Полина Неведомская. Мой любимый великан
В моих детских воспоминаниях папа - настоящий великан. Держу его за руку, бесконечно высокого. Приходится сильно задирать голову, и тогда где-то в небе промелькнут озорные глаза и улыбка. Он любил меня подкидывать, я делала сальто-мортале, в итоге оказывалась у него на закорках и оттуда, как с Эйфелевой башни, смотрела на мир.
Каждый год мы вдвоем ездили в поселок Качу под Севастополем. До одиннадцати лет я постоянно болела воспалением легких, и лето мы проводили на море — отец дружил с директором местного санатория. Жили в маленьком домике. Две койки и тумбочка, холодильник общий в коридоре, туалет и душ на улице — вот и все удобства.
Папа, конечно же, хотел, чтобы дочка на море зарядилась витаминами, и часов в шесть утра бежал на рынок купить у бабушек черешни. Самой свежей, первой, лучшей. Просыпаюсь, а передо мной огромная чашка помытых фруктов: гора черешни — и пурпурной, и алой, и желтой, клубника, персики. Он обожал со мной плавать. Называл себя «дельфинчик Лешенька». Помню, как сижу на широкой отцовской спине, он громко выпускает ртом воздух: «фрр», а я смеюсь.
Он был удивительно трогательным отцом и неуемным в проявлениях любви. Много лет спустя, когда у меня родился первый сын, мы слегка поспорили на тему воспитания. Я считала, что нужно быть строже, не баловать Артемия. Папа возразил: «Я же тебя баловал — и не испортил!»
Он часто ездил с БДТ, в котором служил, на гастроли. Кроме того, много снимался и колесил с концертами по области, поэтому дома подолгу отсутствовал, и я очень сильно скучала. Помню, дверь открывается, я бегу, обнимаю его крепко-крепко и плачу навзрыд от избытка чувств. Мне его так не хватало! А папа устраивает феерический праздник — достает из чемодана «гостинцы» для нас с мамой: платье такое, платье сякое, игрушки...
К Новому году клал под елку подарки якобы от Деда Мороза. Однажды появился «настоящий» Дед Мороз. Но я — театральный ребенок (меня в БДТ принесли в полуторамесячном возрасте) и хорошо знала, что такое постижерский цех, где делают бороды и усы. Дед Мороз усадил меня на коленки и просит: «Деточка, прочитай-ка стихотворение!» Его лицо близко-близко, и тут я замечаю сеточку вокруг усов. Сразу все поняла. Ему-то сказать постеснялась, отвела папу в сторонку и прошептала: «Знаешь, а Дед Мороз ненастоящий. У него усы и борода наклеены».
У отца было коронное новогоднее блюдо — утка с антоновскими яблоками. Традиция появилась, когда я родилась, поэтому сколько мне лет, такая по счету и утка. Отец торжественно вносил ее на блюде в комнату и объявлял номер: одиннадцатая, двадцатая, тридцатая... Над ней он колдовал на кухне часами, а после того как утка съедалась, на оставшемся соке готовил бигос из сосисок, нескольких видов колбасы и квашеной капусты с травами, которые привозил отовсюду.
Маленькой я не понимала, насколько отец популярен. Если показывали «Мачеху», в детском саду всех сажали перед телевизором на стульчики, потому что «у Поли Неведомской папа снимается в кино». Видя, как он на экране ссорится с Татьяной Дорониной и говорит «Все, не могу больше!», я рыдала со страшной силой. Думала — его обидели.
То, что являюсь дочерью известного актера, в полной мере ощутила в школе. Но повышенное внимание страшно утомляло. Доходило до того, что стеснялась называть свою фамилию и представлялась маминой: Дмитриева. Так же поступила, записываясь в театральный кружок, боялась, если скажу Неведомская, замучают расспросами. Ведь в любимом Зоологическом музее мы с папой не успевали подойти к первой витрине, как вокруг собиралась толпа. Я терпеливо ждала в сторонке, пока все эти люди получат автографы и разойдутся.
