Заложник российской дружбы
Как чувствует себя Армения через полтора года после «бархатной революции»
Армения до сих пор живет революционным послевкусием. Нынешний премьер-министр страны Никол Пашинян пришел к власти на волне протестов в апреле—мае 2018 года. Позже, в декабре, Пашинян подтвердил свои полномочия: на парламентских выборах его блок «Мой шаг» победил, набрав 70,43% голосов избирателей. Сегодня его поддержка велика, хотя рейтинги постепенно падают, и это понятно: быстро реализовать все обещания не получится. Тем более что Пашиняна и его сторонников во власти называют популистами. Они действительно красиво рисовали «жизнь по-новому» — и на свет появились стратегические цели, которых республика должна достигнуть к 2050 году, но без конкретики. Вешали всех собак на старую власть, обещали коррупционные дела — и под суд быстро отправились бывшие оппоненты. Предрекали экономический рост — и он есть. Отстаивали демократию и свободу слова — и никакой армянский политолог не упустит шанса похвастаться высокими местами в западных рейтингах. Удовольствия хватает — с довольствием все так же бедно. А самое неприятное, и это подчас ввергает армянские власти в растерянность, отношение, пожалуй, единственного союзника и заступника — России.
На волне революции Пашиняна называли чуть ли не американским ставленником. Особенно российские СМИ. А потом, более уважительно, — многовекторным политиком. За полтора года новый премьер Армении ни разу не посетил Москву с официальным визитом, хотя не раз был в рабочих поездках, например в рамках работы в ЕАЭС. Нонсенс! Зато и в Брюсселе, и в соседних Тбилиси с Тегераном Пашиняна уже принимали. Как же ближайший союзник в Кремле? Не зовет? Или никак не дождется? Вроде бы официальный визит Пашиняна в Россию все же запланирован на первую половину 2020 года. А Владимир Путин так и вовсе посещал Ереван минувшей осенью и продуктивно общался с армянским коллегой. Так что не стоит говорить о кризисе в отношениях, а вот многовекторность — да, это новое явление, которое определяет диалог Москвы и Еревана.
С одной стороны, Никол Пашинян активно работает с американской стороной (впрочем, как и его предшественники). Здесь неприменим союзнический маркер «свой — чужой». Во-первых, Соединенные Штаты являются сопредседателем Минской группы по урегулированию конфликта в Нагорном Карабахе, определяющего для армянской нации. Во-вторых, в США чрезвычайно влиятельно армянское лобби, которое добивается и политической, и экономической поддержки Армении со стороны Вашингтона. А на диаспору у Пашиняна особый расчет.
С другой стороны, Москва в последние годы ведет активную и успешную геополитику в каспийском регионе и сильно заинтересована в крепких партнерских отношениях и с Азербайджаном, и с Турцией. Неприятный фактор для армяно-российской дружбы. А еще личные отношения двух лидеров складываются небыстро. Наверняка российского президента настораживает способ завоевания власти, который продемонстрировал Пашинян, — революционный. Еще эти аресты бывшей армянской элиты, а с некоторыми ее представителями Владимир Путин не единожды решал серьезные вопросы. Под арестом второй президент Армении Роберт Кочарян. А третий, Серж Саргсян, — под следствием. Их обвиняют в коррупции. Как говорят местные политологи, «лучшая поддержка России заключалась в том, что во время революции она не вмешивалась во внутренние дела Армении». Не вмешивается и после.
Успех по инерции
Злые языки поговаривали: разоблачениями и арестами страну процветающей не сделаешь. Однако новое правительство Армении во главе с Пашиняном обвинило во всех бедах старую власть и пообещало провести в стране масштабные структурные реформы. Начать решили с охоты на коррупционеров из прежней элиты.
И вот, по итогам первых девяти месяцев 2019 года, рост ВВП Армении достиг 7,5%. Несмотря на политические потрясения и смену элит. Промышленное производство выросло почти на 10%. А доля теневой экономики за год снизилась с 25 до 22%. Аресты сработали?
«В Армении серьезный рост ВВП, самый высокий в Европе. Справедливости ради надо отметить, что эта тенденция наметилась еще во время премьерства Карена Карапетяна. Пока новому правительству удается удерживать рост экономики, к тому же впервые за многие годы заметно выросли золотовалютные резервы», — говорит глава отдела оборонных исследований Armenian Research & Development Institute Леонид Нерсисян.
