«Людей надо чем-то кормить»: как российский бизнес зарабатывает миллионы на продуктовом эмбарго
Пять лет назад Владимир Путин подписал указ о продуктовом эмбарго, который лишил российские магазины французских сыров, испанского хамона и других продуктов. Пока потребители били тревогу, малый бизнес учился замещать исчезнувшие товары. Кому удалось заработать на контрсанкциях?
6 августа 2014 года стало черным днем для многих российских компаний. После того, как Владимир Путин подписал указ о введении контрсанкций против ряда стран Европы и США, рестораны лишились доброй половины ингредиентов для блюд высокой кухни, магазины потеряли в выручке из-за полупустых полок с сыром и мясом, а продуктовые дистрибьюторы вообще оказались на грани выживания. Но во всеобщей панике нашлись предприниматели, которые использовали законодательные ограничения как точку роста и запустили производство аналогов «запрещенки». Forbes поговорил с тремя такими героями и узнал, выгодно ли выращивать устриц в Крыму, реально ли варить итальянский сыр на Кавказе и каково это — оставить чиновничью карьеру ради молочной фермы под Тверью.
Нелазурный берег
Павел Минаев почти четверть века занимался телекоммуникационным бизнесом, но к 45 годам решил бросить корпоративную карьеру ради жизни у моря. Исполнить мечту многих офисных сотрудников помогли контрсанкции. Минаев воспользовался тем, что с рынка ушли французские поставщики, и открыл устричную ферму, которая за прошлый год принесла ему 10 млн рублей выручки и 6 млн рублей чистой прибыли.
Минаев отучился в Московском техническом университете связи и информатики на инженера-радиотехника и в 1990-е успел поработать в МВД старшим инспектором радиоэлектронного оборудования, рассказал предприниматель Forbes. Позднее он устроился в столичный офис ГМК «Норильский никель», где, по собственным словам, отвечал за блок инвестиций и финансов телеком-направления. Почти сразу после назначения Минаева командировали в Норильск заниматься реструктуризацией непрофильных активов холдинга, вспоминает предприниматель. В начале «нулевых» он помогал «Норникелю» выводить телеком-активы на аутсорс, а позже возглавил «РусИнтерКом» — управляющую компанию, которая обслуживала «Норильск Телеком». На просьбу Forbes подтвердить факт работы Минаева в «Норникеле» представители холдинга на момент публикации материала не ответили.
В свободное от работы время Минаев увлекался парусным спортом и почти каждый отпуск проводил в регатах. «Я капитаном исходил все Средиземное море, практически каждое утро мы завтракали свежими морепродуктами, которые были во всех портах. А у нас в в любом городе Крыма на набережной продавали только шашлык, — рассказывает предприниматель. — Мне захотелось это изменить».
Минаев решил не рубить с плеча и готовился к смене деятельности постепенно: все отпуска проводил в путешествиях, читал профильную литературу, общался с аквафермерами из итальянской провинции Римини, с французского острова Олерон и из других регионов. В 2014 году, после присоединения Крыма, он понял, что время пришло, и отправился на разведку.
Переезд оказался несложным: у Минаева были корни в Крыму и небольшой дом, в который он иногда приезжал с семьей на лето. В конце 2014 года через своего друга, мэра Евпатории Андрея Филонова (4 апреля 2019 года задержан сотрудниками крымского главка ФСБ по обвинению в превышении полномочий, находится под арестом) Минаев познакомился с владельцем одной из акваферм на западном побережье Крыма Юрием Глущенко. «Ферма находилась не в лучшем состоянии. Я сказал, что считаю нужным изменить, со мной согласились, и мы заключили партнерство», — рассказывает предприниматель. Он выкупил 50% уже существующей компании «Альянс НТИ» у бывшего партнера Глущенко за «несколько миллионов рублей». Глущенко оставил за собой должность директора и отвечал за производственную часть, а Минаев занимался коммерческими вопросами, начиная от логистики и заканчивая пиаром.
По его словам, до продуктового эмбарго Франция поставляла в Россию около 5 млн устриц ежегодно. Введение контрсанкций радикально изменило расстановку сил. «Когда с рынка выбыла французская устрица, мы попытались занять эту нишу. Сейчас российские производители полностью заместили выбывшие объемы», — уверен предприниматель. По его подсчетам, только крымские фермеры поставляют на рынок ежегодно не менее полумиллиона устриц. Производство мидий до 2014 года составляло около 100 тонн в год, а в период с 2014 по 2017 год выросло более чем в 10 раз, отмечает директор по развитию сети «Рыбсеть» Полина Кирова. «Если до ввода санкций устрицы в России не выращивали вообще, то за первые три года эмбарго мы наблюдали колоссальный рост, по некоторым данным, более чем в 200 раз», — оценивает она.
Первым делом Минаев решил переоборудовать плантацию. «Казалось, нет ничего сложного. Но как, например, привезти пятитонный якорь? Где его взять? На чем доставить в море? Каждый фермер делает это по-своему, и никто не говорит как. Дьявол скрыт в деталях», — смеется предприниматель. Сама ферма состоит из двух частей: береговой базы, где находятся технические склады и инструментальные цеха, и морской плантации, на которой живут устрицы и мидии. Плантация находится в бухте, в нескольких десятках метров от берега. Устриц держат в садках — специальных сетчатых контейнерах. Кроме садков есть сетчатые рукава и коллекторы — веревки, за которые цепляются мидии. Вся конструкция держится на специальных гидросооружениях из якорей, поплавков и толстых канатов. Помимо оборудования для работы, необходимы корабли, на которых нужно добираться до плантации и перевозить груз. На переобустройство фермы и реконструкцию кораблей понадобилось около 70-80 млн рублей, говорит Минаев. По его словам, кредиты брать не пришлось — «скинулись с партнерами».
«Я капитаном исходил все Средиземное море, практически каждое утро мы завтракали свежими морепродуктами, которые были во всех портах. А у нас в в любом городе Крыма на набережной продавали только шашлык»