Александр Невский и его время
В этом году исполняется 805 лет со дня рождения святого Русской православной церкви, князя Александра Невского (1220—1263). Он правил в тяжелое для нашего отечества время. В 1237—1240 годах большая часть русских земель была разорена монгольским нашествием.
Ай да что да казна-то, казна, она новго-, ай новгородская,
Ай да богаче князя она да моско-, ай да московского Садко
Беды Русской земли
Жизненный путь Александра Невского начался в эпоху феодальной раздробленности на Руси. В общих междоусобицах давно была отброшена идея «Русской земли», великого единого государства, воспетого летописцем Нестором в своей «Повести временных лет», которая, как он писал в подзаголовке, вся была посвящена тому, «откуда пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить и как возникла Русская земля». Вследствие политических интриг страна распалась на множество частей (уделов), чьи правители были обречены воевать друг с другом до полного разорения своих и чужих владений.
И чем горше было памятливым людям видеть эту «мерзость запустения», разросшуюся там, где при дедах простиралось «святое место» (Мф. 24:15), – тем чаще оживала эта утраченная идея в умах князей и людей из их окружения.
Одни из них, впрочем, пока еще радовались и упивались своим самовластием, мечтая разве что о том, как захватить пядь соседнего княжества да несколько городов в придачу, и готовы были ради этого развязать поистине братоубийственную войну, ибо против кого из князей они ни повели бы свое войско, они повели бы его против своего кровного брата, пусть и родство с ним звалось бы «седьмой водой на киселе». Уж слишком далеко раскинулись ветви генеалогического древа Рюриковичей, приближая в перспективе степени родства между отдельными князьями к исчезающе малой величине.
Понятие «Русской земли», охватывавшее все области, которые платили дань Киеву около 1000 года, в период, пожалуй, наивысшего могущества древнерусского государства, когда им правил князь Владимир Святой, имело еще и сакральное измерение, было «Святой землей», поскольку князь всю ее крестил, отвратив от язычества и обратив в христианство – в православную веру, перенятую от Византии.
Однако по мере того, как отдельные княжества фактически обретали независимость, их подданные должны были служить лишь своему князю и быть патриотами своего клочка земли. Другие же области Русской земли становились для них чужими, а со временем – и враждебными. Ну а для наиболее сильных и могущественных князей идеей фикс – безумной, навязчивой идеей стал захват Киева, который, по мнению ряда историков, был важен не только как главный политический центр единой прежде страны, но и как ее сакральный центр.
Киев для жителей тогдашней Руси был чем-то вроде Иерусалима – главного города исконной Святой Земли. Недаром самый властный русский правитель XII века Андрей Боголюбский, великий князь Владимирский, прикладывал все усилия, чтобы доказать, что его столица, Владимир, как писал современный российский историк И. Н. Данилевский, «должна была стать преемницей Киева в деле спасения Русьской (православной) земли, т. е. Новым Иерусалимом» («Русские земли глазами современников и потомков (XII—XIV вв.)», лекция 3, 2001).
В 1169 году князю Андрею наконец удалось захватить стольный град Киев. «Город был разграблен, сожжен, население убито или взято в рабство» – лаконично пишет русский историк М. Я. Геллер об обращении северного деспота с недоступной ему так долго столицей.
Злая честь
Именно в такой – раздробленной и воюющей – стране появился на свет Александр Ярославич, будущий князь Александр Невский. «Князь Александр родился в городе Переяславле-Залесском 30 мая 1220 года», – подводит итог своим разысканиям российский историк Ю. К. Бегунов, автор его биографии («Александр Невский», 2003).
Феодальная разобщенность стала причиной множества бед на Руси – многих междоусобных войн между различными уделами распавшейся державы. Она же привела в 1230‑е годы к великой беде: большинство русских княжеств были поодиночке разбиты и разорены армией монгольского хана Батыя.
