Рожденная резолюцией
Свое 70-летие страна Израиль уже отметила — по еврейскому календарю. По общепринятому, григорианскому, юбилейная дата — 14 мая. Но этой страны вполне могло и не быть. То, что она возникла 70 лет назад, вопреки объективным условиям,— результат обстоятельств почти случайных. О том, какие торги предшествовали рождению Государства Израиль, как США его чуть не погубили, а СССР помог создать,— публикация «Огонька».
Австрийский журналист и драматург Теодор Герцль так впечатлился картиной гражданской казни французского офицера-еврея Альфреда Дрейфуса (по ложному обвинению в измене в пользу Германии), что стал основоположником сионизма. Этот амбициозный еврей, страдавший от многих комплексов и неприличной болезни, как Ленин, был тем еще мечтателем — куда там кремлевскому. Собрав в 1897-м в Базеле первый сионистский конгресс, он заявил, что создал еврейское государство.
Недовоплощенная фантазия
Правда, сионистскую организацию, причем всемирную, он-таки создал. И она приняла в качестве программы идеи книги Герцля «Еврейское государство». Впрочем, что значит книги? Брошюрка в 63 страницы — утопия о том, что было бы, если бы у евреев было то, чего у них нет,— своя земля, своя страна, где они составляли бы национальное большинство и сами собой управляли. Социальная сказка, фантазия, бред сумасшедшего.
Но ему попался точно такой же, как сам он, народ. Евреи (прежде всего из Российской империи — им было хуже всего) поехали в Палестину строить свои хозяйства и даже города. Страной, однако, это не было и быть не могло. Потому что с другой задачей, которую ставил Герцль (ее он и считал главной — основой политического сионизма), отец-основатель не справился.
А заключалась задача в том, чтобы убедить правителей мировых держав (прежде всего султана Османской империи, которой тогда принадлежала Палестина, императоров России, Германии и АвстроВенгрии) способствовать созданию еврейского государства, то есть разрешить его. И в этом основоположник политического сионизма не продвинулся ни на шаг до своей смерти в 44 года. Мало преуспели и его последователи.
В общем, когда после Второй мировой войны палестинский вопрос стал рассматриваться в ООН, у еврейского населения Палестины имелись почти все признаки государства: собственное хозяйство, язык, культура, структура и органы управления, полуподпольная армия. Не было юридического статуса и международного признания. Но без этой формальности остальное не стоило ничего.
Кроме Библии у евреев был лишь один документ, подтверждающий их право на эту землю,— Декларация Бальфура. Речь о датированном ноябрем 1917-го письме министра иностранных дел Великобритании лорда Бальфура главе британской еврейской общины лорду Ротшильду о том, что правительство ее величества одобряет основание «еврейского национального дома» в Палестине. Эту записку в несколько строчек (67 слов на английском) с туманной формулировкой сочли британским обязательством создания еврейского государства не только евреи. Под нее и с этим условием Британия получила мандат на управление Палестиной при дележе Османской империи. Она его нарушила уже в 1922-м, создав на 4/5 территории Палестины арабское государство (сначала под своим управлением) — Трансиорданию. А на оставшейся части вводила все более строгие нормы ограничения еврейской иммиграции — чтобы не гневить арабов.
Эти нормы не были пересмотрены, и когда над евреями Европы нависла смертельная угроза. Первоначально Гитлер не собирался их уничтожать. Он планировал их ограбить и выгнать. Но им некуда было бежать: никто не хотел принимать нищих изгоев. Включая Британию, владевшую Палестиной. Если бы там уже существовало еврейское государство или еврейское самоуправление с правом принимать беженцев, судьба евреев Европы была бы иной.
Великобритания в феврале 1947-го объявила о сложении с себя мандата на управление этой склочной территорией через год. Решение о переустройстве передали ООН, создав Спецкомитет по Палестине (UNSCOP). Рассматривалось три варианта послемандатного статуса: международный протекторат под эгидой ООН; единое арабо-еврейское государство; раздел территории между двумя государствами — еврейским и арабским.
Первый отметали и те, и другие. Второй устраивал арабов, но евреев никак: они были в меньшинстве, вся сионистская идея пошла бы насмарку. Им годился лишь третий вариант, но арабы его отвергали. Какой из трех вариантов будет вынесен на голосование Генассамблеи ООН, зависело от стран-победительниц. Среди них Великобритания обладала самым слабым голосом. Она была лишенной доверия держательницей мандата, с которым не справилась, и сама от него отказалась. Решающее слово принадлежало США и СССР.
Сионист Громыко
Про СССР было практически все известно. Советский Союз поддерживал справедливую борьбу арабского народа с колониалистами, а сионизм считал враждебной полуфашистской идеологией, само это движение — оплотом империализма, главным образом британского. Со своими сионистами в стране социализма расправились еще в 1920-е, кого расстреляв, кого посадив, кого отправив в эмиграцию, и даже иврит был под запретом как язык реакционный, в отличие от пролетарского идиша.
