Андрей Милехин: «Дети – штука очень капризная и дорогая»
На сегодняшний день вопрос улучшения демографической ситуации в России является краеугольным для страны и властей. Принимается множество мер, которые по задумке государства должны замотивировать женщин рожать: выплаты молодым мамам при беременности, маткапитал, льготы при покупке жилья. О том, насколько принимаемые властями решения эффективны, почему современные экономические модели делают рождение детей «невыгодным» и смогут ли мигранты улучшить демографию, – рассказал в интервью «Ведомости. Аналитике» президент исследовательской компании «Ромир» Андрей Милехин.
– Государственная демографическая политика сегодня во многом сфокусирована на стимулировании рождаемости у женщин, уже имеющих двух-трех детей. При этом подрастающее поколение активно воспринимает идеи традиционных ценностей, религиозности и межпоколенческой семьи. Как вы считаете, насколько эффективны эти меры и будет ли нынешнее поколение следовать традиционной модели многодетности?
– Начнем с позитивного: раз мы об этом говорим, значит, осмысление уже идет. После 70 лет одной идеологии и 30 последних лет подражания Западу мы столкнулись с демографическим кризисом. Мы вдруг решили, что Россия – часть той цивилизации, где все написано по-английски, что мы научимся читать и все у нас будет зашибись. Но все полетело в тартарары с точки зрения демографии. Мы понеслись в мир бесплодия, прекрасно описанный в книге «Дитя человеческое» [Филлис Дороти Джеймс].
Сама идея капитализма, консерватизма, популизма, в принципе, детей не подразумевает. Если мы говорим о деторождении и, соответственно, детовоспитании и преумножении общества, детей иметь крайне невыгодно. Эта штука очень капризная, дорогая.
– Говоря о финансовом вопросе: возможность содержать ребенка – это один из решающих факторов, влияющий на решение завести детей. По данным ВЦИОМа, среднестатистическим гражданам финансовое положение не позволяет завести детей. Государство тратит очень много денег на то, чтобы стимулировать людей рожать как первого, так и последующих детей. На ваш взгляд, эффективны ли эти меры?
– Мы загнали себя в эксперимент, где ответственность [за содержание детей] ложится на молодые семьи в условиях выживания. Очень серьезная ответственность, которая касается здоровья семьи, здоровья ребенка, возможности формирования из него полноценной личности. И я понимаю мотивы многих девочек, которые, осознавая эту ответственность, серьезно раздумывают: «Родить-то я рожу, а дальше как поднять, как передать, как воспитать?» Сегодня надо помогать каждой семье, родителям, ребенку в их жизненной ситуации. Хочется, чтобы эта поддержка была на уровне той, как это складывалось тысячелетия.
– Что вы имеете в виду под «тысячелетней» традицией поддержки?
– Тысячелетиями рождение ребенка происходило в ситуации большой семьи, общения. Это был не индивидуальный акт, нас тащили в этот индивидуализм. <...>
Мы и в Советском Союзе заигрались. Помните, сколько было экспериментов относительно семьи? Государство начало брать на себя функции в период индустриализации, урбанизации: детские сады, общая кухня. Заменили бабушек? В какой-то степени, взяв на себя функцию воспитания. Но когда маховик раскрутился и государство стало капиталистическим, размыв те институты, которые были сто лет назад, сегодня [они] уже не справляются.
Государство забрало и функцию отца. Функцию воспитания у старшего поколения перенесли в садики и школы. В этом есть и ограничение, и плюс, потому что это обеспечивает широту знаний, возможности, охрану здоровья, социализацию. Но не все в семье происходит. Социализация проходит несколько этапов, и вовремя войти в коллектив сверстников или учебный, трудовой [коллектив] – это тоже важно.
– А функция отца каким образом была отобрана?
– Это произошло в Советском Союзе: государство взяло на себя функцию отца. Отец не нужен в том плане, что раньше защитой, добычей [он занимался]. Я говорю не про конкретного отца, а про функцию.