Деревенский Пантеон
Единственный в мире сельский бюст Чайковского, первый в России памятник Бальмонту, монумент Александру II, мраморный Чкалов, бетонный Горький, Пушкин, Белинский — в маленькой деревне Ивановской глубинки памятников, кажется, больше, чем людей. Что-то селяне ваяют сами, что-то находят в лесу, как грибы…
Чайковского обнаружили грибники в лесу. Сразу не признали, кто это. «Мужик лежит в хворосте, лицом в землю, белый весь»,— пошел по селу Алферьево слух. О находке рассказали почтальону, развозившему пенсии, а он, объехав на своем велосипеде все окрестные деревни, создал настоящую легенду о каменном белом изваянии. Новость дошла и в райцентр до местного краеведа Сергея Потанина, который тоже родом из Алферьево. Тот взволновался — родные края! — опросил свидетелей и отправился на поиски. И точно: в густой чаще лежал огромный бюст неизвестного мужика: здоровый, килограммов 100–200. Краевед побежал в деревню, позвал на подмогу местного фермера. Тот приехал на тракторе, ковшом перевернули мужика, глянули — а он с бородой. «Энгельс!» — охнул фермер. «Петр Ильич»,— строго поправил образованный Потанин.
Ноги Ленина
«Когда-то в этих местах были пионерлагеря,— объясняет Сергей.— Потом, в 90-е, ивановские текстильные предприятия разорились, их лагеря тоже закрыли. Власти потратили огромные деньги на снос построек и рекультивацию земель — чтоб и духу пионерского не осталось. Зачем надо было все разрушать? Не знаю. Но те, кто уничтожал здания, видимо, не рискнули раздавить в крошку и бюсты, которые когда-то стояли на здешних аллеях. Мы позже целый схрон памятников 1950-х годов нашли».
Мы ходим по густому лесу, где иногда среди сосен и зарослей земляники вдруг попадаются заасфальтированные дорожки — все, что осталось от былого советского великолепия. «А вот ноги Ленина»,— торжественно объявляет краевед. На маленькой полянке действительно возвышаются каменные конечности в ботинках — определить, кому они принадлежали, трудно, но Сергей уверяет, что это точно ноги Ленина. «Видите, они будто идут вперед, к коммунизму! Да и голова его где-то тут валялась раньше. Но ее, видимо, какой-то ленинец нашел и себе в избу забрал».
Фермер Олег Бочкарев, спасавший Чайковского, тоже приглядел себе на территории бывшей детской здравницы несколько фигурок, выкрашенных «серебрянкой»: мальчик с медвежатами, девочка на пеньке и огромный медведь, убегающий от собак. Он отволок на тракторе скульптуры к своему дому в Алферьево и установил прямо перед воротами: облагородил территорию. Чайковского отвезли к сельскому храму. Решили: пусть полежит пока. Все ж не в лесу.
«Подними меня, Олег»
«Сидели мы в день села вот прямо тут, за столами на улице, праздновали, закусывали... И был мне глас! — гармонист-самоучка Олег Кобелев утверждает, что выпил тогда совсем немного.— Будто сам Петр Ильич из кустов мне молвил: „Подними меня, Олег! Разве это дело, что я, гений, валяюсь вот так? Я к людям хочу“».
Бюст Чайковского с металлическим штемпелем «Калужская скульптурно-художественная фабрика № 4» долго уже лежал в кустах, укутанный для сохранности в полиэтилен, никто не знал, что с ним делать дальше, после спасения. Местные активисты во главе с Потаниным несколько раз обращались в отдел культуры районной администрации за помощью в восстановлении бюста, но там им отказывали: денег нет, да и какое, мол, вообще отношение Чайковский к ивановской глубинке имеет? А в областном департаменте заявили, что нужно писать заявку на следующий год — дескать, нужны эксперты, которые оценят культурную ценность находки, потом — куча бюрократических процедур и тогда (может быть) алферьевцам выделят 5 тысяч рублей на их Чайковского...
«В общем, отложил я гармошку, не мог больше ни петь, ни играть,— вспоминает Олег Кобелев.— Так жалко мне стало композитора — я ж сам тоже песни, музыку сочиняю, коллеги, считай, мы с ним. И сказал я перед всем народом: все, беру отпуск, буду постамент Петру Ильичу делать».
Олег — строитель. А еще он кладет печи: «Шведки, голландки. Русскую печь, если с напарником, то недели за две могу сделать, и недорого возьмем, цены у нас тут не московские». Приглашают Кобелева и на юбилеи, на свадьбы: «За пятерочку поиграю на гармошке два дня». В общем, в районе он личность известная, без работы не сидит. А тут — бросил все, каждый день ходил к Чайковскому. Постамент сделал прочный, а труд свой описал стихами: «Камнем за камень, кирпич на кирпич — вновь возрождается Петр Ильич!»
Кирпич, кстати, пожертвовал хозяин местной пилорамы Владимир Астраханский, на остальные материалы и на памятную табличку скинулись всей деревней. «Если б не наши бабушки — не стоял бы здесь Чайковский,— уверен краевед Потанин.— Это они тогда за столом Олега поддержали, они дали кто сколько мог — 50 рублей, 100... В районе с культурой плохо: ни выставочного центра, ни дома ремесел, даже краеведческий музей закрыли. А в глухом селе, где прописано всего 40 жителей, и такая тяга к прекрасному! На табличке потому и написано: „Великому композитору от жителей села Алферьево“».
Даже в столичном музее «П.И. Чайковский и Москва» монументом заинтересовались, объявили, что это, скорее всего, единственный сельский бюст Чайковского в Центральной России, а может, и вообще в мире. Обычно подобные скульптуры ставят у музыкальных школ, филармоний, консерваторий, но Чайковский посреди маленькой деревни, затерявшейся в лесах, это что-то невиданное.