Собрание / Часы
Почерк мастера
Эстетские, артистические часы, выходящие за рамки господствующих тенденций, не могут не нравиться, однако они нередко теряются на фоне примелькавшихся моделей крупных часовых брендов. The Rake выбрал восемь безупречных образцов в ярком авторском стиле.
У таких часов есть одно общее свойство — они не похожи на другие, поскольку за каждыми из них стоит фигура конкретного человека: часовщика, изобретателя, предпринимателя, дизайнера. Нередко личная заинтересованность создателя служит причиной слабости позиций часовой марки, поскольку автору, как творческой личности, чаще всего интересно делать именно то, что нравится ему, а вкусы и потребности потенциальной клиентуры в расчет могут не приниматься. Неординарно мыслящего мастера, идущего против устоявшейся эстетики, всегда подстерегает опасность оказаться непонятым, отвергнутым платежеспособной публикой. Тем не менее многие фирмы умеют согласовать коммерческий подход с присущим им эстетством, притом что стоимость производимой ими продукции, как правило, способна отпугнуть большинство покупателей. Впрочем, часть клиентов воспринимает это скорее как достоинство, нежели как недостаток.
Давид Кандо, недавно учредивший свою собственную марку D. Candaux, действует именно в таком ключе. В 2017 году он представил первые наручные часы 1740 The Fir 8, по стоимости сравнимые с Ferrari California 30. Стартовать с таких часов сейчас уже не принято, однако, думается, Давиду поможет репутация неординарно мыслящего изобретателя, которую он заработал на сложных проектах, таких как часы Grande Sonnerie фирмы Jaeger-leCoultre, турбийон Ivresse для Badollet и Magnum Tourbillon марки Rebellion. Задуманный им сложный механизм характеризуется небывалым набором дополнительных устройств, куда входят турбийон с наклонной плоскостью колебаний баланса и пятисекундный ход постоянного натяжения. Последний соединен с приводом центральной секундной стрелки, которая отмечает ход времени беспрецедентно широким шагом в пять секунд. Всю эту роскошь тонкой часовой механики Давид Кандо решил поставить в скромный стальной корпус, оснастив его претенциозной вертикальной заводной головкой.