Бармен — друг молодежи: как россиянка запускала самый модный бар в сицилийской деревне
Пляжный бар Кати Афониной — лишь одно из десятков тысяч предприятий малого бизнеса Италии, по которым с началом туристического сезона может ударить эпидемия коронавируса. Готовясь к испытаниям, она продолжает свой цикл рассказов о приключениях малого предпринимателя на Сицилии. В четвертой серии — о том, что бывает, когда персонал любит своих клиентов больше, чем нанимателя.
Cреди сотен пламенных советов, которыми сицилийцы закидали меня за время стройки, был один, который оказал особенно выдающееся влияние на будущее моего предприятия. Мне посоветовали ориентироваться на молодежь. У нее нет своего бара в Акведольчи. Где она скрывается в будние дни, ученым еще только предстоит выяснить, но в пятницу и выходные — все ездят за тридцать километров на дискотеку. Вот бы отучить их от этого!
Не то чтобы советчик верил в мой успех. Наоборот: «Тебе сколько лет, Кать? Вот такие, как ты, и придут. Ты на них ничего не заработаешь! Бери молодого бармена! Если повезет и у него окажется много друзей — может и не прогоришь!»
Оценить это пожелание как экономическую модель я в 2018-м была еще не в силах. Но приглядевшись к взрослым посетителям окрестных баров, приглядывавшимся ко мне, я с готовностью окружила себя молодежью: Паша — 21, Николо — 24 и Бенедетта — 21. Я затаилась за их спинами в надежде, что молодежь Акведольчи не заметит подозрительную иностранную тетку и сочтет заведение модным.
Поскольку я не имела ни малейшего представления о социальном капитале своих работников, и могла лишь интуитивно оценить их пригодность к разливу напитков и уборке, то все трое были кисоньками в мешках.
Бенедетта — полусицилийка-полубразильянка, говорившая на родном итальянском так, будто половину букв от нее в детстве скрыли. Быстрая, как хвост дракона, и слепая к любым технологиям, даже самым базовым, как будто ее растили олени в тундре. Эта Маугли переломала все, до чего дотянулась: ободрала ножом тефлоновую поверхность тостера за 300 евро, стерла в пыль винт миксера, все лето выламывала окна киоска, не открывая щеколд.
Но в целом — все делала хорошо. Наверное. Я не знаю наверняка, потому что она довольно быстро получила киоск в свое полное распоряжение с 9.00 до 14.00 — пока я носилась по супермаркетам за нарезками для бутербродов, подавала заявки на вечеринки в агентстве по авторским правам, грузила ящики с пивом в женский туалет, срочно переделанный в склад, давила лимонный сок для граниты, — в общем, пыталась справиться со свалившейся на меня жестью. Бенедетта никогда не задавала вопросов, что в целом было удобно, пока не выяснялось, что ее спритц наполовину состоит из апероля и почти не содержит льда, а значит, продается примерно по своей себестоимости. С другой стороны, она так же молча, по собственной инициативе, стирала каждый день все полотенца, приносила из дома холодный кофе в бутылочке и продавала его аж по полтора евро, которые, наверное, клала в кассу.
Однажды клиенты пожаловались, что во время вечеринки Бенедетта (она иногда помогала мальчикам вечером) в режиме бомбардировщика нашвыряла на столы пакетики с чипсами, которые ей не заказывали и которые стоят 1,5 евро. Я неделю соображала, говорить с ней об этом или не тревожить загадочную темную материю в ее буйной голове, дабы не спровоцировать взрыв киоска. Наконец, решилась. Думала, она почувствует себя пойманной, оправдываться начнет... Ведь это странно, согласитесь, раздавать мои чипсы бесплатно людям, которые не хотят их есть!