Как Любеткин хотел взорвать Лондон принципами социалистического строительства

WeekendКультура

Автопортрет эмигранта в бетоне

Как архитектор Любеткин хотел взорвать Лондон принципами социалистического строительства и что у него получилось

Текст: Григорий Ревзин

Penguin Pool, 1934. Фото: Fox Photos / Getty Images

Бертольд Рувимович Любеткин — это первый архитектор авангарда в Великобритании. В Англии это фигура культовая настолько, насколько вообще мог быть культовой фигурой архитектор до эпохи поп-архитектуры 1990-х — широкой публике он неизвестен, но в профессиональном кругу это звезда первой величины. Но при этом он не просто эмигрант из СССР, он эмигрант, вывезший образ СССР 1920-х с собой и на следовании этому образу состоявшийся. Из-за этого его вещи производят достаточно фантастическое впечатление — это не столько восхищение шедеврами архитектуры (хотя у него есть одна работа шедеврального уровня), сколько восхищение от успешного эксперимента по пересадке советской ткани в чужой организм. Выглядит это, как если бы коту приживили плавники, а он после этого жил бы и плавал.

Бертольд Любеткин родился в Тифлисе в 1901 году (и на этом основании сегодня его принято называть эмигрантом из Грузии). В 1916 году он поступил в художественное училище в Петербурге, был свидетелем революции, которую приветствовал. Поступил во ВХУТЕМАС, где учился у Любови Поповой и Александра Родченко. В 1922 году уехал в Берлин, работал у Эля Лисицкого, помогая ему в организации первой выставки русского искусства в Берлине и потом в издании журнала «Вещь». В 1922 году вывез своих родителей в Варшаву (они погибнут в 1942 году в Освенциме), в 1923-м поступил в Варшавский политехнический институт (получил диплом экстерном в 1925-м). Как специалист по устройству зарубежных выставок СССР попал в команду Константина Мельникова, которая в 1925-м делала павильон СССР на Всемирной выставке современных декоративных и промышленных искусств в Париже (это одно из самых знаменитых зданий ХХ века). Видимо, очень себя проявил — Мельников передал ему заказ на самостоятельное проектирование советского торгового павильона на выставке в Бордо.

Бертольд Любеткин, 1947. Фото: Baron / Hulton Archive / Getty Images

Как и Мельников (спроектировавший в Париже гараж для такси), Любеткин пытался зацепиться за какие-то заказы во Франции, но был более успешен. Сначала его сосед по квартире, художник цирка Роланд Тутин, заказал ему проект акробатического зала циркового ночного клуба Club Trapeze Volant, а после этого он вместе с польским архитектором Жаном Гинзбергом построил жилой дом на авеню де Версаль, 25. Этот дом сохранился, там забавная, вполне конструктивистская терраса, напоминающая крышу дома Наркомфина в Москве. Одновременно он поступил на архитектурный факультет Французской академии, учился (и проходил в стажировку) у Огюста Перре, отца всех французских авангардистов. Джон Аллан, главный исследователь и биограф Любеткина, доказывает, что до 1931 года Любеткин считал, что вернется в Россию, и свое десятилетнее отсутствие рассматривал как годы ученичества, необходимые для успешного строительства социализма. В 1931 году он принял участие в конкурсе на Дворец Советов — надо сказать, несколько парадоксальный проект в свете его биографии. Хотя Аллан находит в нем влияние Ecole des Beaux-Arts (акцентированная осевая композиция), на мой взгляд, никаких следов берлинского и парижского обучения в этой вещи нет. Кажется, она прямо вышла из ВХУТЕМАСа, из круга Ильи Голосова. Но дела в СССР пошли таким образом — сталинское уничтожение авангарда,— что Любеткин вместо России поехал в Англию.

