Роль цикличности в истории
Как обвинитель по делу Бейлиса стал обвиняемым
Летом 1913 года Российская Империя жила в ожидании суда по делу Бейлиса — один из самых громких процессов в дореволюционной России начался в сентябре, завершился в октябре и стал редкой в отечественной истории победой правосудия над политикой. Еще более редким явлением стало малоизвестное продолжение этой истории — в 1919 году обвинитель по делу Бейлиса и сам предстал перед судом и вынужден был оправдываться за участие в скандальном процессе. Специально для Weekend историк и ведущий телеграм-канала Государственного архива РФ «Документальное прошлое: ГА РФ» Станислав Кувалдин рассказывает, как обвинителю по делу Бейлиса пришлось отвечать за свои слова и что из этого вышло.
Часть 1. Процесс
Дело, вошедшее в историю по имени обвиняемого Менахема Менделя Бейлиса, началось 20 марта 1911 года, когда в одной из пещер на окраине Киева был обнаружен труп 12-летнего мальчика Андрея Ющинского со множественными ножевыми ранениями в области шеи, головы и сердца. Почти немедленно после того, как о находке стало известно, в городе появились слухи о том, что Ющинский был убит евреями для источения христианской крови, необходимой для приготовления пасхальной мацы. Анонимные сообщения об этом стали приходить в полицию, версию кровавого навета распространяли правые организации, довольно скоро ее стали обсуждать в прессе, причем как сторонники, так и противники. Киевская полиция изначально к ритуальной версии убийства интереса не проявляла, но и убедительной альтернативы предложить не смогла, а на громкое дело вскоре обратили внимание в Петербурге. В Государственной думе мнения разделились, но ритуальная версия неожиданно нашла поддержку в высших эшелонах власти — в частности, ее посчитал перспективной глава Министерства юстиции и обер-прокурор Сената Иван Щегловитов, после чего на нее же поставил прокурор Киевской судебной палаты. Так главным обвиняемым стал работавший на кирпичном заводе недалеко от места проживания Ющинского приказчик Менахем Мендель Бейлис — его арестовали в июле 1911 года, хотя не только прямых, но и косвенных улик против него не было, а основанием для ареста фактически стал рассказ приятеля Ющинского о том, что в день убийства на кирпичном заводе на них накричал какой-то мужчина с черной бородой.
Из-за отсутствия весомых улик следствие вынуждено было прибегать к сомнительным средствам для доказательства вины Бейлиса, но так же действовали и те, кто отстаивал его невиновность: обе стороны пытались представить фальшивых свидетелей, а также подкупить лиц, которые, возможно, обладали нужными сведениями. Учитывая, что убийство произошло в бедном криминальном районе, а часть ключевых свидетелей была занята в преступной деятельности и готова менять показания, ни у одной из сторон не было перевеса. Расследование тянулось и тянулось, произносились речи и писались статьи о еврейском вопросе, общество резко поляризовалось. Одни утверждали, что государственная власть открыто присягнула черносотенцам и готова ради одобрения крайне правых антисемитов начать средневековый инквизиционный процесс. Другие — что либеральная пресса при поддержке еврейского золота готова на любые ухищрения, лишь бы отвести подозрения от настоящих преступников.
Обвинительное заключение было готово 26 мая 1913 года, и все лето 1913 года Россия готовилась к слушаниям. По свидетельству публициста Владимира Бонч-Бруевича, книжные магазины в Российской Империи были заполнены спешно напечатанными брошюрами, либо рассказывающими об истории преследований еврейского народа, либо, наоборот, разоблачающими кровавые тайны еврейства. Он же фиксировал всеобщее ощущение стыда от необходимости быть свидетелем разбирательства по абсурдному обвинению, которое поддерживалось на государственном уровне. Общественное напряжение росло, процесс обещал быть скандальным, в Министерстве юстиции к делу относились чрезвычайно серьезно — настолько, что вести его в Киев отправили петербургского прокурора Оскара Виппера.
Часть 2. Обвинитель
Едва ли до начала судебного процесса многие в России слышали об Оскаре Юрьевиче Виппере. Из всех участников процесса по делу Бейлиса он был далеко не самым ярким, но именно ему впоследствии пришлось стать его главным представителем.
Оскар Виппер родился в 1870 году в семье известного преподавателя физики и математики, а затем директора Московского училища живописи, ваяния и зодчества Юрия Виппера. Его старший брат Роберт Виппер окончил историко-филологический факультет Московского университета и стал известным ученым-историком, Оскар тоже окончил Московский университет и с 1893 года служил на прокурорских должностях, постепенно продвигаясь по карьерной лестнице. Работал в Нижнем Новгороде, Петербурге и Новочеркасске, в 1910-м вернулся в Петербург и стал товарищем прокурора Петербургской судебной палаты — отвечал за ведение следственных действий и поддержку государственного обвинения.
Почему в Киев командировали именно его, сказать сложно: он не был публичной фигурой, не участвовал в политических процессах и делах, привлекавших внимание прессы, был если и не рядовым, то все же одним из многих прокуроров империи, методично делавших карьеру. Сам он впоследствии утверждал, что выбор пал на него, потому что он был выдающимся обвинителем, участвовал в сложных процессах, отличался энергичностью и страстностью: «Есть обвинители, которые не добиваются ничего, я же, если бывал убежден в правоте, то страстно добивался своего. Может быть, здесь вопрос самолюбия, но если я брался за дело, я отдавал ему всю душу». Было ли дело действительно в этих его качествах или в каких-то других обстоятельствах, не так важно. Возможно, в Петербурге просто решили, что киевские прокуроры для такого процесса не годятся, а других подходящих кандидатур не нашлось — не все, понимая очевидные репутационные издержки процесса, были готовы взять на себя защиту столь сомнительного обвинения. Виппер не был известен антисемитскими высказываниями, не принадлежал к каким-либо правым организациям — его взгляды на еврейский вопрос до 1913 года вообще никак не проявлялись, так что оснований считать, что он возьмется за дело со всей свойственной ему энергией, не было. Если верить его последующему признанию, он действительно не сразу согласился вести дело: ознакомившись с показаниями, он честно признался, что не убежден, что сумеет с имеющимися уликами доказать виновность Бейлиса. По его словам, министр юстиции на это ответил ему, что и сам предвидит оправдательный приговор, но все же необходимо, чтобы дело было прослушано. «Нужно пострадать, если дело правое»,— провозгласил Виппер и отправился в Киев.