Госдеп, Пентагон, ЦРУ давали однозначную оценку: Москва поддержит вариант единого государства с арабским большинством, чем заслужит признательность арабов, так что и США не стоит портить с ними отношения. Сионистские лидеры тоже не ждали ничего хорошего от сталинской империи. Когда 14 мая 1947-го (ровно за год до провозглашения Израиля) советский представитель Андрей Громыко поднялся на трибуну ООН, обсуждавшей судьбу Палестины, еврейские представители на местах для гостей готовились услышать то же, что слышали раньше в конфиденциальных беседах. Но то, что он сказал, повергло их в шок.
Громыко заговорил об ужасных страданиях, которые перенес еврейский народ во время войны. О том, что мучения этих людей не кончились: «Сотни тысяч евреев бродят по разным странам Европы», что долг ООН помочь им. Он потребовал признать тот «тяжелый факт», что ни одно государство Западной Европы не оказало евреям должной поддержки во время войны. Именно этим, подчеркнул Громыко, объясняется стремление еврейского народа к созданию своего государства, и не поддержать такое естественное стремление так пострадавшего народа было бы несправедливо.
Громыко заявил, что СССР был бы заинтересован в основании единого арабо-еврейского государства с равными правами для двух народов, но если комитет ООН по Палестине решит, что конфликт между ними неразрешим, то создание на этой земле двух государств — еврейского и арабского — альтернатива оправданная и приемлемая.
Никто не ждал такого разворота от представителя СССР. Он говорил так, будто речь ему писал сионист или сам он был сионистом. И это была не единственная просионистская речь Громыко. В сентябре UNSCOP решил выставить на Генассамблею именно резолюцию о разделе Палестины. За три дня до голосования, 26 ноября 1947 года, Громыко в ответ на арабские упреки в том, что раздел Палестины является исторической несправедливостью, заявил о долгой связи еврейского народа с этой землей. И опять подчеркнул, что такой раздел справедлив, он соответствует «законным требованиям еврейского народа, сотни тысяч представителей которого являются бездомными…». Слово «бездомные» стоит запомнить — для понимания дальнейшего.
Сталинский гамбит
Само собой, Громыко «стал сионистом» не сам и не вдруг. Он выполнял решение, принятое не им: было кому решать в тогдашней Москве. Что же заставило Иосифа Сталина совершить столь резкий разворот и «пойти на поводу у сионистов» тогда? Только не чувство справедливости, о котором постоянно говорил Громыко в своих речах, сделавших его «героем Израиля» с тех пор и навсегда. Только не сочувствие еврейскому народу, претерпевшему «невиданные бедствия» во время войны. Евреи для Сталина были россыпью пешек, которыми он собирался разыграть свой ближневосточный гамбит.
Война кончилась, а с нею и вынужденный союз с империалистами. О переделе послевоенного мира договорились еще во времена союзничества — на саммитах в Тегеране в 1943-м, в Ялте и Потсдаме в 1945-м. Но передел касался в основном Европы. Палестина — вопрос второстепенный — оставалась за рамками. Престарелый советский вождь, не желая замечать изменившихся тенденций, продолжал считать Англию основным игроком на Ближнем Востоке и хотел ее оттуда выгнать. Палестина представлялась ему удобным местом, где он мог вставить старушке Британии шило в задницу. Арабов Сталин, к слову, считал пособниками англичан. По его представлениям, Британия в послевоенном мире продолжит контролировать Ближний Восток через подчиненные ей Ирак и Трансиорданию, а также зависимый от нее Египет. А еврейское государство в центре региона не станет сторонником Британии, с которой сейчас евреи борются, в том числе силой оружия, зато вполне может стать оплотом СССР. Это как бросить головешку в муравейник. Основания для такого сценария были, и дали их советскому руководству сами сионисты.
Обмен Лондона на Москву
Хаим Вейцман, председатель Всемирной сионистской организации и будущий первый президент Израиля, был вхож в самые высокие круги лондонского истеблишмента. Не благодаря своим должностям в сионистском движении. Этот еврей из-под Пинска был профессором химии в Манчестере, и во время Первой мировой изобрел промышленный способ производства ацетона, который помог британскому флоту избавиться от острого дефицита бездымного пороха. Признательность тогдашнего морского министра Уинстона Черчилля не знала границ. Даже когда Черчилль стал премьером, Вейцман по старой дружбе был одним из немногих, кто мог входить к нему без доклада. Считается, что и Декларация Бальфура появилась во многом благодаря тому, что британское правительство не могло отказать человеку, внесшему бесценный вклад в оборону империи в критический момент войны с немецкими субмаринами.