Фрэнсис Макдорманд. Нестандартная
Когда-то она саркастически говорила, что режиссеры выбирают ее не "за", а "вопреки": "Я вечно была то слишком старой, то слишком молодой, то слишком худой, то слишком толстой, то слишком высокой, то слишком низкорослой. Пока им всем вдруг не понадобился "кто-то другой", нестандартный. И признаться, быть нестандартным не так уж плохо".
В день вручения «Оскара» четвертого марта 2018 года Фрэнсис, ее муж Джоэл Коэн и сын Педро позавтракали, позанимались делами, потом быстро оделись, толкаясь перед зеркалом, и поехали в лос-анджелесский театр «Долби». Странно с точки зрения знаменитостей, готовящихся к главному вечеру года несколько месяцев. Но эта голливудская семейка не видела необходимости в подобной суете: Джоэл и Педро честно надели костюмы и галстуки, Фрэнсис — одно из немногих вечерних платьев, даже не подумав накраситься, а короткие волосы причесала буквально пятерней.
В чем только она не появлялась на престижных церемониях — однажды дошло до джинсового комбинезона. Но придирчивые светские хроникеры только превозносили на все лады ее смелость и независимость. Фрэнсис же вовсе не пыталась демонстрировать бунтарский нонконформизм. Просто трезво оценивала, как нелепо будет выглядеть в дизайнерских платьях при своей негламурной внешности. Но раз уж оскаровская ярмарка тщеславия непременно требует именно кутюрного наряда — что ж, вот вам Valentino, удобное, не сковывающее движений платье, лишенное даже намека на сексапильность. Вот она, Фрэнсис Макдорманд. Такая, как есть.
У входа пришлось демонстративно обогнуть ведущего утреннего радиошоу Райана Сикреста — большинство актрис объявили ему бойкот: Сикрест обвинен в сексуальных домогательствах, и хотя ничего пока не доказано, вокруг него уже образовался вакуум. Нынешняя церемония проходит под знаком феминистских ценностей и недавних скандальных разоблачений, и если Фрэнсис победит, ей, сыгравшей немало битых жизнью женщин, будет что сказать.
Она смеялась над первой удачной шуткой ведущего, комика Джимми Киммела, когда спешившая по проходу опоздавшая дама прошептала: «Я болею за вас! Удачи, Фрэнсис!»
Фрэнсис Макдорманд. Имя, с которым она живет сколько себя помнит. Интересно, как сложилась бы жизнь, если б ее звали Синтией Энн Смит? Актриса попыталась представить титры своего последнего фильма «Три билборда на границе Эббинга, Миссури», кадры из которого скоро замелькают на экране. Лицо ее, а имя — другое. Синтией Энн Смит ее звали полтора года — со дня рождения двадцать третьего июня 1957 года. Это время в памяти не сохранилось ни единой подробностью. Ни место рождения, городок Гибсон в штате Иллинойс. Ни кроватка в приюте. Равно как и лицо женщины, отдавшей новорожденную дочь сотрудникам социальной службы.
Много лет спустя Фрэнсис скажет, что ее биологическая мать, судя по всему, была так называемой «белой швалью» — из тех, что живут на пособие в трейлерном парке, пьют, не желают ни работать, ни учиться и бессмысленно растрачивают жизнь.
Она никогда не хотела разыскать женщину, бросившую дочь как бездомного котенка. Лет в пятнадцать ей предложили это сделать, но Фрэнсис категорически отказалась. У нее есть предположения: возможно, та была прихожанкой церкви Вернона Макдорманда, приемного отца Синтии Энн Смит. И она старается не думать о неслучившейся жизни, в которой ее не отдали в приют, а Норин и Вернон не взяли к себе, дав новые имя и судьбу.
Приемные родители были выходцами из Канады. Вернон — пастор церкви «Ученики Христа», Норин — медсестра, ухитрявшаяся совмещать службу с обязанностями церковного секретаря и работой в женских организациях и детских группах при церкви. Своих детей у супругов не было — ни разу Норин не смогла выносить ребенка, и Макдорманды последовательно усыновили троих малышей из приюта: Кеннета, Дороти и Фрэнсис, которую называли Фрэн.
Много позже она скажет о родителях коротко и просто: «Они дали мне моральный барометр» и сравнит семейный быт Макдормандов с картинами Нормана Роквелла — пение церковных гимнов, спагетти с мясным соусом на ужин, летние христианские лагеря под руководством отца... Норин работала полный день, на ее попечении было много людей, но каждый вечер стол украшал приготовленный ею десерт — от трехслойного торта «Леди Балтимор» до фруктового пирога с апельсиновым желе, о которых Фрэнсис до сих пор вспоминает, закрывая глаза.
