каково ваше место в запуске? Известно, что все гражданские ракеты у нас запускает только «Роскосмос». Или вы тоже будете оказывать эту услугу?

— Нет, мы хотим создать экосистему, в которой будет задействован частный производитель ракет. При этом «Роскосмос» станет работать с нами в производстве, испытании и сертификации. А в дальнейшем создадим отдельную компанию — она займется обеспечением услуги по выводу полезной нагрузки на орбиту.

— Есть такая компания «Спутникс» — резидент «Сколково». Она тоже претендент на участие в вашем проекте?

— Теперь «Спутникс» уже резидент НТИ. В «Сколково» она делала CubeSat. А знаменитой стала потому, что пришла к нам в SpaceNet с идеей спутниковой платформы, которая весила как раз от 120 до 200 килограммов в зависимости от конфигурации. Мы посмотрели у себя на заседании этот проект и сказали, что идея отличная, но, изучив техническую сторону, пришли к выводу, что там многое не проработано и непонятно. Президент компании Владислав Иваненко, конечно, поначалу был недоволен всем этим делом, однако его коллектив терпеливо работал, и в итоге они сделали техническую записку по нормальным стандартам и получили полмиллиарда рублей на создание универсальной спутниковой платформы. То есть сейчас это первый реальный проект, прошедший акселератор SpaceNet.

— Откуда физически будут стартовать ваши ракеты?

— Это может быть и Капустин Яр, и Плесецк, и даже Восточный. Все в конечном счете определит «Роскосмос». Конечно же, мы не станем строить частный космодром. Павел Пушкин попробовал это сделать, но столкнулся с большими трудностями как раз из-за отсутствия нормативно-правовой базы, этого никому не пожелаешь. В частности, выяснилось, что частной компании крайне трудно провести все требуемые для строительства космодрома экологические экспертизы.

— Понятно, что из северных широт ракета сможет вывести на орбиту гораздо меньше полезной нагрузки, чем из южных. А значит, конфигурацию ракеты вам придется как-то менять.

— Все уже учтено в техническом задании: ракета должна иметь необходимые энергетические резервы, чтобы она могла стартовать с разных площадок и при этом выводить заданную полезную нагрузку.

О производстве

— Есть ли понимание, какие будут использоваться двигатели?

— Предварительные проекты ракет у нас уже есть. В зависимости от варианта они весят от 14 до 19 тонн. Мы просим делать в двух вариантах: кислород—керосин и кислород—метан, поскольку «Роскосмос» заинтересован в этой технологии. Мы также понимаем, что в будущем, например для средней ракеты, многоразовой, метан лучше. Есть проекты, в которых предполагается взять двигатели у КБХА (АО «Конструкторское бюро химавтоматики» — российское предприятие ракетно-космической промышленности в Воронеже. — «Эксперт»). У них уже имеются готовые двигатели порядка 30 тонн. У нас с ними хорошие контакты. То есть купим у них двигатель, поставим на первую ступень, а на вторую двигатель с тягой порядка двух тонн сделаем сами, поставим электрический насос. Вот такая получится комбинация: первая ступень — с готовым двигателем от «Роскосмоса», вторая — с самодельным двигателем, имеющая тягу на порядок меньше. Это один вариант, один подход. Но есть и другие, где все двигатели, и для первой ступени, и для второй, изготавливаются самостоятельно. Надо оценить преимущества и недостатки обоих подходов, для этого и устраиваем конкурс.

— Как будут делать новые двигатели? Это 3D-печать? У нас есть необходимые заделы?

— Заделы есть, но реализации пока нет. Например, «Военмех», с которым мы тесно сотрудничаем, уже имеет работающий прототип так называемого широкодиапазонного ракетного двигателя. Есть разные варианты производства. Желательно делать из новых материалов. В уже полученных нами предварительных проектах, когда речь идет о ракете с таким же функционалом, с той же полезной нагрузкой на ту же орбиту, но сделанной из композитов, она примерно на 25 процентов легче и, соответственно, ниже ее стоимость и обслуживать ее тоже легче.

— Все комплектующие в России будете делать?

— Конечно, это одно из требований. С «Роскосмосом» мы проводили год назад семинар по возвращаемым средствам выведения под председательством Дмитрия Олеговича Рогозина, в котором приняли участие самые разные институты развития. Речь шла о том, как частники помогут «Роскосмосу» взять на себя технические риски. Мы говорили, что, например, эта сверхлегкая ракета предварительно может быть создана в варианте суборбитальной ракеты для отработки, скажем, вертикальной посадки. Точно таким же путем SpaceX шла к возвращаемой первой ступени Falcon 9. У нас сейчас многие не понимают, что само по себе создание цифровых двойников не приведет к ускорению конструирования новых образцов ракетно-космической техники.

