«Змей» на Netflix: как снять реальную историю серийного убийцы и не облажаться
В начале апреля на Netflix вышел сериал "Змей" (The Serpent) — экранизация реальной истории серийного убийцы Чарльза Собраджа, охотившегося на бэкпекеров в Южной Азии. По просьбе Esquire Георгий Биргер посмотрел сериал и объясняет, почему у Netflix получился учебник по отработке историй про маньяков.
Он всегда опрятно выглядел и внушал доверие одним своим видом. Устраивал невероятные вечеринки в Бангкоке для благодарных туристов. Искренне верил в свой сверхразум и в то, что всегда сможет выйти сухим из воды. Не стеснялся общаться с прессой и убеждать журналистов в собственной безупречности. И убил 12 человек с конца 1960-х до 1976 года. А может быть, и больше.
Это реальная история мошенника и серийного убийцы Чарльза Собраджа. Сериал, вышедший 2 апреля на Netflix, рассказывает, как в середине 1970-х его удалось остановить и поймать.
Вся фактура вокруг истории Собраджа обложена граблями, но авторам сериала чудом удалось не наступить ни на одни. Впрочем, никакого чуда нет — дело лишь в деликатном подходе и внимании к деталям. Перед создателями стояла задача не только рассказать о захватывающих событиях середины прошлого века, но и исправить множество ошибок в предыдущем нарративе вокруг Собраджа (все-таки об убийце в поп-культуре сказано немало: ему посвящены четыре книги, три документалки и болливудский фильм): перестать мистифицировать преступника, восторгаться его хитростью, по-новому взглянуть на сообщницу Мари Ле и, в конце концов, по-человечески помянуть жертв и записать их в историю как самостоятельных живых людей, а не детальки в биографии самого Чарльза.
Показательно, что в сериале ни разу не звучит псевдоним Бикини-киллер, под которым Собрадж долгое время был известен на Западе. Это штамп желтой прессы, отказавшись от которого и предпочтя ему другой, более подходящий псевдоним Змей (хладнокровный, извилистый) авторы сериала сразу задали вектор повествования.
Не побоялись они коснуться и самой сложной темы в контексте истории Собраджа — постколониальной. Она тонкой нитью проходит через судьбу Чарльза и легко могла бы остаться незамеченной, хотя критически важна для понимания становления Собраджа и того, почему он — прямое следствие европейского колонизаторства.
Итак, Чарльз — француз азиатского происхождения. По меркам 1960-х, на которые пришлось его взросление, это клеймо: азиатская внешность блокировала путь в любое «приличное» заведение и на хорошо оплачиваемую работу. Собрадж пытался найти покой в Азии, как раз только что освободившейся от европейских колонизаторов, но и туда не вписался — уж слишком европеоидный тип. Свой среди чужих, чужой среди своих. Кажется, судьба не оставила Собраджу выбора, кроме как пойти по стопам отца-афериста.