«Наука и жизнь» № 11, 1982 г. Ещё не кровь, но уже не водица
Летом этого года, в самый разгар знойного московского августа, проходил в столице Первый Всесоюзный биофизический съезд. Он был торжественно открыт в большом и нарядном Государственном концертном зале (гостиница «Россия»), а потом двадцать секций съезда в течение недели работали в университетских аудиториях физфака и биофака на Ленинских горах. Слово «Первый» в названии съезда может показаться странным — нашей биофизике уже более шести десятилетий (кстати, одним из первых научных центров, созданных в советской Москве, был Биофизический институт), и за это время биофизики не раз собирались на разного рода научные конференции, симпозиумы, совещания и т. п. Но вот именно съезд проводился впервые, и в отличие от иных научных собраний он должен был, как пояснили компетентные люди, собрать специалистов всех — именно всех! — биофизических направлений, дать общую, интегральную картину, произвести фронтальную инвентаризацию сделанного.
[…]
Естественно, и речи быть не может о том, чтобы в журнальных заметках отразить все интересные проблемы, обсуждавшиеся на съезде. О некоторых из них со временем наверняка будет рассказано в журнале, о некоторых уже рассказывалось (см., например, «Наука и жизнь» № 2, 1980 г. — статья «Эти удивительные волны в активной среде»; № 12, 1981 г. — «Зрительный пурпур — родопсин»; № 3, 1981 г. — «Подвижный ген»; № 6, 1979 г. — «Этапы биоэнергетической эволюции» и другие публикации). Здесь же для относительно подробного пересказа выбрана одна тема, ей отчасти был посвящён секционный доклад Ф. Ф. Белоярцева, Г. Р. Иваницкого, И. Л. Кнунянца, Б. И. Исламова, Е. И. Маевского, К. Н. Макарова, В. С. Симоненко, С. М. Чилая «Жидкостномембранная оксигенация крови и изолированных органов».
По нашей просьбе один из начинателей этих работ в стране, доктор биологических наук Феликс Фёдорович Белоярцев (по образованию врач, ныне руководитель лаборатории Института биофизики АН СССР в Пущино-на-Оке) рассказал о большой интересной проблеме, которая была затронута в докладе лишь частично, порекомендовал отечественную и зарубежную литературу, снабдил оттисками научных статей. Именно из этой обильной информации родился публикуемый ниже рассказ, тема которого официально именовалась бы так: «Перфторуглероды в биологии и медицине».
По многим показателям можно отличать одного человека от другого — рост, вес, место жительства, социальное положение, цвет глаз, зарплата, жилищные условия, возраст... Но есть линия, которая без всякого учёта этих параметров делит всё человечество на две части — на людей, в данный период беззаботных, счастливых, и тех, кому плохо, кого придавило горе. С какой-то удивительной лёгкостью, бывает, перебрасывает человека судьба через невидимую эту граничную линию — вот только что ты был весел, весь во власти житейских радостей, мелких забот, и вдруг какой-то неуловимый поворот событий, быстро гаснут все краски, уходит куда-то шумный весёлый мир, и ты уже отбиваешься, как можешь, от безжалостных чёрных драконов беды.
Прекрасным весенним днём, в воскресенье, в далёкой стране NNN, в маленьком городе NN, гуляла восьмилетняя девочка N со своими родителями по людным улицам. Вдруг, пытаясь поймать выскочивший из рук мячик, она выбежала на дорогу и мгновенно была сбита проезжавшим автомобилем — в одну секунду трёх только что счастливых людей будто какой-то волной перебросило в мир непоправимой трагедии.
Девочку N удалось быстро доставить в госпиталь (кстати, единственный в городе NN), где у неё обнаружили несколько не очень тяжёлых травм, однако огромную потерю крови — почти шестьдесят процентов. При такой кровопотере человек не может жить. С одной стороны, потому, что в сложной гидравлической машине кровоснабжения остаётся недопустимо мало рабочего вещества, мало жидкости. Ну а кроме того, слишком мало остаётся эритроцитов (красные кровяные тельца, своего рода микробаллоны для перевозки газов), чтобы разнести всем потребителям, всем органам и тканям нужное количество кислорода и вывести отходы производства — углекислый газ. Если в организме осталось 50—60 процентов крови, то её можно, грубо говоря, развести пожиже, пополнить сосудистую систему плазмозаменителем, жидкостью с определёнными физическими свойствами. При этом вся гидравлика будет работать нормально, а оставшегося количества эритроцитов кое-как, но хватит, чтобы снабжать органы ткани кислородом. Но если потеряно 60 процентов крови, если остаётся меньше половины того, что должно быть в сосудах, то помочь может только донорская кровь с хорошим содержанием эритроцитов и, разумеется, кровь именно той группы, которая нужна больному.
В госпитале, куда привезли девочку, возникло чрезвычайно серьёзное осложнение: имевшаяся в распоряжении врачей консервированная кровь нужной группы давала отрицательные пробы (эритроциты донорской крови склеивались сывороткой крови самой девочки), а значит, переливать эту кровь ни в коем случае нельзя было. Такое иногда бывает, если больному раньше, может быть, даже очень давно, уже переливали большое количество крови, и на многие её белки иммунная система организма выработала антитела — организм в какой-то мере оказался иммунизированным к чужой крови. В таких случаях приходится искать, как говорят врачи, индивидуального донора, чья кровь ещё не знакома организму и поэтому её введению организм не сопротивляется.