Любая цифровая модель хороша ровно настолько, насколько может быть проверена экспериментом. Именно поэтому SpaceX строит прототипы, очень быстро их запускает, те терпят аварии, а она анализирует неудачи, улучшает прототип, снова его запускает. И так несколько раз, пока не добьется успеха. Это называется «итеративный подход» — единственная реально действующая модель. Компьютерные модели — это здорово, но они не самоцель, они хороши только тогда, когда могут быть проверены практическим применением, вот и всё. Мы собираемся ту же модель реализовывать.

— Поясните. Например, сейчас есть компания, которая хочет сделать какой-то элемент для ракеты, но не может. Почему не может? Что вы предлагаете, чтобы смогла?

— Не так. Сейчас есть компании, которые способны сделать какой-то элемент, бак для ракеты, условно говоря. Взяли и напечатали из композита. Они приходят в «Роскосмос» и говорят: «Мы сделали бак». А в «Роскосмосе» же все четко зарегламентировано. Там говорят: «Мы не знаем, по каким нормативам вы делали, вы же не следовали нашему РК-11». И правильно говорят: чуть что не так, произойдет взрыв и будет ответственный. Поэтому «Роскосмос» сейчас предлагает: «Давайте уже на этапе эскизных проектов вы сразу всё определите, вместе с нами согласуете нормативно-техническую базу, так чтобы к моменту, когда будете в 2022 году создавать прототип из железа, мы могли сертифицировать то, что вы создаете».

Так все-таки есть ли спрос?

— Давайте вернемся к спросу. Пять университетских спутников не очень впечатляющий объем. Как вы в целом оцениваете рынок для своей ракеты?

— Мы считаем, что внутри страны через пять лет сможем запускать пять-шесть аппаратов в год. И международный спрос оцениваем на уровне десяти-пятнадцати спутников ежегодно. Это примерно десять процентов мирового рынка в классе сверхлегких ракет.

— А что это будут за аппараты? Научные? Телекоммуникационные?

— Какие угодно. Что такое универсальная платформа «Спутникс»? Это, грубо говоря, ящик с набором основных систем. Вы можете разместить в нем любую нагрузку, включая и какую-то специализированную.

— А кто заказчики?

— У «Спутникса» есть заказчики во Вьетнаме, в Тунисе, с ними компания заключила предконтрактные договоренности, ведутся переговоры с японскими заказчиками.

— Кто-то в мире сейчас специализируется на запусках именно малых ракет?

— Единственная нормально работающая компания — американо-новозеландская Rocket Lab, которая запускает свои ракеты Electron.

— И вы, грубо говоря, хотите отъесть у них часть бизнеса?

— Так говорить не совсем правильно. Спрос значительно превышает предложение — они просто не успевают выполнять все заказы. Кстати, в том числе поэтому SpaceX начала запускать малые спутники в качестве попутной нагрузки и зарабатывать на этом деньги.

— А в чем привлекательность низких околоземных орбит в 200–500 километров? Не видно там больших перспектив…

— Чем ниже орбита, тем выше разрешающая способность различных сенсоров, например спутников дистанционного зондирования Земли. Потенциально это очень емкий гражданский рынок, в том числе внутренний. Наверняка вы знаете, что есть проблема интеграции в воздушное пространство беспилотных летательных аппаратов. Она не решена нигде — ни у нас, ни в Америке. Между тем исследования показывают: наилучшим образом эта интеграция может быть обеспечена за счет комбинации наземных и космических средств мониторинга и управления, особенно для такой протяженной страны, как Россия. А для этого нужна группировка по крайней мере из 24 спутников на специализированных орбитах. И это только один из примеров. Но на нынешнем этапе мы, конечно, рассчитываем прежде всего на работу по восполнению группировки «Сфера». Повторяю: «Роскосмос» нам говорит, что не станет сам делать такую ракету, но ему нужна услуга дополнительного вывода спутников с помощью подобного носителя. Мы посчитали: когда группировка «Сфера» будет развернута, где-то два-три спутника в год мы точечно сможем выводить — быстро и дешево.

— Но для этих целей могут использоваться конверсионные ракеты «Днепр» и «Рокот», представляющие собой гражданские варианты МБР «Воевода» и УР-100Н.

— Бить пушкой по воробьям не вижу смысла. Эти ракеты поднимают тонну полезной нагрузки, а вам надо запустить спутник массой не более 150–200 килограммов.

— Но их все равно надо как-то утилизировать, а запуск — лучший вариант…

— А что делать, когда всё утилизируете? Их же количество ограниченно.

— Когда полетит ваша ракета?

— Если к концу следующего года у нас будет проработанный проект, то первый запуск, надеюсь, состоится в 2024 году или в 2025-м.

Фото: Алексей Хазбиев, предоставлено Rocket Lab

Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl