«Второй Волоколамск хотите?» Как Коломна пытается не стать столицей мусорного протеста
Мусорные бунты продолжаются по всему Подмосковью. В начале марта на митинг в Волоколамске вышла четверть жителей города. В Клину, Дмитрове, Воскресенске и других городах жители также выступают за закрытие переполненных свалок. В Коломне 28 марта задержали активистов, не пускавших мусоровозы на полигон «Воловичи». Сейчас там объявлен мораторий на въезд грузовиков, однако местные жители продолжают дежурство у свалки. «Сноб» отправился в Коломну, где власти и активисты пытаются не допустить «второго Волоколамска» — несмотря на то что для тех и других это словосочетание означает совсем разные вещи
Нарушительницы раздавали чай
Судья Коломенского городского суда Сергеева ничего не успевает из-за большого потока административных дел — 20 задержанных активистов перегрузили судебную систему города. В ожидании начала заседания ответчики и группа поддержки обсуждают новости. Ругают дорожников, которые полчаса назад поставили знак, запрещающий остановку там, где рассерженные коломчане пикетируют свалку; сочувственно пересказывают слух об увольнениях бюджетников — одну женщину пенсионного возраста якобы едва не довели до инфаркта из-за того, что она ходила на митинг, заставили написать заявление об уходе, а потом пожалели ее и передумали; цитируют басню про Воробья и Лебедя, в которой угадываются образы подмосковного губернатора и мэра Коломны Дениса Лебедева.
Справа от входа стоят местные жительницы Екатерина Устинова и Ольга Евсеева. Слева — начальник Колычевского ОВД Андрей Носко и несколько полицейских. Женщины и подполковник Носко познакомились несколько дней назад: Устинову, Евсееву вместе с ее 11-летней дочерью и еще 18 активистов сотрудники Колычевского ОВД задержали на пикете против свалки 28 марта.
— Я его сразу запомнила, — говорит Евсеева. — Такой видный мужчина в дорогой каракулевой шапке! Он отдал приказ нас задержать. Непонятно за что.
— А рядом с ним который стоит — он нас вез в ОВД, — добавляет Устинова. — Я села в этот «бобик», там скамейка такая сзади. Спрашиваю: «А у вас тут пристегиваются»? Он как начал ржать!
Полицейские курят и переговариваются вполголоса, время от времени косясь на Устинову и Евсееву. Когда я подхожу, они замолкают. Подполковник Носко отказывает мне в комментарии. Впрочем, скоро он расскажет обо всем суду.
Заседание вместо назначенных десяти утра начинается на два часа позже.
Еще десять минут уходит на поиск неких бланков — они закончились, и судья, а затем и секретарь уходят их искать. Подполковник Носко и адвокат ответчиц Коньков ведут приятельскую беседу. Первый жалуется, то почти не спит — кроме протестующих его донимает местный сумасшедший старик, который пишет по заявлению в день. Старик — поклонник идеи о том, что СССР не распался, и считает себя настоящим главой Коломны, а город — частью РСФСР. Коньков кивает, все сочувственно смеются. Наконец судья начинает допрос Носко.
Он вкратце пересказывает события нескольких дней противостояния полиции и пикетчиков. В субботу вечером, 24 марта, местные жители заблокировали 30 мусоровозов на выезде со свалки. Убедить народ выпустить мусоровозы у него не получилось. Переговоры в воскресенье тоже зашли в тупик.
— Я долго не мог выяснить, кто был организатором. Там было 30 человек и все были как бы организаторы, — рассказывает Носко. — В понедельник я состыковался с активистом Вячеславом Егоровым, который имел влияние на толпу. Небольшое, правда, влияние. Так что он ничего не решил. Приехал замглавы городского округа Коломна Евгений Машин. Но люди никого не слушали и кричали Машину: «Уходи!». Это было неприятно ему и мне слышать. Потом Егоров пытался голосование провести, тоже безуспешно. Тогда я сказал: «Кто сейчас будет препятствовать выезду, я запишу всех, и потом уголовное дело возбудим». У меня жалобы в дежурке уже были от жен водителей, что их мужей не выпускают, и от владельцев мусоровозов.
— Что там происходило в этот момент? — спрашивает Сергеева.
— Люди ходили туда-сюда по пешеходному переходу, мешали машинам проезжать. В понедельник, на третий день стояния, им еще раздавали еду с машин, а во вторник уже поставили мангалы для приготовления пищи, на остановке — две бочки, в которых горели костры. Стояли палатки. Майдан уже был, короче.
— Что делала Устинова?
— Это вот она? Эту девушку я не помню, — косится Носко на Устинову. — Она сейчас красивая такая, а тогда была в тулупе. А черненькую (брюнетку Евсееву; ее нет в зале, дела женщин рассматриваются по отдельности. — Прим. ред.) запомнил — она была очень агрессивная. «Уходите отсюда!» — кричала нам.
— Почему вы решили задержать Устинову?
— Она раздавала чай, раздавала еду. Находилась там постоянно. То есть организовывала подачу пищи всем, кто там находился.
— Какие-то еще незаконные действия она совершала?
— Вот черненькая постоянно кричала, а эта поспокойней. Когда мэр Лебедев приезжал, черненькая становилась возле него и, что бы он ни говорил, кричала: «Не верю!» А вообще им предлагали разойтись, они не уходили. Это уже нарушение. Просили палатку убрать, они не убирали. Нарушали, в общем. Еще агитационные материалы раздавали. В среду мы решили задерживать.
На протяжении всего допроса Устинова не возмущается, лишь иногда презрительно смотрит на Носко. Судья Сергеева назначит женщинам штраф — по 5 тысяч рублей.
Суд, с перерывами, длится почти до вечера. И полицейский, и ответчики очень торопятся — вечером важная встреча.