Ярослав Святославский. Изменить судьбу, не изменяя себе
История-мотивация, которая учит не сдаваться даже в самые темные времена.
От редакции: Ярослав Святославский — первый в России паратриатлет, прошедший IRONMAN. И пока единственный, кто сделал эту дистанцию пять раз. Он брал «бронзу» на Кубке Мира по велоспорту и выигрывал чемпионат России.
Вторая сторона жизни Святославского — карьера. Он успел поработать в ведущих IT-компаниях России, а сейчас развивает инклюзивный проект «Открыто для всех». Помогает людям с инвалидностью быть интегрированными в активную социальную, спортивную и экономическую жизнь.
Монолог Ярослава о том, как оказаться в коляске в 16 лет, но не признать это причиной, чтобы сдаться. Не признать это в принципе.
Еще раз. Я до сих пор не считаю себя человеком в коляске. Для себя я – человек, который временно не может ходить.
***
Все случилось 28 ноября 2009 года, в день рождения моего отца. В тот период я много занимался спортивной гимнастикой, акробатикой и паркуром. Выполнение одного из элементов закончилось падением с высоты 12 метров. Это была обычная спортивная тренировка, на которой я не оценил риски и сорвался. При этом я вообще ни на секунду не задумался о том, что у меня может не получиться. Я не оценил возможные риски, теперь это урок на всю жизнь.
Все происходило не в зале, а не улице. И вот я лежу, смотрю на небо. Снега еще не было, так что приземлился на траву. Вокруг начали собираться люди, «скорая» приехала в какой-то момент. Я сначала вообще думал, что сейчас встану и пойду сам. Но в итоге трогал ноги и понимал, что не получается ими пошевелить. Они казались жутко тяжелыми, но думал, что это просто шок. Конечно, в тот момент не было мыслей о том, что больше ходить не смогу. Внутри себя проговаривал только одну фразу. «Лишь бы не умереть». Было страшно за жизнь — это заслоняло все.
Доктора разговаривали в основном с родителями — я долгое время вообще не понимал, что происходит. Меня просто возили по разным кабинетам: делали КТ, МРТ, другие анализы. И я все это время старался успокоить то ли себя, то ли плачущую рядом маму. Понятно, что ничего радостного в происходящем не было. Дальше, когда уже мне начали объяснять диагноз, наступил период раздражительности. Не хотелось ни с кем общаться, выстраивать какую-либо коммуникацию. Принять все это было очень сложно.
***
Операцию мне сделали только на седьмой день, хотя по всем правилам нужно было делать ее в течение суток, чтобы повысить шансы на выздоровление и постараться избежать инвалидности.
Возможно, случись все быстрее, шансов сохранить проводимость в спинном мозге, было бы больше. У меня никогда не было ни обиды, ни злости на случившееся. Только на себя. Потому что я сам не предусмотрел последствия, это была моя оплошность. И мне выкручиваться.
Никакой боли я тогда не ощущал, потому что с моей травмой боль в принципе отсутствует. «Просто» не двигались ноги, поэтому родители мне купили тренажеры для рук, чтобы как-то прийти в движение после операции. Потому что первые дни было тяжело даже телефон в руках держать.