Команде Карена Карапетяна удалось заметно оживить экономику не благодаря структурным изменениям экономической модели, а при помощи увеличения долгового бремени и притока трансфертов из-за рубежа. Новый премьер-министр продолжил эту традицию. Он рефинансировал внешний долг республики в размере 500 млн долларов, выпустив новую партию еврооблигаций. По сути, Армения взяла новый долг для погашения старого, хоть и под выгодный процент — на 2% ниже прежней ставки. В 2019 году также планируется привлечь зарубежные кредиты на сумму порядка 490 млн долларов, из которых 40% придется на Россию.
На этом фоне в 2018 году уровень бедности достиг 23,5%. Уровень безработицы в 2019 году, несмотря на снижение по сравнению с прошлым годом на 2,5%, составляет 17,7%. Растет и неравенство. Несмотря на стремление нового правительства привлечь больше иностранных инвестиций, в стране все еще нет ни правил игры для бизнеса, ни здоровой судебной системы.
Нет особых прорывов и в рамках ЕАЭС, в котором Армения председательствовала в минувшем году. Торговый оборот со странами ЕЭАС в январе—октябре 2019 года вырос на 10,7% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Но 92% всего товарооборота пришлось на Россию. В целом доля Москвы в общем объеме внешней торговли республики составляет 26%. На втором и третьем месте с большим отрывом находятся Пекин и Тбилиси. А остальные члены ЕАЭС не входят даже в десятку основных торговых партнеров республики. Так, товарооборот между Арменией и Казахстаном за десять месяцев 2019 года сократился на 37,9% по сравнению с аналогичным периодом 2018-го. В основном это связано с высокими ценами на армянские товары из-за сложности их транспортировки. Пашинян насчитывает «более 60 барьеров, которые не позволяют нормально развивать интеграционные процессы» в рамках пространства.
Легких решений для развития армянской экономики нет. Например, углеводородов. Из-за каменистой местности лишь треть армянской земли пригодна для сельскохозяйственной деятельности. У армян даже есть пословица, мол, они «делают хлеб из камня». Но, пожалуй, самая значительная проблема — отсутствие выхода к морю и блокированные границы. Со стороны Азербайджана и Турции — из-за карабахского конфликта. Отношения с Ираном спокойные, но ненадежные из-за санкций США против Тегерана. Есть вроде бы партнерский выход через Грузию в Россию, но у самих Москвы и Тбилиси часто случаются размолвки, которые отражаются на грузоперевозках.
Геополитическое положение Армении очень похоже на положение Израиля. Еревану приходится балансировать на интересах враждебно настроенных соседей и выбирать наименьшее зло, чтобы выжить. Но главное сходство, пожалуй, в наличии сильной диаспоры. Сегодня армянская община ничем не уступает еврейскому галуту.
«Армяне, живущие вне Армении, славятся очень большими финансовыми возможностями. Начиная с того же Керкоряна — “короля Лас-Вегаса” — и заканчивая большими бизнесменами, которые живут и работают в России. Например, Рубен Варданян. Я уже не говорю про Францию, Аргентину и остальные страны», — говорит вице-спикер армянского парламента Ален Симонян.
Вопрос в том, готова ли армянская диаспора поднимать экономику Армении? «Если пять миллионов армян со всего мира будут ежемесячно перечислять во Всеармянский фонд “Айастан” по 20 долларов, за год накопится миллиард долларов», — заявил Пашинян. Сегодня телемарафоны фонда стабильно собирают порядка 10–12 млн долларов на развитие Армении и НКР. Но больше все же на НКР. Вероятно, близость карабахских армян к боевым действиям вызывает у армянской диаспоры больше сочувствия, чем политическая блокада этнической родины.
