Как сделать из города машину счастья
Проект Григория Ревзина «Оправдание утопии». Томмазо Кампанелла и его La Citta del Sole
«Город Солнца» Томмазо Кампанеллы принадлежит к числу самых известных утопий, что странно в силу экзотического характера этого сочинения. Есть утопии, определившие развитие мысли или реальность социального устройства,— труд Кампанеллы к ним если и относится, то скорее как назидательный пример неправедности власти. Кампанелла провел в тюрьме больше 30 лет и пережил ужасающие пытки. Его пытали на дыбе непрерывно в течение 36 часов — он симулировал сумасшествие, следователи пытались заставить его в этом признаться. В юридических терминах трудно ответить на вопрос, за что он так страдал, и получается, что он страдал за утопию.
Кампанелла был арестован в 1599 году по доносу за подготовку заговора в Стило в Калабрии с целью освобождения от власти испанской короны и превращения города в центр мирового господства. Это очень маленький городок и очень маленький заговор. С позиций практической политики при таком замысле симулировать безумие нужды нет — все и так налицо. В заговоре участвовали несколько монахов-доминиканцев, за пределы этого кружка он не вышел. Монахи из маленького монастыря были далеки от калабрийского народа, и, хотя недалеко от берегов Калабрии в момент заговора проплывало несколько турецких военных кораблей, найти какие-либо связи между этим обстоятельством и заговором и представить Кампанеллу иноагентом следствию не удалось. Участники в показаниях под пытками называли его новым мессией, пришедшим вместо Христа, или новым государем, пришедшим вместо испанского императора; максимум, в чем их можно было обвинить,— это в произнесении речей друг перед другом. Что касается его собственных замыслов, то историки предполагают, что он собирался как раз построить в Калабрии Город Солнца, но трактат был написан позднее и на следствии об этом речь не шла. Проповедь, прозвучавшая из тюрьмы из уст беззаконно, бессмысленно и жестоко осужденного, обретает, как мы знаем, силу нравственного закона независимо от ее содержания — ровно это и произошло с «Городом Солнца».
Нужно, впрочем, заметить, что «Город Солнца» очень известен, остальное творчество Кампанеллы известно мало — а это человек невероятно одаренный. Это теолог, философ, публицист, политик, маг, драматург, по современным оценкам — один из крупнейших поэтов барокко. Русский итальянист Николай Всеволодович Котрелев писал о его поэзии: «И латинский его стиль, и итальянский отличаются дерзким — и не понятым в его время — пренебрежением к школьным нормам подражания древним. Это позволило Кампанелле вылепить свое слово в необычном для той эпохи соответствии с каждым поворотом яростной мысли».
У Кампанеллы слово — даже тогда, когда он занят в стихотворении самыми отвлеченными метафизическими вопросами,— пропитывается волей и чувством, изменяет свою внутреннюю структуру, запечатлевая в себе полноту духовного и душевного изъявления личности. Н. В. Котрелев
Увы, заточение изолировало Кампанеллу от развития современной ему науки и культуры, он был ограничен в круге книг столетней давности, и для Европы 1630-х, когда он вышел из тюрьмы, оказался анахронизмом. Декарт отказался с ним встречаться, Марен Мерсенн, более общительный французский математик, оставил о нем следующий отзыв: «Я видел почтенного отца Кампанеллу. Я понял, что в науках он ничему не может нас научить. Мне говорили, что он очень сведущ в музыке, но, задав ему несколько вопросов, я обнаружил, что он не знает даже, что такое октава. Впрочем, у него отменная память и живое воображение». Инквизиции, узником которой он был, более или менее удалось погубить этот ум и талант для науки — он думал теми инструментами, которые запомнил в юности. Но в XIX веке он пригодился делу революции.
Карл Каутский, виднейший проповедник марксизма, в своей не особенно глубокой книге «Предшественники новейшего социализма», объявил главным в «Городе Солнца» отказ от частной собственности, и у него получилось, что за эту идею философ стал мучеником. Это полезно для пропаганды. Собственность, однако, не главный вопрос ни для Кампанеллы (он монах, общность имущества для него куда менее революционная идея, чем для Каутского), ни для его трактата, в котором ее отсутствие — это более или менее утопический штамп — общее место. Кампанелла вышел из круга идей ренессансного неоплатонизма, Марсилио Фичино, Пико делла Мирандолы (людей, работавших за 150 лет до него), проблемой трактата было практическое внедрение в жизнь утопии Платона, а тот частную собственность уже отменил. Правда, он отменил ее только для правителей и воинов, а у Кампанеллы ее нет ни у кого. Но он воодушевился предшествующим проектом внедрения Платона — «Утопией» Томаса Мора, написанной за сто лет до того. Там платонический коммунизм уже распространен на всех.