Не знаю, почему в Англию, страну, наименее затронутую модой на авангард. Любеткин был первым авангардным архитектором, ступившим на землю острова, за ним позднее появились беглецы из Баухауса, гораздо более именитые, в частности Вальтер Гропиус и Ласло Мохой-Надь, но они там не прижились. И ему, начинающему молодому архитектору-эмигранту, удалось получить очень статусные заказы, а им — ничего. В 1931 году он проектирует виллу в Паддингтоне для семьи Харари (про них я ничего не знаю) и частный дом в Лондоне для Гертруды Бинг и Фрица Заксля, директора Института Варбурга и профессора Курто, едва ли не главного центра европейского искусствознания начиная с середины 1920-х и вплоть до 1980-х. Оба дома в итоге не были построены, но денег за проектирование (или каких-то других) Любеткину хватило на то, чтобы основать в Лондоне собственную фирму — «Тектон».

Позже, в начале Холодной войны, в 1947–1951 годах, его достаточно активно обвиняли в том, что он советский агент влияния, но доказательств этому нет, а атмосфера в то время была такая, что подозрения недорого стоят. С другой стороны, первое, что он сделал, переселившись в Лондон,— вступил в Коммунистическую партию Великобритании (1931), для эмигранта из СССР шаг несколько изумительный, тут вроде как или туда, или сюда. И на первых порах его, как кажется, кто-то очень поддерживал и продвигал. Например, он представлял британскую архитектуру на выставке в МОМА в Нью-Йорке в 1937 году, через шесть лет после того, как в Британии поселился. Для Королевского общества британских архитекторов такой выбор в национальном представительстве как-то экстравагантен. Архитектура — консервативная область, эмигранту без имени, связей и опыта здесь мало что светит. Но если авангард в Англии, в отличие от Франции, до войны не был в моде, то вот коммунизм как раз был, причем не только в рабочем движении, но в аристократических кругах и прославленных университетах.

Lenin Memorial, 1941. Фото: Keystone / Hulton Archive / Getty Images

Знаменателен и его первый серьезный лондонский заказ — дом-коммуна Isokon в Кэмдене (1934). У Любеткина в этот момент еще не было английской лицензии, и архитектором официально числится инженер Уэллс Коутс, партнер заказчика дома Джека Притчарда, владельца несколько непрозрачной эстонской фирмы. Я бы сказал, типичный дом русского конструктивизма конца 1920-х, выстроенный на одном приеме — обходящей все этажи открытой лестнице-балконе, очень эффектной по рисунку. И это именно дом-коммуна, с фабрикой-кухней, с прачечной, с клубом-библиотекой и с минималистскими квартирами — как будто это дом-коммуна на Гоголевском бульваре для ответработников. Но в Лондоне этот дом известен не архитектурой. В нем жили разные великие люди — те же Гропиус и Мохой-Надь снимали здесь квартиры. С 1941-го по 1947-й здесь жила Агата Кристи. Здесь же жил великий английский антрополог, убежденный марксист сэр Гордон Чайлд, создавший концепцию неолитической революции. А часть квартир была занята советской внешней разведкой — здесь жил Арнольд Дейч, куратор «лондонской пятерки», человек, завербовавший Кима Филби, и здесь жил профессор Лондонской школы экономики советский шпион Юрген Кучинский. Тут как-то нечего комментировать, кроме некоторой странности поведения разведывательного хозуправления, селившего своих сотрудников в одном доме.

«Тектон» работал над массовым жильем и всего, по подсчетам Джона Аллана, осуществил 25 проектов. Надо понимать, что все это, по крайней мере в проектах, не отдельные дома, а проекты микрорайонов, так что это колоссальные объемы. При этом все они на сегодняшний день являются объектами культурного наследия Великобритании первой категории, так что Любеткин — это самый сохраняемый архитектор Англии. Но описывать их достаточно трудно, особенно для русского читателя. Надо понимать, что в Англии с ее традициями частного таунхауса многоквартирный жилой дом, тем более в авангардном исполнении, был совершенной и сногсшибательной новостью — вероятно, примерно такой же, каким был бы в Москве квартал викторианских таунхаусов. И из-за этого на русский глаз в этих работах Любеткина мало примечательного. Какие-то похожи на Химки-Ховрино, иные больше на Бирюлево, а бывает, особенно в поздних вещах конца 1950-х (где главную роль играли молодые партнеры Любеткина Фрэнсис Скиннер и Денис Ласдун), и что-то подлинно чертановское.

