Трансформация Сельмы Блэр
В сорок пять лет актрисе поставили диагноз «рассеянный склероз». Звезда «Шоссе», «Хеллбоя» и «Американской истории преступлений» нашла в себе силы показать и рассказать, как болезнь меняет ее тело, голос, цель в жизни и стиль в одежде
В четверг, 16 августа 2018 года, в 22:00, Сельма Блэр лежала в аппарате МРТ, ее тело бесконтрольно подергивалось. Она старалась не обращать внимания, у нее давно уже то прострел в шее, то голова закружится, то нога потеряет чувствительность. Плюс тревога и депрессия. Несколько лет назад Сельма вдруг резко устала — так, что каждое утро, отвезя сына в школу, она мешком падала обратно в кровать. Пришлось сказать агенту, чтобы не предлагал работу далеко от Лос-Анджелеса, на командировки сил нет. Но Блэр — мать-одиночка с ипотекой. Поэтому в прошлом году она встала с постели и подтвердила съемки в Атланте в фильме «После» и в Ванкувере в сериале Netflix «Другая жизнь».
К тому моменту женщина уже смирилась с тем, что врачи объясняют ее проблемы депрессией, гормонами или тем, что она актриса и склонна из любой ерунды делать драму. И в клинику поехала за единственным, что снимало боль в шее, — простым уколом стероида. Но новый доктор немедленно отправил ее на МРТ. Сельму в больничной пижаме и пушистых носках запихнули головой вперед в камеру размером с гроб. По сравнению с ощущением, что тело потихоньку становится чужим, это была ерунда. Ей предложили послушать какую-нибудь музыку — она выбрала Pink, Just Give Me a Reason, и натурально лила слезы, пока томограф сканировал мозг. Он обнаружил двадцать очагов поражения. Через час невролог скажет, что это, скорее всего, означает рассеянный склероз — неизлечимое аутоиммунное заболевание, при котором центральная нервная система теряет коммуникацию с телом.
Первым чувством было облегчение. Хорошо, что у гадости, которая устраивает этот хаос в организме, есть название. Хорошо, что оно не боковой амиотрофический склероз, как у Стивена Хокинга. Потом Сельма Блэр стала бояться неизвестности. Как тело отреагирует на попытки лечения? Сможет ли она когда-нибудь вернуть контроль над своей физической сущностью? Было еще десять минут слез. Затем надо было заниматься делами.
Норин Халперн, исполнительный продюсер «Другой жизни», сказала мне, что менеджер Блэр немедленно доложил ей о диагнозе своей клиентки. «Прямо так и написал: «Сельму беспокоит, что вы откажетесь снимать ее в сериале». Что за дикость! Мы очень хотели ее снимать. У меня рвалось сердце при мысли о том, как она сражается с неизвестностью, уверенная, что мы не намерены входить в ее положение. Мы дали ответ: «Проект состоится, как и договаривались». Сельма закончила работу в Атланте и сразу полетела в Ванкувер на съемки сериала об астронавтах. «Сельма — профессионал, — напомнила мне Халперн. — Никто не догадывался о диагнозе, пока она сама не решила сделать эту информацию публичной».
В середине октября актриса написала длинный пост в инстаграм (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена). О том, что у нее рассеянный склероз. Что она благодарна команде «Другой жизни» за поддержку. «Я сделала это не с целью похвастаться тяжелым диагнозом. Мне почему-то в голову не пришло, что пост разлетится по интернету, — оправдывалась передо мной Сельма. — Мне стало неловко. И беспокойно. А вдруг больше никто не предложит работу?»
Должна заметить, что ее черный юмор просто великолепен: «Со мной немедленно связалась куча людей, которые думали, что я в самом ближайшем времени рухну замертво». Позвонила главный американский комик Эми Шумер, у ее папы тоже рассеянный склероз. И Марк Джейкобс, старый друг, который когда-то назвал в честь Сельмы сумку. Крис Дженнер прислала цветы, которые, смеется Блэр, «стоили дороже, чем моя ипотека». Через три месяца здоровье резко ухудшилось, и актриса перестала иронизировать: «Я, если честно, не думала, что до такого дойдет».
Мы с Блэр садимся ужинать в углу темного ресторана в Сохо. Актриса все так же хороша собой, но движения ее тела выдают масштаб проблемы. Терапия высокими дозами глюкокортикоидов результата не дала, Сельма уже с трудом контролирует свои движения, хромает, ходит с тростью. Голос дрожит, «как у Кэтрин Хепбёрн в «На Золотом озере». Со зрением тоже плохо, поэтому ежеутреннее «одеться и выйти из дома — это шоу, причем говенное». Тело издает странные звуки — кряхтит и поскрипывает. Не получается поднять руки, чтобы причесаться, поэтому Сельма подстриглась и заодно покрасилась в блондинку. Она выглядит и звучит так не похоже на себя, что семилетний Артур все время пытается свернуться рядом с мамой клубочком. «Он старается держаться как можно ближе. Наверное, хочет убедиться, что я все еще тут, внутри этого тела. Артур привык, что я сильная, без проблем хватаю его на руки. А теперь я при нем могу споткнуться и упасть».