Марина Литвинович: Я уже давно могла бы стать депутатом Госдумы или оказаться в правительстве
Марину Литвинович исключили из состава ОНК. О том, кто следующий покинет комиссию, от какой партии она пойдет в Госдуму и почему правозащитная деятельность стала для нее такой же важной, как расследование теракта в Беслане, Литвинович рассказала «Снобу»
Ɔ. Вы говорили, что, если вас исключат из ОНК, будете баллотироваться в Государственную думу. Кампания началась?
Думаю, что говорить о старте кампании пока рано — я сейчас только начну переговоры, вдруг не получится что-то. Хочу выдвинуться от партии, у которой есть квота, потому что идти на выборы через сбор подписей бессмысленно — понятно же, что зарубят, лишь времени и силы на это потратишь. Думаю, что в ближайшее время станет понятно — получится что-то с Госдумой или нет.
Ɔ. А партия, у которой с Мариной Литвинович случится мэтч, вообще есть? «Яблоко»? «Новые люди»?
Выбирать приходится из того, что есть. Не могу сказать, что я в восторге от какой-то конкретной партии. Я понимаю, что хочу участвовать в выборах, а значит, мне нужно принять правила игры. Можно выбирать из двух-трех партий, а это уже неплохо. Конечно, я буду говорить с «Яблоком», посмотрим что из этого получится. Меня сейчас спрашивают: «А есть ли у вас деньги на избирательную кампанию? А команда?» Я отвечаю, что сейчас такие выборы в России, что гораздо важнее смелость и готовность рисковать. В 2019 году мы увидели, чем могут обернуться выборы для кандидатов и их сторонников. Подчеркну, то были выборы в Мосгордуму, но и они закончились уголовными делами и реальными сроками. Это как раз те риски, которые я и моя будущая команда должны осознавать.
Ɔ. Вы понимаете, кто и что стоит за вашим исключением из ОНК? Понятно же, что реальная причина не связана с нарушением регламента и этики, как говорят в Общественной палате.
Думаю, я сильно раздражала некоторых людей. Как член московской ОНК я мешала совершенно определенной группе товарищей. Уверена, что следователи ФСБ на меня зуб точили уже давно, потому что они привыкли работать в «тишине». Когда человек оказывается в «Лефортово», следователи лишают его возможности переписываться и звонить родным, ему дают государственного адвоката — в таких условиях люди легче идут на сделку со следствием и оговаривают себя или других. Я же вихрем влетала в СИЗО, говорила с обвиняемыми и рассказывала о них у себя в соцсетях и в СМИ.
Ɔ. Вы писали, что с вашего исключения началась «зачистка» московской ОНК. Кто следующий?
Либо Ева Меркачева (член СПЧ и журналист «Московского комсомольца». — Прим. ред.), либо Любовь Волкова — тоже известная правозащитница. Волковой уже вынесли предупреждение за нарушение этики. На Меркачеву жалобы пишут какие-то идиотские. Поэтому боюсь, что скоро они пойдут по моему пути.
Ɔ. Зачем сейчас, когда многие говорят, что думская кампания пройдет для власти не совсем «гладко», разгонять ОНК? Ваша работа ведь позволяла чиновникам в ответ на разные обвинения говорить: «Вот, посмотрите — они ходят, помогают, проблемы решаются».
Нашей общественной и политической жизнью не управляют из какого-то единого центра, как многие думают. Наоборот, этих «башен» много, и, действительно, мало кто видит картину целиком. Вот мы с вами видим — можем сопоставить какие-то моменты, а люди во власти — нет. Поэтому мне кажется, что у тех, кто увидит меня в кандидатах в депутаты Госдумы, будет много вопросов к тем, кто выдавил меня из ОНК.