Войска Батыя, внука Чингисхана, вторглись в пределы Рязанского княжества в конце 1237 года. Сокрушив армию местного князя Юрия Игоревича, громадное монгольское войско (его численность составляла 150 тысяч человек) захватило Рязань. Началось поголовное истребление ее жителей. И мирные горожане, и воины, «все как равные пали, все одну чашу смертную испили», писал летописец.
7 февраля 1238 года пал Владимир, столица другого княжества. Множество горожан, включая княжескую семью, были в тот день заживо сожжены в Успенском соборе. Пролетев по северо-восточным русским городам, словно тучи стрел, монголы все их превратили в руины: Ростов, Углич, Ярославль, Дмитров, Тверь. Всюду «текла кровь христианская как река сильная!» («Повесть о разорении Рязани Батыем»). В марте была разгромлена и дружина великого князя Владимирского Юрия Всеволодовича. Из его отрубленной головы монголы сделали чашу для питья.
Тело Руси было исколото монгольскими стрелами. Последняя целила в сердце. Осенью 1240 года враги подошли к стенам Киева. До тех пор еще ни один город не спасся, когда его атаковала монгольская рать. Погиб и стольный град Киев. Кульминацией штурма стало 6 декабря 1240 года, когда под ударами монгольских стенобитных орудий рухнула Десятинная церковь, где укрывалось множество людей. Затем монголы, вестники смерти, направились на Юго-Западную Русь, в Волынскую и Галицкую землю. «И не было во Владимире (Волынском) никого, кто бы остался жив», – записал летописец.
Лишь отдельные области Руси были чудом спасены от нашествия. Например, в 1238 году, не дойдя всего ста верст до Новгорода, монголы вдруг повернули назад, не забрав у юного князя Александра Ярославича ни города, ни его жизни.
Монголы поработили завоеванную ими страну. Отныне ее княжества должны были выплачивать им крупную дань, чтобы избежать нового разорения (в список данников позднее был включен и Новгород). Мертвенное оцепенение охватило тогда Русь.
Чтобы на русских землях поддерживался какой-то порядок, монголы назначили им нового правителя – провозгласили великим князем Владимирским, первым монгольским ставленником на Руси, Ярослава Всеволодовича, брата убитого ими Юрия Всеволодовича и отца Александра Невского. За этим назначением пожилому князю пришлось поехать в низовья Волги, в город Сарай-Бату. Ведь отныне русский великий князь становился «служилым человеком» – слугой монгольского государя, которому поручалось управлять вверенной ему территорией. Он должен был приехать к хану и получить у него ярлык на княжение.
Система управления, созданная монголами, писал М. Я. Геллер, «ничем не напоминала, например, турецкого ига на Балканах. Монголы нигде в завоеванных землях не оставляли гарнизонов – что было невозможно в связи с их малочисленностью. Они всюду сохраняли местную власть» («История Российской империи», т, 1, 1997).
Но эта власть теперь была такой же призрачной, как и благополучие героя греческого предания Дамокла. «Злее зла была честь монгольская!» Поездка в ханскую ставку, без чего власть было не получить, оказывалась так же опасна, как вылазка в логово лютого зверя. Много князей русских сложили голову свою на чужбине – в одной из монгольских столиц, где случайный проступок или чей-то коварный навет неизбежно навлекали смерть. И все-таки они ехали туда, порой жили годами, добиваясь ханской милости, интригуя, чтобы получить «земельку» себе – «отчину».
Столиц было две, ближняя и дальняя. Основанный в 130 километрах к северу от современной Астрахани Сарай-Бату, столица Золотой Орды, и Каракорум, столица всей Монгольской империи. От Владимира до Сарая было 1250 километров, а до Каракорума – 4500 километров.
В Сарае правил Батый; в Каракоруме было тогда междуцарствие, монгольский трон занимала Туракина (Дорегене), вдова Угэдэя. Сын Всеволода Большое Гнездо, Ярослав, поехал в Сарай-Бату и был милостиво принят – объявлен великим князем (руины Киева также были отданы ему). Вернувшись на Русь, он не стал восстанавливать Киев, а уехал к себе во Владимир, показывая, что этот город теперь – столица всея Руси.