Впрочем, инвестиции намного эффективнее пожертвований. А с ними у армян пока туго. В январе—сентябре 2019 года общий объем инвестиций в экономику республики составил чуть больше двух миллиардов долларов. Новое правительство обвиняет старое в плохом инвестиционном климате. Однако превратить «бархатную революцию» в антикоррупционный бренд, как того хотел Пашинян, не получилось. По итогам 2018 года британский центр Oxford Analytica присвоил Армении рейтинг CR (высокая степень риска политического воздействия на экономику) и назвал инвестиционный климат страны неблагоприятным. «Смена власти и различные уголовные дела, в том числе против некоторых бизнесменов, вызывают у инвесторов опасения, ведь риски оцениваются, как правило, очень детально», — говорит Леонид Нерсисян.
Динамика ПИИ пострадала и в результате скандала вокруг Амулсарского месторождения. Длительные акции протеста против эксплуатации рудника из-за экологических рисков значительно препятствовали работе Lydian International. Больше года крупнейший инвестор, вложивший в разработку месторождения более 350 млн долларов, не мог вывести проект на завершающий этап. Это нанесло большой урон репутации Армении в глазах других зарубежных компаний.
Пока западные инвесторы присматриваются к новому правительству, главным инвестором Еревана остается Москва. На ее долю приходится 45% инвестиций в экономику республики. В Армении работает порядка двух тысяч предприятий с российским капиталом, включая государственный.
Москва остается главным союзником Еревана, хотя то и дело случаются неприятные межнациональные инциденты.
На вечном старте
Поздно вечером 2 декабря прямо в центре армянской столицы облили краской памятник российскому поэту и дипломату Александру Грибоедову. Местный национал-активист Шаген Арутюнян так отомстил за «осквернение мемориальной доски Гарегину Нжде». Это он про другой эпизод войны с историей: в середине ноября депутат городской думы Армавира Алексей Виноградов закрасил черной краской мемориальную доску в честь героя Армении, идеолога армянского национального движения Гарегина Нжде.
Весь скандал разгорелся из-за неоднозначного образа Нжде: для армян — национальный герой, всю жизнь воевавший за сохранение нации, в том числе с большевиками, и всеми способами мечтавший сохранить жизнь каждого армянина, даже за счет сотрудничества с нацистской Германией. В биографии Нжде много неоднозначных эпизодов, эмоции сторон понятны и объяснимы. Официальная Москва старается обходить эту деликатную тему стороной. Но в Баку не упускают случая напомнить о больных мозолях. Вот и ругаются активисты в соцсетях, а особенно рьяные воюют с памятниками. Как это отражается на российско-армянской дружбе? Да никак.
Армяне учатся понимать и принимать многовекторность давнего союзника, но без горячности пока не выходит. Вот такие мы, «эмоциональные перфекционисты», говорят. Нет, пусть русские дружат с Турцией. Но зачем разрешают вторгаться в Сирию на курдские территории, где проживает и немалая армянская диаспора? До сих пор немалая, даже после восьмилетней войны. Пусть жмут руку Ильхаму Алиеву, азербайджанскому президенту. Но не надо продавать оружие и нарушать военный баланс в Карабахе. И тут же замечают: нам все-таки продают оружие посовременнее. На средства экспортного кредита объемом 100 млн долларов под 3% годовых сроком на 15 лет Ереван закупит военной продукции российского производства, в том числе четыре российских многоцелевых истребителя Су-30СМ.
Несмотря на постоянный отток населения в Россию, заметно проседают российско-армянские культурные связи. В популярном ресторане «Старый Ереван» меню представлено лишь на армянском и английском языках. Русский язык все еще обязателен для изучения в армянских школах, но в быту его используют все реже. Свободно пообщаться на русском можно в основном с представителями среднего и старшего поколения. Сам Пашинян говорит на русском подчеркнуто грамотно. А вот молодежь уже начала его забывать.
Есть ощущение, что российско-армянские отношения, оставаясь близкими и теплыми, давно остановились в развитии и теряют вектор и содержание. Претендуя на звание евразийского лидера, Москва тем не менее не подает пример цивилизационного развития. Другие же партнеры Армении слишком далеки и идеологически чужды стране, находящейся к тому же в блокаде и состоянии перманентной войны с недругами. В то же время Россия по-прежнему остается главным и единственным защитником Армении, гарантом мира в Карабахе.