Тем не менее есть две его главные работы. Во-первых, это комплекс Highpoint Towers I и II в Хайгейте в Лондоне. Он строился в две очереди. Первую заказал Сигмунд Гестетнер, фабрикант и филантроп, для рабочих своей фабрики. По замыслу это тоже было аскетичное жилье для рабочих, тоже с элементами дома-коммуны, примечательное прежде всего своим планом — крестообразная в плане структура напоминает знаменитую питерскую тюрьму «Кресты». Но все сделано из бетона и выглядит несколько аскетичнее. Парадоксы моды непредсказуемы — жилье от Любеткина оказалось столь популярным, что квартиры начали раскупать представители upper middle class, и заказчик отказался от идеи селить здесь рабочих. Вторую очередь строили уже на продажу. Это типичная модернистская пластина, столь знакомая нам по брежневским 12-этажкам. С той разницей, что у нее обитаемая крыша, и на ней Любеткин, уже явно преуспевающий архитектор, выстроил себе пентхаус на две спальни, где и жил до 1956 года,— все же, я думаю, он видел дом Наркомфина Гинзбурга или, по крайней мере, видел его проект. И кроме того, украсил бетонный козырек входа в подъезд копиями кариатид Эрехтейона. Выглядит это ошарашивающе — как если бы в стандартной пятиэтажке вместо прямоугольных бетонных столбиков у подъезда поставили атлантов Эрмитажа.

Highpoint Towers II, 1938. Фото: Diomedia

Второй проект — это его долгая работа в Финсбери. Это был район, где муниципальная власть с 1930-х по 1950-е принадлежала левым лейбористам, он даже назывался «социалистическая республика Финсбери». Они в 1937 году заказали Любеткину полную реконструкцию района, и то, что он спроектировал, вероятно, можно рассматривать как аналог конструктивистского соцгорода — с детскими садами, физкультурно-оздоровительными центрами, школами и т. д. Строительство началось в 1938-м и сразу закончилось — началась война. Но Любеткин успел построить центр здоровья.

По образу это характерный конструктивистский клуб, но у него необычная для аналогов из СССР программа. Там соединяются туберкулезная клиника, стоматологическая клиника, поликлиника, лекторий, библиотека, солярий — в общем, это какая-то смесь клуба с больницей. Этой вещи была суждена долгая жизнь. Дело в том, что в Финсбери, впервые в истории Англии и за десять лет до создания NHS (Национальная служба здравоохранения Великобритании, предмет большой национальной гордости), всем жителям района была гарантирована бесплатная медицинская помощь. В 1942 году Национальное бюро пропаганды выпустило плакат «За что мы воюем», где был изображен центр Любеткина — он стал символом английского социального государства (Черчилль, не любивший Любеткина, запретил этот плакат как коммунистический). В 1946-м Эньюрин Беван, министр здравохранения в новом правительстве лейбористов, проехал в Финсбери через разбомбленный Лондон, увидел этот центр и произнес речь, в которой назвал проект образцом для всей английской системы здравоохранения, а далее правительство Клемента Эттли объявило программу строительства микрорайонов основой для послевоенного восстановления страны (по счастью, до отставки Эттли в 1951 году они успели немного).

Я не могу сказать, что хорошо понимаю этого человека. Но кем он не был — это советским агентом влияния, взрывавшим буржуазный Лондон принципами социалистического строительства. Вернее — вероятно, так он про себя и думал, когда заявлял, что «строить надо не только архитектурно, строить надо социалистически», но за ним не стояло мощи первого в мире социалистического государства. В его коммунизме есть нечто беззащитное.

Ну вот, скажем, в 1942 году советское посольство решило поставить в Лондоне памятник Ленину на Холфорд-сквер — там же, в Финсбери, на месте дома, где тот жил эмигрантом в 1902 году. Проект заказали Любеткину, причем ему передали стандартную отливку, бюст Ленина, который стоял в свое время в каждом райкоме, каждой ленинской комнате и каждом красном уголке. Он установил этот камерный бюст на фоне скромной бетонной стены с окошком. В видеохронике 1942 года, показывающей открытие памятника, посол Иван Майский, правда, довольно мощный мужчина ворошиловской наружности, читая речь, полностью загораживает эту композицию своей фигурой. В 1947 году динамика отношений Великобритании и СССР привела к тому, что памятник решили демонтировать. Так вот Любеткин привел туда ночью свое бюро «Тектон», и останки монумента там похоронили, а этот бюст вывезли и спрятали. Больше того, через два года ему заказали там строительство очередного микрорайона, и он назвал его Lenin Court. Это на редкость убогий дом, но внутри там потрясающая красная лестница в небо, и, как утверждал Любеткин, она растет прямо из того места, где похоронен монумент. Но в процессе строительства Lenin Court переименовали в Bevin Court, в честь министра иностранных дел Эрнеста Бевина, крайне антисоветского политика.

