История науки в оптике собственного жизнеописания
Юбилейный автопортрет журнала «Знание – сила» 1
Совсем скоро, в январе 2026-го, нашему журналу исполнится 100 лет. В преддверии столь важного для нас события мы публикуем исследование в сфере истории науки, выполненное омскими учеными. Оно посвящено изучению роли и места науки в социалистическом строительстве на примере журнала «Знание – сила», а если точнее, на изучении самоописания… ряда юбилеев журнала. Как ни странно, такой подход позволяет выяснить очень многое из истории нашего издания.
1. Исследование выполнено при финансовой поддержке РНФ в рамках научного проекта № 23-28-007-58.
В далеком 1926 году вышел в свет первый номер научно-популярного журнала «Знание – сила». Уже 100 лет читатели всех возрастов узнают новости из мира естественных, технических, в меньшей степени гуманитарных, наук, хотя в последнее время данная диспропорция существенно изменилась. Большая часть статей – это художественный рассказ о русской/советской науке и ученых.
Популяризация науки в СССР являлась важной частью государственной научной политики. К середине 1980-х годов каждая двадцатая книга в СССР была научно-популярной. Научно-популярные журналы, как и сама популяризация, укоренены в научной культуре. Это феномен не только отечественной истории науки, и он представляет собой сложный объект для изучения. Авторы данной статьи в рамках грантового проекта РНФ «Публичная история советской науки в социокультурном пространстве второй половины XX века (Институты, способы конструирования и формы трансляции)» попытались преодолеть существующую иронию в отношении самого понятия популяризации с его сложившейся отрицательной коннотацией и представить роль и место отдельных коммуникативных площадок в циркуляции научного знания. С одной стороны, о явлении популяризации науки мы слышим с различной частотой упоминаний в информационном пространстве обыденной жизни (радио, телевидение, подкасты, интервью, мультимедиа), что вселяет, казалось бы, ясность и простоту в трактовку термина «популяризация», но это обманчивая простота. С другой, отметим, что в понятие популяризации в разные исторические периоды (даже не далеко отстоящие друг от друга) могли вкладываться и вкладывались разные смыслы. Оно неизменно расширялось, вбирая в себя самые различные направления и формы выработки и трансляции научного знания, его внедрения в практическую жизнь. Популяризацию мы рассматриваем как единство социального заказа в широком смысле этого понятия и внутренней логики развития науки как коммуникативной системы. Наука, как известно, коммуникативна по своей сути. Стоит иметь в виду два основных поля направленности данного процесса: академическое сообщество (что явно недооценивается в современном науковедении) и пространство массовой культуры.
Данная тема длительное время была периферийной в истории науки, а в настоящее время в связи с проблемами «упаковки» огромного массива знаний и появления новых форм коммуникации она становится мейнстримной, но требующей осмысления в исторической ретроспективе.
Функции популяризации науки многообразны и плотно вмонтированы в пространство культуры. Выделяется эволюция форм популяризации науки в контексте социальной истории. В терминологии историка науки А. Г. Ваганова в европейской истории это следующие формы: «1. «Народная наука» (Popular Science): XVII – начало XVIII века. Главные функции научной популяризации на этом этапе – развлечение публики и первоначальное просвещение; 2. «Промышленное просвещение» («Пособия в помощь техническому любительству»): 1750—1850 гг. Главные функции – учебно-прикладная; научные и технические знания для ремесла, снижение цены доступа к знаниям; 3. «Занимательная наука»: середина XIX – середина XX века. Главные функции – просвещение и пропаганда научно-технических знаний, учебно-прикладная; 4. «Научпоп» (Popular Science): середина XX – начало XXI века. Главные функции – часть развлекательного бизнеса, имиджевая». Особенностью этого процесса в России автор считает совмещение первых двух форм и хронологическое запаздывание на первых порах в сравнении с европейским процессом.
А на стыке социальной и культурной истории данная проблема представлена в интереснейшей монографии К. Г. Фрумкина, в которой процесс популяризации науки рассматривается не только как результат научной политики государства, но и как важный элемент публичной культуры, связанный с менталитетом определенной страны и спецификой формирования научных сообществ, с динамикой средств коммуникации.
Итак назовем основные функции популяризации науки: 1) просветительская, связанная с формированием мировоззренческой картины социума; 2) просветительски-обучающая, вовлечение в творчество молодого поколения с акцентом на учебно-прикладном знании (по выражению одного из иностранных исследователей, свидетеля грандиозного празднования 220-летия АН СССР, «вербовка сержантов от науки»); 3) имиджевая, формирование образа национальной науки и ученого; 4) самоидентификации научного сообщества, трансляции и формирования профессиональных и междисциплинарных конвенций.
Мощным триггером для активизации этих функций являются академические юбилеи. В научно-популярных журналах юбилеи различного рода выступают как действенный способ реализации научной политики. В принципе это стандартный и неоспариваемый нами ход рассмотрения отдельных коммуникативных площадок, характерный для современных исследований форм бытования и циркуляции научного знания. А что если изменить подобный подход и посмотреть еще на саморефлексию того или иного журнала в связи с собственными юбилеями, что мы и попытались сделать на примере журнала «Знание – сила». При этом в качестве гипотезы полагаем, что такое рассмотрение позволит прояснить корреляцию позиции журнала с историей науки. Удастся ли в этом случае, как писал поэт, «увидеть небо в чашечке цветка»?