Без названия
Елена Стафьева о выставке Мартина Марджелы
В парижском Lafayette Anticipations, культурном фонде Galeries Lafayette, до начала января можно увидеть выставку работ Мартина Марджелы. Художественных работ — скульптур, коллажей, живописи, инсталляций и видео. Мартин Марджела вернулся, но в новом качестве.
Ну как в новом — едва ли для кого-то, кто следил за модой последних 30 лет вообще и за творчеством Марджелы в частности, не было очевидным, что видение Марджелы — это видение художника, что подход его — это подход художника. Дженни Мейренс, его партер с самого основания дома Maison Martin Margiela и до его продажи, говорит в документальном фильме о доме: «Конечно, он художник, и если бы он не занялся модой, то достиг бы признания как, например, концептуалист. Мода была для него прежде всего средством самовыражения».
Живописью Марджела занимался еще до моды — он проучился три года в художественной школе Sint Lukas в Хасселте, прежде чем поступить в 1976 году в Антверпенскую королевскую академию изящных искусств. И скажем сразу, что его видение, его художественная личность цельна и неизменна на протяжении всех этих более чем 30 лет карьеры — и как дизайнера и как художника. И все его главные темы по-прежнему с ним, хотя кое-что важное все-таки изменилось.
Чтобы попасть на выставку Марджелы, которая, кстати, не имеет никакого специального названия — здравствуй, белый прямоугольник, нужно войти через эвакуационный выход и затем подняться вверх на служебном лифте или по служебной лестнице — здравствуй, любимая изнанка. А тот объект с плакатов выставки, которыми обклеена вся стена Lafayette Anticipations, деодорант, сделанный из фарфора Нимфенбургской мануфактуры и переработанного пластика, серией в 110 экземпляров, вживую вы увидите в самом конце выставки — в магазине, под стеклянным колпаком, с описанием и ценой. Можно было бы и дальше продолжить перечислять все его главные темы и атрибуты, которые мы знали, когда он был модельером,— здравствуйте, парики; здравствуй, trompe l’oeil,— но смысла в этом, кроме простого перечисления, нет никакого, это ничего не открывает. Он сам в письменных комментариях для NYT по поводу открытия выставки говорит так: «Я стал одержим модой очень рано и развил мое собственное видение, представляя ее самым концептуальным способом из всех возможных. Но мне было необходимо исследовать другие среды, чтобы наслаждаться чистым творчеством без границ». Тогда он говорил нам о хрупкости всего человеческого, о новой красоте и о новом приятии всякого и каждого. О чем он говорит нам сейчас?
Выставка организована как лабиринт, стены которого образуются обычными офисными жалюзи, повешенными от пола до потолка, на всю высоту устроенного Ремом Колхасом пространства Lafayette Anticipations. Как всякий лабиринт, он изменяет ощущение пространства, растягивает его, затягивает в него ступившего, а в случае Марджелы еще и создает не просто эффект сюрприза за каждым поворотом, но саспенс специального рода. Арт-объекты, там расставленные, так взаимодействуют друг с другом и со зрителем, что в какой-то момент ты оказываешься внутри этого мира, который балансирует между отстраненностью и тревожностью.