Bevin Court, 1954. Фото: Diomedia

Это была мятущаяся натура. В 1939-м, с началом войны, он решил, что архитектура больше невозможна, купил ферму, переселился туда и начал разводить свиней. Он не имел никакого опыта в этом деле — это был жест отчаяния, и, конечно, у него ничего не выходило. Из добровольной ссылки его вернуло как раз советское посольство с этим бюстом Ленина. В 1953-м, после смерти Сталина, он решил, что дело коммунизма в Европе потерпело поражение, и собрался эмигрировать в Китай — семья его едва остановила. В 1956-м, когда к нему пришла настоящая слава, посыпались архитектурные премии и заказы, он заявил, что его идеалы полностью преданы, авангард вместо того, чтобы служить освобождению рабочего класса, превратился в символ капиталистических компаний и буржуазной роскоши. Он отказался от архитектуры, переехал из Лондона в Бристоль и там прожил до 1990 года, то есть увидел обрушение коммунистического мира. По свидетельству его дочери, он был очень конфликтным стариком, проблемой для своей семьи и соседей, и при этом яростным защитником наследия индустриальной революции XIX века, заводов и железных дорог.

Не знаю, возможно, у меня неточное ощущение, но конструктивизм производит на меня какое-то щемящее впечатление. Эти бетонные балконы и узкие лестницы, низкие потолки и низкие широкие окна, будто поставленные на попа, потолочные светильники, странным образом совмещенные санузлы — я будто вижу в них людей в черных костюмах странного покроя, в мятых сорочках и засаленных галстуках, суетящихся, как бы побыстрее построить коммунизм, с безнадежностью в глазах от понимания, что, пожалуй, не построится. В них есть некоторая неуместность в этом мире, не готовом к их героическому идеализму, ощущение беззащитности ушедшей новизны. И потом, когда они, немногие выжившие, превращаются в сварливых старикашек, в них тоже есть что-то трогательное. В Лондоне, который еще больше не готов к коммунистическому преображению, чем Москва, это чувство даже острее.

Hallfield Estate, 1950-е. Фото: Diomedia

На едва ли не самой известной поздней фотографии Любеткина, уже 1970-х годов, он сидит рядом с надувным пингвином. Так старики фотографируются с кошкой или с собакой, видно, что это его любимое существо. Это фантастическая история, несколько в стороне от его основной деятельности. В начале своего пребывания в Лондоне он каким-то образом попал в Лондонский королевский зоопарк. Не могу сказать, с кем именно он там познакомился. Главой Лондонского зоологического общества в начале 1930-х был сэр Питер Чалмерс Митчелл, в высшей степени приличный джентльмен, основатель Английского общества любителей птиц. В 1935 году его на этом посту сменил сэр Джулиан Хаксли, блестящий биолог-эволюционист, человек очень широких взглядов, революционных семейных отношений, которые в соответствии с нынешними тенденциями неописуемы, философ, в будущем основатель и первый директор ЮНЕСКО. К Митчеллу Любеткина не могли подвести никакие коммунисты, а к Хаксли могли — он окружал себя авангардистами, эмигрантами и богемными гениями. Его жена утверждала, что он страдал биполярным расстройством и в светлой фазе был неотразим. Первый заказ от зоопарка Любеткин получил еще при Митчелле — в 1932 году, но тогда Хаксли уже играл значительную роль в Зоологическом обществе и любил горилл. Собственно, семья горилл из Конго и была первым приобретением нового директора.