Семья часто переезжала из-за работы Вернона, когда тот принимал очередной приход, и детство Фрэнсис прошло в череде маленьких протестантских городков вроде Хиллсборо, Стейтсборо, Чаттануги и в разных штатах: Джорджия, Иллинойс, Теннесси, Кентукки... И везде Макдорманды сразу же становились авторитетной частью местного общества: кормили бездомных, собирали для них одежду, лечили, привечали. Их опека не ограничивалась людьми, полноправными членами семейства стали девять кошек.
В итоге Макдорманды осели в маленьком городке Монессене близ Питтсбурга, штат Пенсильвания. Здешние жители работали на сталелитейном заводе, простых обитателей Монессена Фрэнсис неоднократно будет играть в дальнейшем. Здесь девочка окончила школу. Со временем стало ясно, что у нее есть актерские способности и острая наблюдательность.
Вернон и Норин воспитывали детей в довольно жестких религиозных правилах: везде и всюду те должны быть примером для окружающих. Но при этом не ограничивали их в мечтах и склонностях, и тяга младшей дочери к публичным выступлениям не порицалась, а даже поддерживалась. Как ни странно, этому способствовала профессия отца: проповеди Вернона пользовались большим успехом, он отлично владел аудиторией. Каждая речь преподобного Макдорманда по сути являлась хорошо поставленным сценическим этюдом, и у него было чему поучиться.
В средних классах в Монессене способности четырнадцатилетней Фрэн разглядела преподаватель английского: запоем читавшей девочке она предложила выступить со сцены с отрывком из «Макбета». А затем ее приняли в театральный кружок — впрочем, о том времени актриса впоследствии вспоминала не без досады. Полненькая, в очках, с лицом грубоватой лепки, девочка не могла претендовать на главные роли.
На ее долю выпадали мелкие эпизоды с минимумом слов, когда нужно было что-то прокричать или упасть в обморок на заднем плане. И тем не менее ничего другого ей не хотелось. Так что в колледже Бетани в Западной Вирджинии уже осознанно изучала театральное искусство (колледж курировался церковью «Ученики Христа», и можно было рассчитывать на стипендию). Затем она поступила в Йель — в школу драмы.
В 1982-м, выпустившись, Фрэнсис отправилась в Нью-Йорк, где сняла квартиру в Бронксе. Там-то и случилось одно из важнейших знакомств. Ее соседкой стала Холли Хантер из Джорджии, тоже не отвечавшая журнальным стандартам красоты, но при этом явно талантливая и незаурядная. Они подружились сразу и навсегда. Холли была младшим, седьмым ребенком в большой семье фермеров. Девушки принялись штурмовать актерские агентства и бегать на прослушивания.
Кто знал тогда, что маленькая решительная Холли станет звездой «Теленовостей», «Имитатора» и «Пианино», за которое в 1994 году получит «Оскар»? Но до успеха оставалось больше десяти лет, пока же подруги не брезговали обычными актерскими подработками — съемками в рекламе дешевого пива и обслуживанием столиков в забегаловках. Участие в малобюджетных спектаклях далеко за пределами Бродвея почитали за счастье.
Однажды Холли сходила на пробы, но не стала биться за роль, поскольку ее пригласили в очередную пьесу. Предложила попытать счастья Фрэн: фильм дебютный, сценаристы и режиссеры — ребята странноватые, но интересные, они, кстати, братья. Как знать, может, что-то и выйдет. Как минимум — заработаешь на оплату аренды квартиры. Фрэнсис пошла к Коэнам, и жизнь совершила судьбоносный поворот. После фильма «Просто кровь» будто поднялся занавес — отныне простоев у Фрэнсис не случалось. Она снялась в своем первом сериале «Блюз Хилл-стрит», а главное — попала на Бродвей и в 1988 году была номинирована на «Тони» за роль Стеллы в «Трамвае «Желание».
...Музыкальный номер между номинациями. Фрэнсис опускает глаза, машинально крутя обручальное кольцо на пальце, и сразу бросает взгляд на сидящего рядом мужа. Тот, как всегда, невозмутим. Ох уж этот брачный символ! С ним связана забавная история, о которой в свое время любили посплетничать репортеры. Ну да, обручальное кольцо Фрэнсис когда-то принадлежало первой жене Джоэла Коэна. За два десятка лет многие пытались разыскать ту женщину, но даже ушлым ищейкам-репортерам не удалось. Ни Джоэл, ни его первая жена не горят желанием открывать эту короткую главу.
Одному журналисту чудом удалось узнать имя бывшей миссис Коэн — похоже, Нэн, кажется, она изучала лингвистику в Техасском университете и во второй раз вышла замуж за коллегу, но на этом поиски заглохли. А кольцо — что такого-то? Хорошая вещь, тратить деньги на новое нет никакого практического смысла, а в плохие приметы Фрэн не верит. И правильно: обручальное кольцо другой женщины вот уже больше двух десятилетий отлично смотрится на ее безымянном пальце.