Холодное сердце
Тридцать один год назад в Нагорном Карабахе (или Арцахе, как его называют сами армяне) начались трагические события, которые привели к военному конфликту между армянами и азербайджанцами. Сегодня сохраняется шаткое перемирие. Как только ситуация обостряется, в Нагорный Карабах стекаются представители диаспоры со всего мира. Армяне шутят: мол, странные мы люди, когда мир — уезжают, когда война — съезжаются.
Первоначальная формула «территория в обмен на статус» подразумевала передачу Баку части из «семи районов» вокруг Карабаха в обмен на признание независимости НКР. Сейчас на этих территориях проживает 10–12 тыс. армян, но де-юре они принадлежат Азербайджану. «Пояс безопасности», как еще называют эти земли, находится за пределами заявленной в 1991 году территории НКР и был включен «республикой» в ее административно-территориальную структуру после победы в Карабахской войне. Баку, как и Совбез ООН, легитимность этих действий не признал.
Затем была формула «территория в обмен на мир», по которой Баку получил бы земли вокруг Нагорного Карабаха в обмен на отказ от силового решения конфликта и продолжение переговоров о статусе НКР. Такой вариант не устраивал уже Армению. Сценарий, при котором вы отдаете территории, а получаете лишь обещание, что на вас не нападут, иначе, как «обменом земли на бумагу», не назовешь.
Никол Пашинян первым из лидеров Армении в решении карабахского вопроса предложил «игру с ненулевой суммой», когда все игроки находятся в выигрыше: «Я уверен, что если мы говорим об урегулировании конфликта, а не о победе или поражении одной из сторон, если мы хотим длительного мира, стабильности, мы должны найти такое решение, которое было бы приемлемо для народа Армении, для народа Нагорного Карабаха и для народа Азербайджана», — говорит он.
Но всем угодить не получится. Территориальные противоречия между двумя государствами давно переросли в экзистенциальный конфликт между их народами. Целое поколение армян и азербайджанцев выросло и сформировалось в атмосфере взаимной ненависти. Армянский лидер сам признает, что готового решения карабахского вопроса нет, его еще только предстоит найти, «очень упорно трудясь» в рамках Минской группы ОБСЕ (МГ ОБСЕ).
Выражаясь словами председателя президиума Совета по внешней и оборонной политике Федора Лукьянова, «все мины, оставленные на геополитическом поле, взрываются». У России вряд ли получится разминировать это пространство в одиночку. Другие сопредседатели МГ ОБСЕ — США и Франция — далеки от конфликтов на постсоветском пространстве и не горят желанием в них разбираться. Азербайджан пока ни разу не заявил о готовности обсуждать статус НКР. Риторика Баку сводится к сохранению территориальной целостности. Если армянская сторона хочет изменить логику урегулирования, ей следует поспособствовать большей вовлеченности сопредседателей МГ ОБСЕ.
«Какие-то отдельные меры развития диалога, например поездки журналистов, депутатов, между обществами, конечно, нужны для снижения антагонизма. Но этого мало. Видимо, нужна ситуация, когда обе стороны делегируют часть суверенитета для решения этой задачи. Здесь мы возвращаемся к опыту СССР. Сейчас же “часть суверенитета” делегирована России как стране, способной удержать от крупной войны. Только в этом смысле. Но это не относится к урегулированию как таковому», — говорит «Эксперту» политолог, научный сотрудник Института экономики РАН Александр Караваев.
В самой Армении тема Нагорного Карабаха по-прежнему актуальна. Правда, по опросам населения, она уже не в первой тройке. Там сейчас коррупция, миграция и социально-экономические беды. Но боль от национальных катастроф прошлого века вряд ли скоро оставит этот народ: почти каждая семья пострадала от геноцида, переселений, голода, почти в каждой есть ветераны войны в Арцахе. Подобно тому как основной составляющей идентичности россиян стала Великая Отечественная война, консолидация общества в Армении произошла вокруг Арцаха. Есть у наших народов еще одно похожее чувство: благодаря победе в Карабахской войне армяне впервые за многие десятилетия почувствовали себя не народом-жертвой, а народом-победителем. Но затем последовали годы экономического кризиса, коррупции, бедности, неравенства. И нарастающее чувство разочарования — не в победе, а в собственном достоинстве и в праве победителя на сытую, успешную жизнь.
Сергей Мальгавко/ТАСС; Алексей Смышляев/ТАСС
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl