Консервы прошлого
В современном Иране причудливо соединяются память о древней империи персов, фундаментализм ислама и реликтовые идеологии ХХ века. Действительно ли эта страна превратила себя в заповедник ушедших эпох – или просто притворяется?
Когда самолет приземлился в тегеранском аэропорту имени имама Хомейни, мы стали наблюдать за женщинами в салоне. Моя спутница была готова к тому, что пару недель, проведенных в Иране, ей предстоит ходить в платке, и даже на визу сфотографировалась с покрытой головой. Но самолет уже остановился у гейта, а покрывать голову никто вокруг не спешил. Неужели настало смягчение нравов? Но тут открыли двери, все зашевелились и к выходу двинулись уже в платках.
Иран живет по исламским законам с 1979 года, когда после кровавых разгонов митингов, миллионных демонстраций и забастовок шах Мохаммед Реза Пехлеви бежал из страны, а государство возглавил религиозный лидер, аятолла Хомейни. В основу нового законодательства легли принципы шариата. Употребление алкоголя и супружеская измена стали уголовными преступлениями, под запретом оказалась западная культура, женщин обязали носить традиционную мусульманскую одежду. Судя по всему, сейчас к некоторым нормам стали относиться более формально: многие женщины носят брюки и накидывают платок, лишь немного прикрывая затылок.
Желающих получить визу, кроме нас, не оказалось. Иран открыл границы только осенью 2021 года, до этого в страну из-за пандемии не пускали почти никого. От туристов отвыкли: окошко закрыто, но заспанный визовый офицер вышел и отправил нас оплачивать пошлину. Раньше иранский штамп в паспорте отпугивал туристов, теперь вместо визы дают вкладыш, распечатанную бумажку с черно-белой фотографией и нашими данными – ее надо носить с собой, зато в паспорте никаких отметок больше не делают.
Водитель, встретивший нас с табличкой, помог поменять $200 на стянутую резинкой стопку 500-тысячных купюр. Международные платежные системы в Иране давно не работают. Вместо них есть свои аналоги, которые потихоньку распространяются на дружественные страны, но туристу от этого не легче: все, что собираешься потратить в стране, придется привезти с собой наличными.
Периферия
Столицу мы решили оставить напоследок, из аэропорта отправились сразу в Кашан, небольшой город в 90 км от Тегерана, по трассе, которая ведет на самый юг страны – к Персидскому заливу. Мелькающие фонари и редкие машины на ночной дороге вернули в середину 1990-х: детские воспоминания с заднего сиденья, когда тебя везут неизвестно куда, а по радио играет что-то убаюкивающее.
Кашан, в который мы въехали на рассвете, только усилил ощущение прошлого. Центр города в основном двухэтажный. Вдоль дорог стоят выцветшие портреты шахидов – героев войны с Ираком 1980-х годов. На улицах плотный поток мотоциклов и машин из тех же 1980-х. Из-за эмбарго автопарк сильно устарел, самые популярные модели – местные копии хитов 1980-х Kia Pride и Peugeot 405, довольно часто встречаются местные копии пикапа Nissan Junior. Между главными улицами петляют узкие глиняные переулки, в которых не разъехаться двум машинам. Чтобы оформить нам местную сим-карту, сотрудники долго совещаются с кем-то по стационарному телефону и просят вместо подписи оставить в документах чернильный отпечаток большого пальца.
В Средние века город был важным центром производства керамики и ковров. В XVIII веке он сильно пострадал от землетрясений, но после того как столицу в конце века перенесли в Тегеран, знатные семьи стали строить себе в Кашане дворцы, соревнуясь в роскоши. Наравне с персидскими садами и древними мечетями эти отреставрированные «традиционные дома» Боруджерди, Табатабаи и других семей – главные достопримечательности.
За пределами туристических маршрутов многие дома заброшены или разрушены, среди облом ков играют босоногие дети, из помоек разбегаются ободранные коты.
Двое путешественников из Германии, с которыми мы познакомились в чайной на городском базаре, признались, что приехали в Кашан отдохнуть от ритма Тегерана. Первый пункт путешествия обычно становится эталоном для сравнения. Для нас им стал город, куда приезжают отдохнуть от столичной суеты.
Водно-воздушный кризис
«Зачем вам в горы, – удивился администратор гостиницы, которого мы попросили найти нам водителя, чтобы посмотреть окрестности и через горную деревню Абьяне ехать в Исфахан, первый большой город на маршруте. – Вы же из России, у вас и так много гор. То ли дело пустыни!»
Большая часть страны расположена в пределах Иранского нагорья. Во внутренних областях – бессточные понижения, в которых образовалась череда пустынь, самые большие из которых – Деште-Лут и Деште-Кевир. На границе последней и расположен Кашан. Мелководное соленое озеро к востоку от города регулярно пересыхает и превращается в корку соли, залежи которой разрабатывают в нескольких километрах от «берега».
Наш пожилой водитель Хоссейн остановил старенький Peugeot Pars у песчаных дюн пустыни Маранджаб. Он и его жена – она тоже работает водителем – возят сюда туристов уже много лет. Днем и на закате в пустыне устраивают пикники, по ночам местная молодежь гоняет на машинах. Возможностей развлечься в городе не так уж много. К тому же, за городом не такие строгие правила: «Скажи своей жене, что платок пока можно снять, мы не в городе», – говорит водитель.
В горной деревне Абьяне в 80 км от Кашана – уже никаких признаков пустыни: деревья в начале февраля еще голые, но уже бегут ручьи, которые сливаются в бурные потоки. Мы заехали сюда вместе с Хоссейном и двумя немцами из чайной по дороге в Исфахан.
Пока гуляли по 2000-летней деревне, начался снегопад, который перерос в снежную бурю. Спустя пару часов, въезжая в Исфахан, который расположен в долине между хребтом Кухруд и горной системой Загрос, я ожидал, наконец, увидеть полноводную реку. Напрасно: вместо реки Зайендеруд (в переводе – «несущая жизнь»), которая несла сюда воды со склонов Загроса, в центре города теперь сухое русло с потрескавшейся глиной на дне.
В течение многих веков древняя персидская система водоснабжения позволяла Исфахану оставаться городом-оазисом в окружении плодородных земель. Вода с гор доставлялась через канаты – подземные каналы-акведуки. В XX веке рост численности населения, развитие сельского хозяйства и промышленности привели к дефициту водных ресурсов. В 1970-х в верхнем течении Зайендеруда построили плотину и ГЭС. Сегодня отсюда идет водоснабжение провинций Исфахан и Йезд, и на сброс в реку практически ничего не остается.