У отца в сумке всегда лежала пачка открыток сантиметра четыре толщиной. В «Союзпечати» карточки с портретами актеров стоили копейку, папа покупал их сам. У каждого он спрашивал имя и писал к примеру: «Светлане, с любовью. Леонид Неведомский». Он был безотказным и негордым. На прощании многие говорили о папиной патологической скромности. Его любили миллионы, а ему все время казалось, что недостаточно хорошо сыграл и вот эту роль, и ту, и что в кадре был не слишком убедительным.
К его семидесятипятилетию в БДТ планировали бенефис, спрашивали — что поставить. Папа отказался от торжеств и чествований. Попросил, чтобы в этот день играли спектакль с его участием «Дама с собачкой», очередной, на Малой сцене. И благодарность от президента вручали в гримерке. Я поначалу даже обиделась за него, а оказалось — отец сам так хотел.
На юбилей банкета не устраивали. Валя, вторая папина жена, накупила пирогов, которые он любил, что-то принесла я. Приехал худрук БДТ Андрей Могучий, коллега отца Саша Куликова и дядя Жора Штиль, его давний друг. Посидели дома, попили чайку. Повспоминали какие-то забавные истории, например как Неведомский постоянно забирал женщин из роддомов: дочку Олега Басилашвили, который в самый ответственный момент приболел, или Нину Усатову с сыном. Если отцов по какой-то причине рядом не оказывалось, именно мой папа гордо выносил малышей за порог... Вечер получился необычайно теплым, отцу надарили море цветов, и ему этого было достаточно.
Он терпеть не мог официоза. Предпочитал посидеть в кругу семьи, обожал дом, дачу, рыбалку, любил собирать грибы, водить машину. Помню, много лет назад купил у Кирилла Лаврова старую «Волгу», которую по-хорошему нужно было сдать в металлолом. Каждые выходные они с дедушкой отправлялись в гараж «крутить гайки». Естественно, пропускали по рюмочке. Это был ритуал. Правда, в последние годы за руль не садился: плохо себя чувствовал. Кстати, из-за своей скромности народный артист России Леонид Неведомский долгое время ездил в театр на метро.
Папа считал: для человека должно быть главным счастье тех, кто рядом, и я стараюсь жить по его понятиям. Не то чтобы мне железными гвоздями это вбивалось в мозг, просто видела, как все в семье друг к другу относятся. Даже водопроводчика или почтальона, который принес телеграмму, не отпускали, пока не напоят чаем с баранками и вареньем. Накричать на человека, унизить его, задирать перед кем-то нос считалось неприличным и неприемлемым.
Я советовалась с папой, которого всю жизнь считала лучшим другом, по любым вопросам: и человеческим, и профессиональным, и женским. Вообще-то он хотел мальчика, даже придумал имя сыну — Артем. А на свет появилась дочка. Но папина мечта исполнилась, своего первенца я назвала Артемий. С его отцом мы прожили восемь счастливых лет, хоть и не были расписаны. Игорь не имел отношения к кино и театру.
Когда у меня случился первый серьезный роман, папа догадался сразу. Я в Сочи танцевала с концертной бригадой. Приехала домой, он посмотрел и улыбнулся: «Ты стала женщиной». Вскоре познакомила папу со своим избранником. Он предложил: «Ребята, живите вместе, можете даже у нас. Просто не спешите регистрироваться». И оказался прав. С тем парнем мы вскоре расстались.
Наверное, я долго не могла устроить свою личную жизнь потому, что папа всегда был идеалом мужчины — пловец, боксер, великолепно играл в теннис и футбол. При этом мастер на все руки. Сам построил дачу и привез нас туда, когда на столе уже чашечки и тарелочки расставил. На участке посадил яблони и тринадцать берез, каждой дал имя. С тех пор прошло много лет, деревья разрослись, перекосили своими корнями баню, но срубить рука не поднимается. Ведь они — часть папиной души.
Он коптил рыбу в собственной коптильне. Для папы это было целым ритуалом: утром набрать в лесу ольховых веточек, внутрь каждой рыбки положить особую травку... Потом кладет на поднос и всех соседей угощает: рыбку — другу Гене Богачеву, рыбку — Аде Андреевне, дяде Саше, Лиде, дяде Севе. Ну и нас, конечно, не забывает.