Любеткин построил в зоопарке Gorilla House (1932–1935), и эта семья стала его первыми хозяевами. Их потомки, насколько я понимаю, продолжают жить в этом доме. Это великолепная вилла, которая вполне могла бы появиться в виде аристократического дома в сериале про Пуаро. Единственное досадное отличие в том, что большое крытое патио, которое является частью дома, ограничено не стеклом, а железной сеткой. Из-за этого оно больше напоминает конструктивистский детский сад или, может быть, рабочий клуб. Я думаю, что идея приспособить большевистскую архитектуру под горилл не лишена известной иронии, хотя надо сказать, что самец в 1930-е пользовался в Лондоне большим уважением. Его фотографию даже поместили на обложке путеводителя по Лондону. Его внук, который проживает в доме сейчас, ничем не хуже, но в том чувствовался джентльмен старой закалки.

Hallfield Estate, 1950-е. Фото: Diomedia

И после этого, в 1935-м, Любеткин построил главную вещь своей жизни — Pеnguin House. Там то же патио превращено в бассейн для пингвинов и с верхней балюстрады вниз спускается двойная спираль безопорных пандусов. Это фактически скульптура — тут вспоминается, что во ВХУТЕМАСе Любеткин учился с Наумом Габо. Фотографии с пингвинами, которые шествуют по этим пандусам, а иногда съезжают по ним на брюхе,— это фантастическое зрелище. Жалко, не сохранился ночной клуб Роланда Тутина: там, вероятно, было что-то такое же, только вместо пингвинов — «Мулен Руж». Хотя пингвины даже лучше.

Хаксли сделал Любеткина главным архитектором английских зоопарков, он построил зоопарки в Дадли (почти не сохранился), в Беркшире и в Випснейде (последний — первый в Англии свободный зоопарк без клеток, гордость Митчелла, который это придумал). Но, к сожалению, в зоопарках вообще-то не так часто используют архитектуру, как хотелось бы. Ничего подобного Дому пингвинов больше нет. Пингвины — трогательные существа. Они очень прилично одеты, как бы во фраки, их собрание — какой-то светский прием, они склонны к порядку, шагают строем, у них есть какое-то внутреннее достоинство, они так нелепы, что в этом даже есть какая-то стильность. В них есть что-то от фотографий межвоенных съездов эмиграции.

Мне кажется, это здорово, что Любеткин фотографировался с надувным пингвином. Это его лучшая вещь, и в ней есть нечто экзистенциальное. Какой-то архитектурный автопортрет.

Penguin Pool, 1934. Фото: Diomedia

Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Прошёл год Прошёл год

Юлия Снигирь — об особенном знакомстве, которое изменило её жизнь

Новый очаг
Марина Орлова: «Мне интересно делать то, чего еще не было» Марина Орлова: «Мне интересно делать то, чего еще не было»

Топ-менеджер Марина Орлова — об управлении и устойчивом развитии

Bones
Эпоха романтизма Эпоха романтизма

Можно ли всегда ощущать себя немного влюбленным, даже не находясь в отношениях?

Grazia
Галерист Марина Лошак: Выход из зоны комфорта — важный этап взросления души Галерист Марина Лошак: Выход из зоны комфорта — важный этап взросления души

Марина Лошак о глобальном тренде на нишевое неочевидное искусство

СНОБ
Автомобили Бориса Ельцина. На чем ездил первый президент России Автомобили Бориса Ельцина. На чем ездил первый президент России

Перечисляем все автомобили Бориса Ельцина

РБК
Баня или сауна: что для тебя полезнее Баня или сауна: что для тебя полезнее

Не знаешь, какую баню выбрать – нашу русскую, финскую сауну или турецкий хамам?

Лиза
Глюкометр: какой лучше выбрать для контроля сахара Глюкометр: какой лучше выбрать для контроля сахара

Разбираемся, какими бывают и какой выбрать глюкометр для дома

CHIP
Прорыв или пиар: что представляют собой мозговые имплантаты от Илона Маска Прорыв или пиар: что представляют собой мозговые имплантаты от Илона Маска

Компания Neuralink недавно вживила свое первое устройство в мозг пациента

Forbes
Перед употреблением сварить: 6 продуктов, которые становятся полезнее после термической обработки Перед употреблением сварить: 6 продуктов, которые становятся полезнее после термической обработки

Какие продукты в приготовленном виде еще более полезны для нашего здоровья

ТехИнсайдер
Тихая роскошь Тихая роскошь

Респектабельный интерьер в духе загородного дома

SALON-Interior
Почему обезьяны все чаще нападают на людей в Таиланде, Японии и Индии Почему обезьяны все чаще нападают на людей в Таиланде, Японии и Индии

Почему макаки нападают на людей? Восстание обезьян началось?

