Все кончено
Журналистка и певица Сююмбике Давлет-Кильдеева уверена, что в ситуации экстремальной тревоги нет средства вернее, чем старый добрый, а лучше — юный и злой, секс
У шведского поэта Тумаса Транстрёмера есть стихотворение, которое, как мне кажется, предельно точно отвечает на вопрос, зачем в наши темные времена продолжать заниматься таким неблагодарным делом, как секс:
«В мрачные месяцы жизнь моя сыпала искрами только тогда,
когда мы с тобой предавались любви.
Как тропический жук то вспыхнет, то погаснет, то вспыхнет, то погаснет —
лишь по трассирующему в темноте пунктиру можно увидеть,
куда он летит под оливами.
В мрачные месяцы душа моя сжималась в комочек,
как неживая,
тогда как тело прямиком направлялось к тебе.
Мычало ночное небо.
Мы украдкой доили космос и поэтому выжили»*.
Резюмируя сложную мысль нобелевского лауреата, скажем, что предаваться любви в мрачные периоды жизни нужно для того, чтобы просто выжить: и в более широком смысле — как человеческая общность, которой, вопреки отдельным мнениям, имеет смысл продолжать существование на планете; и в более узком, точечном, локальном — выжить каждому человеку, не лишиться разума, сохранить себя как личность и как живого человека, насколько это возможно в предложенных обстоятельствах.
В такое время, как наше, имеет смысл вспомнить, что секс — это самый откровенный способ коммуникации. И не в том значении откровенности, которое подразумевает физический аспект, хотя из песни слов не выкинешь и куда уж тут без него, а в более широком — метафизическом.
Если в других актах коммуникации мы можем врать, утаивать, избегать тем и притворяться, то в половом сделать это практически невозможно. Да, есть умельцы и умелицы имитации различных предельных состояний, но мы сейчас их вынесем за скобки.
В английском языке есть великая фраза «fuck me like I owe you rent money», которая, как правило, без лишних объяснений дает понять, что имеет в виду собеседник и какой модус и градус действий влечет за собой подобный призыв. Когда кто-то должен нам деньги, в контексте общения лицом к лицу мы можем сдержанно улыбнуться и напомнить о долге. Но если предложено любить кого-то так, будто он нам задолжал, о сдержанности речь уже не пойдет.