«Со всем, что мы вытеснили, нам придется встретиться лицом к лицу»
Василиса Кузьмина о байопике Ники Турбиной и конце девяностых
В прокате «Ника» — полнометражный дебют выпускницы киношколы «Индустрия» Василисы Кузьминой. В марте фильм представлял Россию в конкурсе американского фестиваля South by Southwest, где исполнительница главной роли Лиза Янковская получила специальный приз жюри. «Ника» основана на биографии поэтессы Ники Турбиной, которая была советским культурным феноменом в 1980‑е: в свои 10 лет она получила «Золотого льва» Венецианской биеннале, в 14 перестала писать стихи, а в 27 лет погибла, выпав из окна собственной квартиры. Фильм Кузьминой рассказывает о жизни Ники Турбиной за два года до смерти. Центральным конфликтом становятся здесь отношения поэтессы с матерью: согласно общепринятой версии, детские стихи Ники Турбиной были полностью или частично написаны ее мамой. О конце девяностых, влиянии американской культуры и вытеснении травмы человеком и обществом Василиса Кузьмина рассказала Константину Шавловскому.
Как и почему вы решили снимать байопик Ники Турбиной, что вас привлекло в этой полузабытой истории?
Я просто однажды наткнулась на пост в фейсбуке (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) о детях-вундеркиндах. Про Нику Турбину я никогда ничего не слышала, она была популярна в восьмидесятых, а я родилась уже после развала СССР. Но меня поразило то, как она читает свои стихи, поразило недетское восприятие текста. Я пришла к маме, спросила, знает ли она Нику Турбину, и оказалось, что у нее даже была пластинка с ее стихами. Еще меня зацепило время — мы же показываем взрослую Нику, то есть это конец девяностых, а это мое детство. Это только потом я выяснила, что у моих родителей тогда не было денег, а мне‑то казалось, что мы живем как короли, у меня были Sony PlayStation и киндерсюрприз каждый вечер. Мне подарили первый плеер как раз в 1999 году, и у меня было два диска — Земфира, первый альбом, и Gorillaz, купленные на Горбушке, и я целый год слушала их с утра до вечера. И вот с этим ощущением времени я приступала к работе над фильмом.
Как вы со сценаристкой Юлией Гулян работали с биографией?
Реальная история Ники намного мрачней, чем в фильме. Мы не хотели показывать все, с чем эта девочка столкнулась в жизни, многое осталось за кадром. Но, конечно, главная сложность для нас была в том, что мы опирались на мнения других людей — например, того же Александра Ратнера, который хорошо знал маму и бабушку Ники и после их смерти написал 800‑страничную биографию.
Как вы относитесь к его книге? У вас не было от нее ощущения посмертной эксплуатации судьбы и образа девочки-вундеркинда?
Да, но мы опирались не только на эту книгу, мы встречались с людьми, которые знали Нику, смотрели документальные фильмы. И, к сожалению, не нашли ничего, что радикально опровергало бы Ратнера. При этом то, в чем я с ним не согласна, в фильм не вошло. В его представлении, например, мама писала за нее все, а у меня сложилось другое ощущение. Если честно, мы хотели поставить всю эту историю с авторством под вопрос: это все правда или это ей только показалось? Пытались сделать так, чтобы у зрителя не было однозначных ответов.