С новым Гофманом!
Прокат 11 октября выходит «Гофманиада» — первый полнометражный кукольный мультфильм в новейшей истории «Союзмультфильма». Его создатели поделились с «Огоньком» секретами картины, над которой работали свыше 15 лет
Кукольная мансарда Гофмана уже пуста; лишь крохотные фолианты, раскрытое фортепиано и печальная маска с гротескным носом напоминают — в этих декорациях жил и творил чудеса великий сказочник. Съемки завершились пару месяцев назад, но макеты не разбирают, они вместе с куклами теперь живут в экспозиционном зале «Союзмультфильма». За полтора десятка лет, что на студии создавался мир Гофмана, сменились поколения художников, операторов, техников, произошел переход с пленки на цифру — проще говоря, классический «Союзмультфильм» превратился в современную студию. Но чудеса все это не отменило: снятая на стыке киноэпох, «Гофманиада» стала, похоже, самым крупным полнометражным и технически сложным мультфильмом за всю его историю. Сами мультипликаторы, во всяком случае, с ходу другой такой проект назвать затрудняются.
Результат и впрямь неожиданный: вместо упорядоченного кукольного мира родилась настоящая сказка — загадочная, непредсказуемая, не чуждая гротеска и парадокса. На то намекает и название фильма: автор эскизов Михаил Шемякин как-то подчеркнул, что в русском языке даже есть такое понятие «гофманиада», его употребляют, имея в виду нечто абсурдное. Тут, собственно, так и есть. Декорации, к примеру, живут своей жизнью, они явно себе на уме. Стены в канцелярии Крошки Цахеса навострили уши и ловят каждое слово надменного Министра-Вельможи, мосты над застывшей рекой удивленно округляют своды под легкими шагами Гофмана, а дома вдоль набережной меняются в лице, разглядывая прохожих. Нашлось место и исконно союзмультфильмовской традиции — зашифровывать в облик кукол шаржи на реальных людей. Если в упитанном картежнике-бюргере нетрудно угадать сценариста Александра Тимофеевского (автора слов к «Песенке крокодила Гены»), то прототип худощавого виночерпия, всегда готового поставить подножку ближнему, раскрыли только во время съемок. Им оказался Герман Степанов — соученик Михаила Шемякина, исключенный в советские годы из художественной школы за склонность к авангарду.
Ну а чудеса, конечно, задали всему этому тон. Чтобы перенести на экран гофманское волшебство, студии пришлось соединять спецэффекты с вековыми традициями кукольной анимации, изобрести новые механизмы для управления персонажами, позаимствовать у игрового кино неизвестные мультипликации способы съемки. Как это было? Своими впечатлениями о «Гофманиаде» и подаренных ею открытиях союзмультфильмовцы накануне премьеры десятилетия щедро делятся с «Огоньком».
«Фильм должен работать как целое»
Станислав Соколов, режиссер-постановщик
— Как и когда вы начали работать над «Гофманиадой»?
— Гофман — один из моих любимых писателей с детства. Я еще в конце 1970-х написал заявку, чтобы сделать фильм по двум сказкам Гофмана, самым близким к анимации: «Золотой горшок» и «Песочный человек». Из Госкино пришел отказ, объяснили, что из всех сказок Гофмана лучше всего нашему зрителю подходит «Щелкунчик», остальные слишком мистические, страшноватые. В начале 2000-х у нас уже была своя группа, с которой мы как раз закончили работу над фильмом «Чудотворец» (кукольный фильм об Иисусе Христе) и успешно сняли с англичанами «Шекспир: Великие комедии и трагедии». Время было трудное: «Союзмультфильм» выпускал в год две-три картины длиной в 3–5 минут. Это был упадок российского кинематографа в целом и анимации в частности. Зная, что художник Михаил Шемякин с юных лет очарован Гофманом, я сформулировал ему свою идею. Параллельно начали готовить сценарий с Виктором Славкиным, с Еленой Ливановой сделали много персонажей.
— За что отвечали на съемках и как переход на цифру изменил вашу работу?
— Я включился во все. В 2004-м съемки все-таки запустили, но поскольку было неясно, как в ситуации разрухи на студии можно сделать такой сложный полнометражный фильм, сначала нам выделили немного денег на фильм-пилот на 20 минут. Он всем понравился, после него мы даже устроили серию выставок декораций и кукол. Так фильм начал какую-то свою жизнь…
Понятно, что съемка на пленку была более художественная и качественная, но у нас появилась возможность разработать новую стилистику. Первую часть мы снимали уже с оператором Игорем Скидан-Босиным, который вместе с нашими техниками изобрел систему движущейся камеры — из-за малых размеров она может ездить прямо внутри декораций. Камера ставится на специальные слайдеры и, например, во время танца нашего главного героя с Серпентиной объезжает движущуюся пару, а затем как бы приближается к ним. Раньше такое было возможно только в игровом кино, в кукольной анимации это впервые. Ведь ее обычно упрекают, что камера статична, а куклы сами по себе как-то шевелятся в декорациях. А тут у камеры восемь моторов, она может уловить мельчайшее переживание героя, показать, как развеваются фалды костюма, волосы. Камера может делать вертикальные панорамы, каждая деталь прорабатывается, все невидимые механизмы играют…