ТехИнсайдер
Всеволожские шины обрусели Всеволожские шины обрусели

Как шинному предприятию удалось сохранить финские производственные процессы

Монокль
Трудный возраст: 5 хороших книг о подростках, которые стоит прочитать взрослым Трудный возраст: 5 хороших книг о подростках, которые стоит прочитать взрослым

Пять историй взросления, авторы которых работают с российской реальностью

Правила жизни
По парижской моде По парижской моде

Эклектичный интерьер с винтажными элементами

SALON-Interior
Команды, которые меняют мир: как трое друзей придумали агентство Setters Команды, которые меняют мир: как трое друзей придумали агентство Setters

Отрывок из книги «Setters. Команды, которые меняют мир»

Forbes
9 событий, которые происходили 29 февраля в разные годы 9 событий, которые происходили 29 февраля в разные годы

Какие удивительные события приносила с собой мистическая дата високосного года?

Maxim
Шуршание, постукивание, причмокивание: что такое АСМР Шуршание, постукивание, причмокивание: что такое АСМР

АСМР: что это такое, кто к нему восприимчив и есть ли от него польза?

Psychologies
Уродливая Вселенная Уродливая Вселенная

Как концепция «прекрасного мироздания» вредит науке

Вокруг света
Автосохранение Автосохранение

Проекты советских гаражей столетней давности

Автопилот
ТОП-5 самых больших бассейнов в мире ТОП-5 самых больших бассейнов в мире

Давайте посмотрим на список самых больших бассейнов в мире!

ТехИнсайдер
Надо поговорить Надо поговорить

Зачем же искусство small talk нужно современной занятой женщине?

VOICE
«В церкви Божией разгласия» «В церкви Божией разгласия»

Почему и как образовались сразу две «параллельные» русские митрополии?

Дилетант
Болезнь после болезни Болезнь после болезни

Уменьшение кашля и насморка – только окончание острого периода ОРВИ или гриппа

Здоровье
Как отказаться от достигаторства и начать жить: 6 советов Как отказаться от достигаторства и начать жить: 6 советов

Как начать ценить свое время и свою жизнь вне карьеры?

Psychologies
Юные фото Шерилин Фенн, той самой сочной ягодки, что языком завязала черешок вишни в узелок в «Твин Пиксе» Юные фото Шерилин Фенн, той самой сочной ягодки, что языком завязала черешок вишни в узелок в «Твин Пиксе»

Слаще вишневого пирога в закусочной «RR»!

Maxim
Российский космонавт провел в космосе более 878 дней, установив новый мировой рекорд по времени Российский космонавт провел в космосе более 878 дней, установив новый мировой рекорд по времени

Олег Кононенко стал человеком, проведшим больше всего времени в космосе

Inc.
Курорт, каток и студия для комиков: как используются олимпийские объекты Сочи-2014 Курорт, каток и студия для комиков: как используются олимпийские объекты Сочи-2014

Что сейчас происходит с олимпийскими объектами в Сочи?

Forbes
10 полезных привычек, которые помогут поддерживать чистоту в вашем доме 10 полезных привычек, которые помогут поддерживать чистоту в вашем доме

Эти лайфхаки помогут вам убираться быстрее и научат поддерживать чистоту в доме

ТехИнсайдер
5 книг, которые помогут извлечь максимум пользы из наших болезненных воспоминаний 5 книг, которые помогут извлечь максимум пользы из наших болезненных воспоминаний

Книги, в которых болезненные воспоминания помогают найти собственное «Я»

Psychologies
Тесты, эзотерика, нейропомощники: каким стал рынок онлайн-знакомств Тесты, эзотерика, нейропомощники: каким стал рынок онлайн-знакомств

Разбираемся в рынке онлайн-знакомств с помощью экспертов

РБК
Открыть в приложении